— Да, — согласилась Паола. Оглядела небольшой отряд: четыре рыцаря, два оруженосца с заводными конями. Господи Всеблагой, неужто свои! — Мы бы хотели добраться до ближайшего гарнизона. Как твое имя, рыцарь?
— Гайборн. — Рыцарь поклонился. — Я сочту за великую честь сопроводить небесную деву. И ее спутника.
Паола заметила оценивающий взгляд, брошенный на варвара, и заминку перед его упоминанием. То и другое было понятным: никогда еще имперских жезлоносиц не сопровождали чужаки или наемники. Подобающими спутниками для крылатых дев считались рыцари, воины веры… даже ассасин Джатты, подумала вдруг Паола, и тот — вопиющее нарушение традиций. Хотя, нельзя не признать, удачное.
Как и Тагран.
Паола слегка улыбнулась неожиданной мысли. Пусть себе считают что хотят, но лучше умелый спутник, чем подобающий. Подобающие пусть блистают на парадах.
Гарнизон располагался не так уж далеко, до темноты как раз успели доехать. Знали бы, куда идти, подумала Паола, так и сами бы добрались, не останавливаясь в погибшей деревне. Рыцарские кони шли бодрой рысью; Паола заметила, что они явно привычны к сожженной земле и не пугаются ни фонтанов лавы, ни внезапных выбросов пара. Это казалось невероятным.
— Как вы их приучили? — спросила она Гайборна. — Никогда бы не поверила, что кони спокойно пройдут по такой земле.
Тот махнул рукой:
— Если бы приучили! Увы, это всего лишь снадобье, которое варит наша травница. Мы подмешиваем его коням в воду за час до похода. Одна беда, часто давать нельзя — на шагу спотыкаться начинают.
— Ваша травница его варить не умеет, — презрительно хмыкнул Тагран. — Или травы у нее не все правильные. Знаю это зелье.
Рыцарь покосился на степняка. Бросил горько:
— Откуда здесь травы, смеешься, что ли.
Спросил, помедлив:
— Вы у нас, поди, не задержитесь?
— Решим, — ответил Тагран.
— Нам бы в столицу, наверное, надо, — сказала Паола. — Что вообще делается? Я давно в походе, уходила, здесь такого ужаса не было.
— Что делается… — Гайборн сердито дернул головой: — Вон, что делается. Видно. А остальное — не ко мне. С вестями нынче туго. Вон стены наши, приехали.
Стены едва угадывались кромешной чернотой среди черноты, подсвеченной лавовыми ручьями. Гайборн стукнул в калитку, обменялся с караульным несколькими фразами вполголоса. Отряд впустили в крепость по одному, внимательно осматривая. Паола прищурилась, когда яркий свет фонаря ударил в лицо, подумала: ладно мы, а своих зачем? Или проверяют, не появилось ли печатей на лбу?
— Я проведу вас к кастеляну, — сказал Гайборн. — Благородный Квентин ждет нападения, он наверняка еще не лег.
Далеко идти не пришлось: кастелян крепости, седой кряжистый паладин, жил здесь же, в надвратной башне. Он и правда еще не ложился. Скудно обставленную комнату освещала почти догоревшая свеча, в ее неверном свете лицо благородного Квентина казалось грубо вырезанным из старого потемневшего дерева: массивное, с резкими чертами, бесстрастное. Глаза тонули в сумраке — не разглядеть, как ни старайся.
Выслушав доклад своего рыцаря, спросил:
— Как оказалось, что крылатую деву сопровождает варвар?
Ответил Тагран:
— У нас общий враг.
Кастелян хрустнул пальцами; широкие брови сошлись, спрятав глаза в вовсе уж непроницаемую тьму. А ведь он, наверное, из тех, подумала Паола, кто еще помнит и чтит старые традиции. Те самые традиции, согласно которым защищать жезлоносицу — высокая честь, что достается лишь твердым в вере и отмеченным доблестью в боях и на турнирах.
— Враги нашего врага — наши друзья, — медленно сказал благородный Квентин. — Я рад приветствовать у себя отважного и сильного воина. Ему найдется дело. Что же касается…
— Прошу простить, — твердо перебила Паола, — у него есть дело. Он сопровождает меня, и мне не нужно иного защитника. Мы должны добраться до столицы.
— Невозможно, — отрезал Квентин. — Вокруг рыщут отряды Проклятых. Вы не пройдете вдвоем, хвала Всевышнему, что сюда живыми добрались. А у меня каждый воин на счету.
В комнатушке кастеляна сгустилось тяжелое молчание. Нарушила его Паола. Сказала, осторожно подбирая слова:
— Благородный Квентин, я понимаю, насколько неуместна моя просьба, но я уходила в поход слишком давно и совсем не знаю, каковы нынче наши дела. Так ли все плохо, как кажется здесь? Какие вести из столицы?
— Никаких, — тяжко вздохнул старый воин. — Похоже, мы отрезаны. С дюжину дней назад я послал гонца с просьбой о подкреплении. Не знаю, дошел ли он. Эта крепость всегда была заштатной дырой, гарнизоном, в который ссылали буянов охладить скукой горячий нрав. А теперь только мы мешаем Проклятым беспрепятственно двинуться на столицу. Я жду штурма в самом скором времени, и дай нам Всевышний силы выстоять. Поверь, дева, оставлять тебя здесь — рисковать бесценной жизнью жезлоносицы, но отпускать — риск еще больший. Я прошу вас остаться.
Паола оглянулась на Таграна. Спросила тихо:
— Как думаешь?
Тот слегка пожал плечами:
— Все равно отдохнуть надо. Давай выспимся, а потом осмотримся и решим.
Кастелян кивнул:
— Мой слуга позаботится о вашем отдыхе. Гайборн завтра покажет вам крепость. Потом мы продолжим нашу беседу. Пока же я прошу вас не ходить без сопровождения, во имя вашей же безопасности.
* * *
Паола думала, кастелян поселит их под рукой, но нет — отвели куда-то в самую глубь крепости. Слуга Квентина, тощий прыщавый малый, мог, казалось, отыскать путь в лабиринте кривых улочек хоть в темноте, хоть с завязанными глазами. Паола и Тагран едва за ним поспевали. Дважды навстречу попадались патрули, и малый обменивался с ними паролем тихим шепотом, чтобы гости не услышали. Очевидно, усмехнулась Паола, благородный Квентин желает исключить малейшую возможность их самовольного ухода.
Наконец, вынырнув из очередного переулка, их провожатый остановился и заколотил в дверь добротного двухэтажного дома. Судя по темной от времени вывеске над входом, здесь должен был быть постоялый двор, но постоялые дворы даже в межсезонье не отличаются настолько уж мертвой тишиной. Война, напомнила себе Паола, какие постояльцы, когда за воротами крепости только Проклятые.
Довольно долгое время на стук никто не отзывался; но вот распахнулось окошко над крыльцом, и невидимая в темноте женщина сердито спросила:
— Кого бесы принесли посередь ночи?
— От господина кастеляна, — рявкнул слуга. — Открывай, мегера старая, война ночи не разбирает. На постой людей тебе привел.
Окошко с треском захлопнулось.
