— Blodörn. — Буркнул Йор. — Обычай моей родины.
— В интересных местах вы росли.
— Так это ты убила тех двоих, что пробрались с чёрного хода? — Спросил Аэнлан. — Я думал тени ничего за так не делают.
— А я вот сейчас и беру плату. — С улыбкой сказала Великая Тень и потянулась за печеньем.
***
Ролан поправил рюкзак и с надеждой посмотрел в небо. Вдруг дракон летит? Убить опасное чудовище, это ведь подвиг? Бок кольнуло болью. Парень поморщился и накрыл рану через одежду ладонью. Магия мёртвой воды истаивает, скоро кожа станет самой обычной. Надо забыть привычку переть напролом. Ведь если кинжалы смогли подранить, то что сотворит меч или копьё?
Вздохнув, опустился на поваленный ствол дерева, сбросил рюкзак на землю и потянул меч из ножен. Клинок приятно охладил кончики пальцев, Ролан провёл до кончика и обратно до гарды. Лу потратила кровь на клинок, конечно, это не делает волшебным. Ведь Лу не богиня. Но это делает клинок особым для него. Никакое другое оружие даже близко не сравнится!
Тем более на весь год, это единственное напоминание о любимой.
Тени удлиняются, сигнализируя наступление вечера. Ролан, скрипя зубами, поднялся и побрёл к подножию холма. Боль в коленях выгрызает остатки сил. Расположился у ключа с ледяной водой, парусину натянул меж ветвей дерева, постелил спальник. Махнул рукой и завалился спать. К утру колено заживёт, тогда и наверстает.
***
В лунном сумраке два десятка фигур подкрались к лагерю, сбитые с толку то ли наглостью, то ли дурью. Кто же вот так открыто разбивает лагерь в одиночку?! Да ещё у источника! Такого даже не стыдно зарезать во сне.
Двое подкрались, замирая через шаг. Самый низкий потянул меч из ножен спящего. Медленно и осторожно. Выпучил глаза, мышцы плеч затрещали от натуги, а запястья полоснуло болью.
— Проклятье... — Прошептал ночной гость. — Тяжёлый, как троллий зад! Три камня, не меньше!
— Шутки шутишь? — Прошептал второй, с кинжалом в руке оглядывая спящего. — Какой идиот будет с собой такую тяжесть таскать?
— Тот, кто разбивает такой лагерь?
— Хм... и то верно.
— Кончай его. — Шепнул укравший меч. — А то я его уже боюсь...
— Да погоди. Я выбираю, куда его пырнуть. В глаз? Это, кажется, в жертву Айнару?
— Не, Айнар любит только женские глаза.
— Точно... значит в сердце?
— Да, сердца любит Тёмный.
Лунный свет полыхнул на лезвии кинжала, что смазалось в длинную полосу. Начавшуюся над головой разбойника и оборвавшуюся в груди Ролана. Глухо стукнуло, убийца ойкнул и попятился.
Парень распахнул глаза, ладонь хлопнула по пустым ножнам, и лицо перекосило.
— Ты чего, промазал?! — Выдохнул вор.
— Н-н-н-н-н-нет. — Проблеял разбойник, пятясь и не спуская взгляда с поднимающейся жертвы.
Лунный свет отразился от голубых глаз, что вспыхнули при виде меча в чужой руке. Ролан шагнул к оторопевшим разбойникам, вырывая из груди застрявший кинжал. Прорычал:
— Отдай, мой, меч!
Глава 9
Разбойник попятился, слишком испуганный, чтобы понять смысл слов. Ролан навис над ним, как скала над крысой. В ночном полумраке лунный свет отражается от голубых глаз, придавая парню демонический вид. Над плечом вора вжикнула стрела, ударила в центр груди и... разлетелась мелкой щепой. Ролан зарычал, вырвал меч из дрожащей руки и прыгнул в темноту. Лес на мгновение окутала гнетущая тишина и следом ночь взорвалась воплями ужаса.
Тать сжался от смачного хряста, будто рвут мокрую ткань, втянул голову в плечи и повернулся к товарищу. Вместе попятились в противоположную сторону, вздрагивая от каждого вопля. Дойдя до края холма развернулись и побежали сломя голову.
***
Ролан тяжело дышит, с меча на отсыревшую землю падают густые капли. Вокруг беспорядочно раскиданы тела грабителей, похожие на порванные тряпичные куклы. Парень размашисто смахнул с лица кровь, скрипнул зубами. Вражеская сталь пробила кожу на спине и шее. Выругавшись, побрёл к источнику, выставив правую руку перед собой. Под ногами омерзительно чвакает, похрустывают веточки... Лишь бы это были веточки!
