Его слова, равнодушные и точные, как удары молота, загоняющего гвозди в крышку моего гроба. Голодная ненависть, позабыв, что ее недавно кормили, зацарапала изнутри клетку груди, но в тесной тишине я выбрала клохчуще засмеяться:
— Ты очень точно проговорил все мои страхи, Гедеон! Спасибо за подробный список, у меня все не было времени свести их в единую систему. К счастью, не все страхи становятся реальностью даже в нашем темном мире.
— Я не договорил, — вампир, ничуть не утратил невозмутимости. — Твоя цель ясна, но даже мне остается совершенно неизвестной цель Нонуса, и я не стыжусь в этом признаться. А ты уверена, что действительно знаешь ее? Уверена, что знаешь, что он задумал провернуть этой ночью?
Я не успела ни ответить, ни хотя бы обдумать ответ, хотя он больно срезонировал моим тайным сомнениям, потому что Семель вдруг взвизгнула и повалилась на пол, сжимая голову. Нонус из далекого дворца Макты устроил Королеве очередной мысленный резонанс… В это же время в верхнем помещении церкви, за которым я следила глазами кукол, отворилась дверь в нише, найденная Майей. Охранявший ее святой упал на каменный пол со звонким деревянным стуком. Охотники начали новое наступление, теперь с двух фронтов. Слуги в церкви были предупреждены Гедеоном о втором отряде и расширили линию обороны, но защитников пятерки все-таки было маловато. Один за другим они падали в предсмертных корчах, сначала от болтов, потом от посеребренных мечей охотников. Один попытался сдаться, но бескомпромиссный Диос снес ему голову вместе с поднятыми в умолящем жесте руками. Я со смешанным чувством отвращения и приязни наблюдала за тем, как бывший муж повергает в прах своих врагов — моих защитников. Какая-то маленькая, но твердая и холодная как камень частица меня рукоплескала равнодушию и жестокости охотника. Эти смертные выбрали господ, также, как земля страха — страшную судьбу. «Зачем тебе лечить их, Ариста? Пусть отвечают за свой выбор!»
— Не ожесточай сердце, моя добрая Королева, — тихий голос Нонуса. Теплый ветер погладил островерхие волны, вздыбившиеся на поверхности общего мысленного моря. — Не надо. Оставайся живой.
«Говорит спокойно. Значит, уже выиграл битву во дворце. А мой бой едва начат…» -
Я вздрогнула и очнулась в своем теле в подземелье. Вако, Митто и Семель встали поблизости от пролома в полу, Алоис направлял вверх взведенный арбалет.
Над проломом в свете факелов мелькали тени. Охотники осматривали помещение церкви и совещались. Скоро спустятся сюда, и Диос-Эреус увидит мое лицо. Дрогнут ли его и моя рука или нанесут удар? Или мы оба замрем на месте и пропустим смертельный бросок другого врага? Глухо стучало проснувшееся сердце, теплом ярких переживаний прошедшего и грядущего боя наполняя пустые сосуды.
Наверху зашуршало, затем в подземелье тяжело повалилась первая темная человеческая фигура. Митто выпалил в нее болт, и потом уж чертыхнулся — охотники бросили к нам труп одного из слуг. Следом прыгнул охотник. Митто еще перезаряжал арбалет, а широкая серебристая полоса меча, описав круг, уже рассекла живот Гедеона и плечо Семель. Следующим ударом охотник выбил из рук Алоиса оружие, оставив вампира без двух пальцев. Это был, разумеется, Диос. Вампиры отступили. Митто и Вако укутались в крылатые тени, а Семель осталась в человеческом обличье. Зажимая оголившееся плечо и грудь — меч охотника перерубил завязку платья, — она скользяще двигалась, то уходя от ударов, то наступая сама. Оружием вампирши был пристальный немигающий взгляд. Пару раз Диос замер на мгновение, поймав его.
— Почти… — прошипела вампирша. — Еще немного, и я пройду его защиту, Гедеон, помогай!
Я ошеломленно вертела головой. Мысли путались. Защищаться вместе с вампирами или помочь охотникам разделаться с ними? Или бежать?
— Нонус, что дальше? Чью сторону мне следует принять? — воззвала я, и мысленное море колыхнулось возмущением:
— Делай, что хочешь! Это твое решение!
Вслед за Диосом в подземелье спустились еще охотники и закипел бой со вспышками серебряных болтов, с молниями мечей. Вако и Митто крыльями отражали удары охотников, но подняться в воздух, чтобы получить свободу маневров, не могли: подземелье было тесноватым. Скоро и мне пришлось принять бой на стороне вампиров. Я увернулась от пары ударов мечей, укрылась плащом крыльев от пары стрел. Вроде бы успешно, но для меня, как для всех вампиров тут, это была изматывающая оборона: наши удары проходили впустую, невидимый щит, окружавший каждого, принесшего клятву охотников, отбрасывал их. Если б найти брешь в этой защите! Я вернулась в человеческое обличье и по примеру Семель пронзила взглядом врага. Охотник опешил на мгновение, даже выронил кинжал. Кинжал ударился о камень, легкий красивый звенящий звук разнесся по подземелью, и, то ли из-за него, то ли из-за слабого запаха серебра и воды охотников, постепенно замещающего вековую затхлость, упрятанная в дальний уголок памяти картина смерти Антеи встала перед глазами. От неожиданной подзабытой боли брызнули слезы. И охотник отшатнулся, в глазах — туман смятения…
— Разбила защиту, молодец! — похвалил не кто иной, как Вако. Я тряхнула головой, прогоняя злое видение. Разбила защиту? Да, похоже: охотник побелел и хватал воздух ртом, будто ему его было мало, потом повалился на пол.
— Вот так! — крикнул Митто. — Теперь к Диосу, Ариста!
Мысли рассыпались, чтобы пройти невредимой сквозь безжалостный хаос боя, осталось ухватиться за нить ярости. К Диосу? Что ж, верно. Он также, как этот охотник, не выдержит моего взгляда. Его сильные руки опустятся, выронят оружие. Руки, вытолкнувшие меня в коридор, во тьму беспамятства, руки взявшие кинжал со столика и направившие его в сердце девушки на постели… Или у Вселенной не осталось для меня справедливости?!
Я больше не ждала, что скажет Нонус. Вселенная и вечность сузились до тесного, горячего как печь коридора, на другом конце которого был Диос. Я ринулась к охотнику, пригвождавшему поверженного Вако мечом к земле.
— Эреус! — зазвенел мой голос, огрубевший от годов рыданий, но узнаваемый. Охотник обернулся. Зрачки светлых глаз сузились до точек, потом обморочно расширились, и он, ни слова не вымолвив, повалился навзничь.
— Меч, меч! — радостный подначивающий крик Митто бил по ушам. Меч? — Верно. Бездна, зачем я медлила, чего ждала, почему не желала принять священное знамя мести четырнадцать лет?! Я выдернула меч, по рукоять вогнанный в грудь Гедеона, развернулась к Диосу и застыла. Весь запал ушел, так же быстро и полно, как появился: словно сон под снотворным. Человек, лежащий без сознания у моих ног, был уже побежден — осознанием своей вины. Фантазия подбросила картинку где я загоняла меч, весь в крови и земле, по рукоять в грудь бывшего мужа, и оружие вовсе выпало из руки, зазвенело о камень.
