— Какова компенсация? — спросил Борман.
— Что-то около миллиона кредитов. Говорю же, на эти деньги можно улететь в любой сектор Федерации, а далее прикупить там хорошую квартирку и жить еще некоторое время. А если Вы продадите свои местные апартаменты, которые у Вас, Борман, есть… Думаю, Вам хватит даже на постройку нового завода, — с улыбкой проговорил Романо.
— Ага. Только вот тут насиженное место. Связи там, прочее. Ты никак хочешь выбросить меня на улицу с голой жопой. Верно, понимаю, ЧОПа? — довольно агрессивно проговорил Борман, а корпорат лишь улыбнулся на отождествление себя с охранником.
— Знаете, Борман, если бы я хотел бросить Вас с голой жопой, я бы раздел Вас прямо здесь, а после выбросил бы на улицу, чтобы Ваша попка немного покраснела, примерно до состояния Вашей морды, — в этот момент из ряда бойцов даже послышался какой-то смешок, а Борман еще сильнее покраснел, но замолчал.
— Допустим, я согласен работать с Вами. Какова ставка? — спросил уже Фирс.
— Ну, смотрите… Ваш завод будет распродан, так что не надейтесь, что станете его единоличным собственником, однако я обещаю, что Вы не останетесь бедным.
— Угу. А можно ли верить Вашему слову, господин Романо? — спросил Фирс, глядя на Романо хитрым и слегка паскудным взглядом.
— Боюсь, что Вам придется довериться, господин Фирс, впрочем, я могу гарантировать то, что Вы не будете убиты. В принципе, ЗАО требуются подходящие кадры для работы в офисе, а с Вашими связями… Мы сможем купировать часть преступного промысла.
— Вы хотите пустить мои связи против моих же связей?
— Именно так. Корпорация довольно сильно заинтересована в ликвидации преступности, после исполнения мы найдем для Вас какое-то другое дело.
— Лично я согласен сотрудничать, — сказал Фирс, улыбнувшись.
— Вот же крыса… — пробормотал Борман.
— Ну да. Крыса, а вот ты — свинья, — ответил Фирс на слова Бормана, отчего тот продолжил краснеть и, вероятно, если бы был один на один с Фирсом, разбил бы его лицо.
— Вы согласны, господа Николсоны? Вам будет выдана компенсация в размере двух миллионов, так как Ваша семья имеет здесь сразу двух собственников. Также говорю прямо. Вы ничем не рискуете, улетая с планеты. Мы проследим за тем, чтобы Вы улетели без каких-либо проблем.
— Согласны, — ответил старик. — Только скажи мне. Каковы Ваши интересы на этой планете?
— Ее разорение, впрочем, со многим Вы и Вам подобные и без меня справились. Я прилетел на уже угасающую планету и теперь произвожу удар милосердия.
— Благородно, однако, все эти люди окажутся на улице.
— И будут вынуждены лететь в центральные миры, становясь штрейкбрехерами.
— То есть Вас преследует желание уменьшить плату своим рабочим? Урезать их права? — продолжал интересоваться старик.
— Именно так, но не меня, а корпорацию.
— Вы и есть корпорация, только на нашей планете. Вы с ней — единое целое.
— Тоже верно. Вы согласны?
— А у меня есть выбор? — спросил седовласый мужчина с какими-то дворянскими чертами, аккуратным лицом и носом, он напоминал какой-то старый портрет, который теперь должен был влачить жалкое существование в этом мире.
— У Вас нет выбора, но тоже особенно себя не обеляйте. Все же Вы эксплуатировали своих рабочих неслабо.
— Назовешь процент эксплуатации, собака? — спросил старик.
— Назову. Сто двадцать процентов, но все же это немало.
— Хах… Немало? Да эти парни, мужчины, девушки и женщины работали здесь, как у Христа за пазухой.
— Вы крещены?
— Так точно. Христос прошел через века, а вот такие, как Вы, будете забыты и растоптаны будущими поколениями. Вас вдавят в асфальт истории и забудут…
— Равно как и Вас, — перебил человека Романо. — Стоит понимать одну вещь. Сколько бы высокопарных слов Вы бы не сказали, хуже Вы этим мне не сделаете, однако я делаю больше для того, чтобы нас всех забыли.
Слова Романо раздались эхом в голове Генриха. Что-то было в них странное, а старичок замолчал, судя по всему, все из находящихся здесь бизнесменов задумались о том, что же имел в виду этот этнический итальянец.
