твоих волосах — считай, я тебя официально предупредил.
Я морщусь от отвращения, чего он, разумеется, не видит. Но руку не отпускаю все равно.
— А Судьба?
Он фыркает:
— Ты думаешь, почему я превращался в птицу, когда мы ехали по несколько часов подряд? Энергозатраты колоссальные, но так я мог размять крылья. А здесь — просто ужасно. У вашего треклятого вагончика хотя бы окна были.
Каков нахал!
— Эй! Судьба — самый лучший из всех волшебных вагончиков по эту сторону Драконьих земель! Тебе вообще повезло путешествовать в такой роскоши!
— Конечно, — соглашается он и усмехается. — Прощу прощения.
Еще несколько минут мы идем молча, если не считать стука шагов и тихих ругательств, с которыми мы врезаемся в валуны или стены.
— Кстати, — вдруг говорит Рейз, — а что ты собираешься делать с деньгами?
— Э… — Я останавливаюсь. С чего бы мне перед ним отчитываться? У меня был ответ на этот вопрос, но Исольда все поставила с ног на голову. — А что ты собираешься сделать с драконом?
— Я первый спросил, — говорит он. — Ну давай. Отвлеки меня. Дай подумать о чем-то, кроме внезапного обвала, который приведет к нашей безвременной кончине.
— Ты истеричка, — возмущаюсь я, шагая аккуратнее, потому что тропа идет под уклон. Все равно мы больше не увидимся, после того как провернем сделку с фаердрейком. Хуже не будет. Я вздыхаю. — Отправлюсь домой, — мягко говорю я. Так больно это признавать: я отправлюсь домой. Не мы. — Наши родители… живут в деревне на северо-восточном берегу Харроу. Я их три года не видела.
Пальцы тянутся к флакону на шее, но его там больше нет.
— Пора вернуться?
Я прикусываю губу, но все равно продолжаю:
— Нас в некотором роде… выгнали из города. После того как все узнали правду обо мне. — И я рассказываю ему про Кассиуса Редбрука, про зелья и чары, про мои вопли, вывихнутые запястья, про огонь. Про то, как дышит умирающий человек. Про все.
Я, кажется, никогда никому об этом не рассказывала, и потому меня саму удивляет каждая озвученная мною подробность. Только Исольда все знает. Я никого больше не подпускала к себе настолько близко, чтобы делиться своей историей.
Рейз все время застает меня врасплох, и это опасно. Мне просто нужно продержаться еще немного. И тогда нам больше не придется встречаться.
Вот так я хочу. И всегда хотела.
Впереди виднеется сероватое пятно.
— Мы почти пришли, — говорю я и сжимаю руку Рейза.
На этот раз выход из туннеля не встречает нас ярким белым светом. Рейз не отпускает меня до тех пор, пока не становится достаточно светло, чтобы разглядеть окрестности в голубом сиянии луны, и только тогда он со вздохом облегчения расслабляет плечи. Мы почти вышли во внешний мир, и ветерок оттуда впивается в мои плечи холодными пальцами.
Теперь я готова присесть и выдохнуть. Снова увидеть сестру, похвастаться драконьим яйцом, обменяться шутками с Исольдой, Олани и Рейзом. Собраться с мыслями, всем вместе решить, что делать дальше, а потом отправиться домой.
Я выхожу под сверкающий полог неба с синими звездами.
И вдруг — укол в глубине подсознания: что-то не так. Даже если Исольда и Олани решили на всякий случай не высовываться, все равно здесь слишком тихо, темно и спокойно. Должны быть какие-то признаки их присутствия, а не глухая тишина, которую нарушает только мое дыхание и свист ветра в вышине.
— Исольда? — осторожно зову я.
Молчание.
На фоне скал, почти вне поля зрения, я замечаю какое-то движение. Я оборачиваюсь, но там никого нет.
Тревога нарастает, я срываюсь с места.
— Исольда!
— Сили, стой! — Рейз догоняет меня, прикрывая перевязь с драконьим яйцом. Я не обращаю на него внимания.
— Исольда!!!
Кажется, я различаю какой-то звук, потому останавливаюсь, чтобы прислушаться. Вот, опять: сдавленный писк, как будто кто-то скулит через кляп.
Я оборачиваюсь в тот момент, когда на белом камне каньона расцветает световое пятно. Я вскидываю руку, чтобы прикрыть глаза, которым больно после долгого пребывания в темноте, но все равно всматриваюсь. Свет не такой уж и яркий — ненамного светлее, чем было бы на закате, — и струится он из висящего в воздухе белого шара.
Этого хватает, чтобы разглядеть Исольду, сидящую в десяти-пятнадцати метрах на поваленном столбе спина к спине с Олани. Они связаны по плечам и запястьям. Лицо сестры бледное, а рот перевязан туго стянутой тряпкой, чтобы не кричала. Ее раненая нога неловко вытянута вперед; видно, что еще болит. Олани без сознания. И без посоха.
А рядом с ними, с посохом в руках, стоит обладательница тонкого заостренного лица, которое я надеялась больше никогда не увидеть. Зеленые глаза сверкают в магическом свете.
— Как приятно, что теперь и ты к нам присоединилась, подменыш, — мурлычет Арис.
Я изо всех сил борюсь с порывом подбежать к сестре, развязать ее, защитить.
В каньоне стоят еще несколько человек. Некоторых я смутно помню по стычке на постоялом дворе. Но тут — ни обрыва, ни отвлекающих факторов, никакой помощи от Исольды и Олани.
Нам конец.
Рейз стоит за мной, обхватив руками сверток, словно это поможет его скрыть.
— Арис, — говорит он с отвращением, даже не потрудившись напустить на себя привычную любезность. — Как ты нас нашла?
Его глаза бегают, и по напряжению плеч я считываю второй невысказанный вопрос: где Лейра?
Арис складывает руки на груди.
— За тобой тянется такой след катастроф и некомпетентности, что выследить тебя несложно, Рейз.
У меня голова идет кругом. Мы нырнули и вынырнули из мира фейри, оказавшись в укромном месте в глубине Западного Хребта. Не представляю, о чем она. Мы даже повозку потеряли в
