жужжание бесчисленных сердцебиений. Крошечные звезды пели в гармонии, их песня спиралью проходила мимо верхнего края слуха Яз, хотя та и слышала ее не ушами. Она вытянула руку примерно в футе над чашей и заставила мерцающую пыль подниматься серпантином, собираясь под ее ладонью. Когда чаша опустела, ее содержимое висело под ее пальцами, Яз медленно повернула руку и позволила пыли течь по ее коже, светящаяся перчатка приглушенных цветов.
Дверь со скрипом открылась, и с ее руки посыпалась пыль, серая и безжизненная. В дверном проеме стоял человек, силуэт которого вырисовывался в свете фонарей двух фигур в доспехах позади него.
— Я услышал, что ты проснулась. — Эулар уверенно вошел в комнату, несмотря на слепоту.
На одно яркое мгновение Яз представила, как она надевает на кулак железный горшок и бьет старика по лицу. Видение исчезло, но не гнев:
— Где мои друзья? Где Зин?
— В пещерах, со Сломанными. — Слова Эулара были мягкими там, где слова Яз были горячими.
— Я слышала, как ты велел сбросить их!
— Фигура речи. — Эулар отмахнулся от этой идеи. — Спуск быстрый, но клетка замедляется к концу и мягко останавливается.
Напряжение в челюсти Яз немного ослабло, отступив от уровня, на котором, как она чувствовала, ее зубы могли сломаться в любой момент. Она надеялась, что он сказал правду.
— Почему?
— Почему? — эхом отозвался Эулар. Он вошел в камеру, и один из людей в доспехах последовал за ним.
— Почему... все это? — Яз поняла, что ей не холодно. В воздухе чувствовалось тепло, не вязавшееся со всеми этими камнями, наваленными вокруг нее.
— Сразу к большим вопросам. — Улыбка Эулара была отеческой и нежной под безглазым ужасом его лица. Яз обнаружила, что разрывается между жалостью и доверием, но отвергла и то, и другое. Этот человек лгал ей с самого первого момента, как они встретились.
— Тогда дай мне большие ответы на мои большие вопросы, — сказала она.
— Когда я вошел, на тебе была новая перчатка. — Эулар похлопал, ища путь к кровати и сел на нее.
— Ты можешь видеть? — Яз и представить себе не могла, что он солгал и об этом тоже, не с его пустыми глазницами.
— Я вижу звезды.
Яз нахмурилась:
— Только звезды?
Эулар пожал плечами:
— Иногда они освещают для меня часть своего окружения. Я узнал о твоем эксперименте с пылью из формы, которую образовали звезды.
Яз покачала головой:
— Ты мне не отвечаешь!
— На большие вопросы? — Снова эта улыбка, в которую так легко было поверить. — Я иду к ним навстречу через пример. Ты была в отчаянии и испуганна. Это заставило тебя экспериментировать. Я почти не сомневаюсь, что, если бы у тебя было достаточно времени, ты бы нашла свой путь через эту дверь и при этом выработала бы новый навык.
— Ну и что? — Всю свою жизнь Яз относилась к старшим с уважением. Это был путь Икта — почитать тех, кто жил так долго, несмотря на ветер, заточенный нож, всегда стремящийся проткнуть тех, кто стоит на его пути. Но Эулар не был похож ни на одного старейшину, которого она когда-либо встречала. И мысль о ветре как о ноже принесла с собой леденящее душу напоминание о том, что Квелла ударили ножом. Она осознала, что Эулар перестал говорить и только наблюдает за ней своим пустым взглядом. — Таким образом, я бы нашла новый навык. Ну и что?
— Разве ты не изменилась, Яз? Не изменилась до неузнаваемости за твое короткое пребывание с Сломанными, за время лишений и крайних опасностей?
— Я... — Она кивнула.
— А твои друзья? Разве они не изменились? Кто поджег уголь в шахте? Когда я уезжал, не было никого, кто был бы способен на такую работу.
— Т... — Яз прикусила имя Турина, не желая давать Эулару никаких ответов. — Да, они изменились.
— Ну, это и есть цель пещер. Вот почему. — Он развел руками. — Чтобы изменить вас. Истина заключается в том, что не обучение полностью раскрывает потенциал старой крови. Барьеры, которые лежат между нами и тем, кем мы могли бы быть, могут быть сломаны только в самых экстремальных обстоятельствах. Настоящий страх, настоящая боль, настоящая цель на самом краю существования, необходимость спасти себя, своих друзей, свою семью. Должна быть и надежда. Всегда капелька надежды.
Мы не добываем звезды или железо в Яме Пропавших. Мы добываем вас. Мы делаем героев. Мы делаем воинов.
— Охотники... — выдохнула Яз.
— Охотники здесь, чтобы преследовать вас, чтобы напугать. И, когда вы будете готовы, они приходят, чтобы забрать вас.
— Куина жива? Она здесь?
— Куина? Девушка-хунска из клана Кас-Кантор? Она быстро пришла в пещеры и еще быстрее ушла. Хунска могут очень быстро совершить прорыв. Всегда торопятся. — Он улыбнулся собственной шутке.
С сердца Яз свалилась тяжесть. Она недолго общалась с Куиной, но почему-то чувствовала, что она более верная подруга, чем те немногие девочки Икта ее возраста, которые когда-либо у нее были:
— Я могу ее увидеть?
Эулар медленно кивнул.
— Позже.
— И Квелл! Квелл ранен. В нем торчит нож. Как ты мог отправить его обратно? — Яз сердито шагнула к кровати, и гвардеец последовал его примеру. Крупный мужчина, хотя и не герант. У него были бледные глаза и лицо, которое, как и у Сломанных, не было вырезано ветром. — Ты послал Квелла на смерть!
Эулар покачал головой:
— У Сломанных есть целители, марджалы с талантом к этому. Лучшая — Гелла. Ты с ней встречалась, да? Квеллу лучше со Сломанными, чем с любым из кланов, и меньше всего с Икта. Икта примет нож за железо и оставит человека истекать кровью на льду с пустыми словами о его героической жертве.
На это Яз придержала язык. Это правда, что Икта ничего не могли предложить тем, кто был слишком ранен, чтобы тащить сани и ставить палатку. Суровость их существования не оставляла места для такого сострадания.
— Ты все еще не объяснил...
В коридоре послышались быстрые шаги, и появилась женщина, быстро прошедшая мимо охранника снаружи. Она остановилась, стараясь не задыхаться, ее одежда жрицы развевалось:
— Незнакомцы. Приближаются к восточным воротам.
Эулар плавно встал, как будто не был древним стариком, чьи колени должны скрипеть при каждом движении.
— Незнакомцы?