— Так что же Вы скажете, господин Борман? — спросил Романо.
— Я согласен.
— На что?
— На службу. Мне лететь отсюда, резона особого нет. Здесь у меня связи — там пустота. Поэтому я работаю с тобой.
— Хорошо, — Романо достал из портфеля, который поднес ему Чаки документы, после чего раздал людям: два документа на куплю-продажу Николсонам, еще два на дарственные Борману и Фирсу. Он будто знал кто, из них решит сотрудничать, похоже, он просмотрел все личные дела, проследил линии связей и прочего. Это был ход настоящего стратега, который просчитал все наперед, он уже знал, у когона что надо давить и от этого у Генриха пробежал холодок по спине. Страх к этому человеку с каждой секундой становился все сильнее.
Люди же в этот момент ставили росписи в двух экземплярах документов. На лицах была какая-то обида у всех, пожалуй, кроме Фирса, который сейчас будто бы избавился от лишнего бремени и наконецпозволил бы своей бандитской натуре пойти в разнос.
…
Они вышли на улицу. Люди лежали мордой в снег, рядом красовалась шок-пехота. Романо дал отмашку, а до Генриха донесся разговор искаженных голосов шок-пехотинцев:
— Какая у нее жопка в этих джинсах…
— Ага. Так порвал бы, да вкусил женского тепла.
— Ага. Тебе и жена даст, а вот у меня бабы уже долго не было с этой работой, так что… Уж прости.
«Ублюдки…» — пронеслось в голове Генриха. Пожалуй, сейчас его еще сильнее покорежило. Он никогда еще не слышал того, как эти самые шок-пехотинцы относятся к людям, но теперь услышал это вживую.
— Что такое, Генри? — спросил Чаки. — Обосрался? Связей у босса многовато для тебя, верно?
— Отвали.
— Чего? Мы с тобой вообще-то коллеги. Или ты меня ненавидишь только за то, что я тебя немного попинал?
— Ты участвовал в том, что захватывал мою жену и дочь. Я не стану относиться к тебе иначе.
— А ведь Джек тебе важную вещь сказал… Мы все кушать хотим и зарабатываем, как можем. Я хочу, Джек хочет, ты хочешь. Мы все зарабатываем, как можем.
— Ты подраться хочешь?
— Как ты угадал? Такого олуха, как ты, стоит бить ежедневно, чтобы с тебя побои не сходили.
— Не сегодня.
— Хорошо. Договорились, детка, — улыбнулся человек.
— Отвали от него, Чаки, — проговорил негр. — Его можно понять.
— Чего? Джек, да ты никак начал периферийца защищать.
— Да, начал. Мы не лучшие люди…
— Но и он не лучше, Джек.
— Не лучше, но мы хуже. Мы зашли в его квартиру, затем Мартин ударил его жену, а потом увезли ее. Мы похитители родного человека!
— Еще расплачься, нигер, — улыбнулся Чаки, глядя на чернокожего, что шел рядом, а на сердце у Генриха становилось все хуже и хуже.
Кулаки сжимались. Он остановился. Вдох. Выдох.
— Че встал? — удар.
Чаки валится с ног. Он явно не ожидал этого удара, но тут же Генриха под руку хватает Джек.
— Успокойся! — кричит он перед тем, как получить под дых, после чего Чаки получает с ноги в живот.
Звук выстрела. Сердце вдруг раздается в висках, а в глазах проносятся все картинки из прошлого. Вздох. Дырки в теле не появилось, а к месту потасовки подошел Романо. Взгляд его был недобрым, в руке находился револьвер.
— Что происходит, Генри?
— Недопонимание, — ответил мужчина, глядя на Чаки, который кое-как поднялся, а Джек начал говорить, выдохнув.
— Чаки спровоцировал Генри. Ух… Он не виноват.
Романо перевел зрачки на чернокожего, затем на Чаки, после этого на Генриха и улыбнулся.
— Хорошо, что между вами двоими нет женщины, а то есть у меня ощущение, что здесь лежал бы чей-то труп, — человек вдохнул холодный воздух, а затем выдохнул пар. — Ладно. Нужно разъезжаться. Ты, Генри, наверное, поедешь на монорельсе. Хватит с тебя на сегодня. Вел ты себя достойно, поэтому в добрый путь. Завтра, возможно, будет наша с тобой встреча, если что, тебе снова напишет администратор. Вернее всего, с утра. Удачи.
