Командир волков перевел взгляд на Хелен Мун:
— Когда сможешь повторить сеанс?
— В ближайший день, — устало ответила 'волчица'.
— Хорошо. Теперь всем спать, — непреклонно ответил командир.
Сегодня была удивительно звездная ночь. Раньше, когда я жил у господина звездочета меня частенько мучила бессонница. Тогда я осторожно, чтобы никого не разбудить, вылезал на крышу и долго созерцал на завораживающее ночное небо. Такие далекие, и в то же время близкие, звезды манили своей красотой и пленительной таинственностью.
Тогда я не мог и представить себе, что вскоре взгляд в небо станет для меня мукой, и будет вызывать лишь страх.
Я осторожно подошел к Харду Зи и присел рядом. После нашей встречи в 'Придорожном весельчаке' он стал немногословен. Но я был рад, что опытный воин укрепит наш отряд.
Костер почти потух и едва переливался тлеющими угольками: ввысь то и дело взмывали крохотные искорки, растворяясь в немой пустоте ночи.
'Стальной волк' был увлечен работой. Щурясь, он внимательно изучал листок, на котором виднелись ровные строчки, написанные тем самым почерком, что я видел на мрачных стенах тюремной камеры.
Перо опустилось в чернильницу, легко легло на девственно чистый лист. Хард Зи задумался. Через какое-то время на листке родилась фраза:
' Я очень долго думаю о своей жизни и значимости своих поступков…'
Это единственное, что я успел прочитать через плечо 'волка'.
— Не спиться? — внезапно произнес Хард Зи, заставив меня вздрогнуть. — Присаживайся…
Я устроился рядом с воином и молча уставился на играющие алым угольки.
— Что тебя беспокоит? — поинтересовался Хард, не отвлекаясь от работы.
Я удивленно уставился на 'волка', его проницательность поразила меня.
— Не знаю, — честно ответил я. — Просто ощущаю свою бесполезность. У меня такое чувство, что мной управляют как марионеткой. Ну, ответь, какой во мне прок? Поручение господина Глида — не выполнил… вам — только в обузу…
Воин отложил бумаги и едва заметно улыбнулся.
— Ты говоришь несусветную ерунду, Курт. Итарга нуждается в тебе ничуть не меньше, чем в каждом из нас. Знаешь, умение ловко размахивать мечом, бесстрашно убивая врагов королевства, под силу многими смельчакам, ввиду собственной глупости либо излишней храбрости. Во второе, я кстати — не верю. Нашему королю в трудное время гораздо важнее иметь не крепкую руку, а острый ум, сообразительность, непреодолимое желание идти до конца. Поверь, в тебе это есть, с избытком… Понимаешь?
Я ощутил, как от слов Харда Зи по телу поплыло тепло, заставив меня улыбнуться.
— Надеюсь, ты прекрасно осознаешь, что мы стоим на пороге кошмарных по своей сути событий. Уж не знаю кто тому виной… Только пока мы не найдем тех, кто сможет ответить на наши вопросы, мы не остановим неизбежное. И ты…
— Я связующее звено, в это череде событий, — опустив взгляд, спокойно заключил я.
Хард Зи согласился.
Сегодняшняя ночь на удивление успокаивала, рассеивая наши мрачные мысли, среди шелеста сосновой рощи и зарослей густого орешника.
— Что он пишет? — вновь взглянув на ровные строчки переведенные 'волком', поинтересовался я.
— Его звали Неро, — шепотом произнес Хард Зи. — Колдун, ученый, в прошлом служитель ордена семи Звезд. Странная личность хочу заметить.
— За что его заточили в Арнак? — поинтересовался я.
Воин пожал плечами:
— Кто знает, Курт. Слухов ходило много, только зачем пересказывать эти байки. Истинные маги жили своей отдельной, сложной для понимания жизнью. Да и я, наверное, по иному смотрел на мир, если бы Великие созвездия отмерили мне чуть больше времени, чем простым смертным.
— Они действительно были так сильны, как про них говорят? — я зябко поежился, растирая ледяные предплечья.
— Раньше — да, сейчас они беспомощнее базарных медведей в жестком наморднике. Сила ушла из этого мира, Курт. И как мне кажется, навсегда, — с некой грустью подытожил 'Стальной волк'.
— Стало быть, этот самый колдун вовсе не опасен, — сделал я смелое заключение.
Хард Зи лишь недовольно поморщился, ответив:
— Будем надеяться, что ты окажешься прав. Да услышат тебя Благородные созвездия!
Я глубоко зевнул и почувствовал, как воин осторожно накрыл меня теплым пледом.
— О чем он пишет? — снова взглянув на лист, я попытался разобрать ровные вязи букв.
— Много о чем. Знаешь, Курт, мне кажется, колдун чувствовал приближение беды, — неуверенно произнес Хард Зи. — Вот послушай…
Провалившись в глубокий и крепкий сон, я смог различить лишь пару слов произнесенных 'волком'. Он словно перечитывал мысли Истинного мага, и я чувствовал, как жар охватывает мое тело. Мы были непрошеными гостями, вторгшимися на чужое пространство, найдя лазейку в посторонний разум. Зачем он открыл нам свои секреты? Почему так легко дал нам спасительную ниточку? Возникшие вопросы медленно растаяли в тумане усталости и бессилья.
Дрема все сильнее обволакивала меня своими ласковыми видениями, но сон сегодня так и не осмелился посетить меня. Сегодня я слышал только чужой певучий голос, будто ровные строчки писем колдуна, сами открывали мне все свои секреты.
Я ненавижу весь этот мир. Каждую частичку, из которого он создан, каждое слово, внезапно произнесенное в этих стенах, каждый звук принесенный ветром.
Я сделал для Итарги все, а вместо этого они заточили меня в четырех стенах, навсегда лишив свободы. Мне нужно было всего лишь немного власти и уважения, а что я получил взамен — презрение и унижение. Проклятый Канль де Оль, дурак из дураков. Пригрел на груди змею. Все как маленький играет со своим звездочетом в игры про звезды. Строит бесчисленные храмы, поклоняется немым богам. Зачем ему все это? Что за нелепая прихоть?…
… Раньше я и не замечал, как долго может тянуться время. Не хуже пчелиного меда. Ужас, как я смогу выдержать это! Сколько еще дней?! Сколько 'туманов', я смогу выдержать эти мучения…
… тысячи вопросов разрывают мою голову: сомнения, противоречия, страх. Моя сила тает на глазах, и я уже не в состоянии почувствовать ее. Меня осушили словно колодец, отняв все до капли. Бесполезные попытки. Все до единой…
…Я, кажется, схожу с ума — мне мерещатся голоса, они разговаривают со мной, просят о помощи, рассказывают о смерти. Мой сокамерник сказал, что это обычное явление. Несколько туманов назад, он осмелился заговорить со мной, рассказав много интересного. Единственное утешение в этом безумном месте.