У ключа собирается в крохотный пруд, Ролан влез, поджал колени к груди и начал обтираться. Вода вокруг почернела от крови, а кожа покрылась мурашками. В животе требовательно заурчало.
— Вот чего им ночью не спалось? — Пробормотал парень, клацая челюстью.
Позвоночник тряхнуло эхом страха от вида меча с частичкой Лу в чужих руках. Зажмурился и сжал челюсти. Холод пронизывает мышцы, вгрызается в кости. На коже от пальцев остаются красные полосы. В затылок стучит назойливая мысль: а считается ли эта бойня подвигом?
Он перебил десяток разбойников, ещё столько же скрылось в лесу. Шайки больше нет. Убитые не навредят крестьянам и мирным путникам, не отнимут ничьей жизни. А выжившие, быть может, зарекутся от кривой дорожки. Ролан тихо засмеялся. Он сделал доброе дело, возможно, но толку для него никакого!
Ведь никто и никогда не узнает об этом! Разве что он сам расскажет, но рассказывать можно что угодно.
Нужно свершить нечто такое, что каждый заметит! Чтоб слава разлетелась по всей Империи! Вот только что...
Выбрался из воды обхватив плечи и мелко трясясь, подхватил одежду с земли. Выругался и бросил в воду выше по «течению». Наспех простирал, пока кровь окончательно не впиталась в ткань. В лагере развёл костёр и развесил на палках, вбитых в землю.
***
Утром Ролана ожидал крайне неприятный сюрприз, в виде бесформенных штанов и бурой с пятнами сорочки. Более того, замша села. Дело решила минутная работа мечом и красивые, некогда, брюки превратились в уродливые бриджи. Уродливые и очень тесные.
Раздосадованный, парень выбрался из леса на дорогу, одним своим видом распугивая редкие повозки. Эльфы возничие начинали нахлёстывать коней, стоило завидеть грязного путника. А поняв, что это человек, они отправляли деревенских кляч в лихой галоп. Людей в этих землях не видели тысячи лет, но были о них хорошо наслышаны.
К полудню, вымотанный, весь в дорожной пыли и крайне злой, Ролан добрался до села. Под десятками встревоженных взглядов прошёл в таверну, расположившуюся на перекрёстке. Хозяин, усатый эльф в замызганном переднике, остро взглянул на посетителя. Завсегдатаи умолкли, встревоженно переглядываясь.
— Пива. — Сказал Ролан на чистейшем эльфийском, подходя к стойке. — Горячей еды, бадью, мыло и комнату.
— Плата? — Проскрипел эльф, приподнимая бровь.
На стол грохнулась жёлтая монета с чеканным профилем Луиджины Первой. Таверна, внезапно, стала самым тихим местом во всей Империи. Слышно, как на крыльце остервенело зачесалась кошка. Ролан внутренне сжался, вдруг одной монеты мало? Может, надо было десяток?
Тавернщик торопливо сграбастал плату, сунул в рот и расплылся в широченной улыбке. Держа монету зубами. Указал на свободный стол.
— Сейчас всё будет!
Стоило парню опуститься на лавку, как с кухни выбежала дородная эльфка. Пискнула, увидев человека, но переборов ужас, поставила на стол широкое блюдо с мясной кашей. Зачем-то украшенной зеленью и дольками овощей. Следом принесла запотевший кувшин вина, стакан, при виде которого кто-то за спиной Ролана ахнул.
Каша оказалась вкусной, щедро приправленной специями и луком. На замену принесли глубокую тарелку наваристого супа. А когда Ролан окончательно осоловел, добавили исходящий паром, румяный ягодный пирог. Который парень умял, думая, что лопнет.
После отвели в отдельную комнату, помогли раздеться и залезть в бочку горячей воды. Вымотанные мышцы застонали от наслаждения, когда ловкие пальчики начали разминать. Ролан закрыл глаза, лишь бы не видеть улыбающихся эльфиек. Лу может и не узнает, а вот он себя не простит.
***
Свежее постельное бельё и мягкий матрас окончательно сморили парня. Ролан проснулся к вечеру, от гула голосов внизу. А может, от недовольного бурчания желудка. Молодой организм успел переварить, растолкать по закромам и теперь настойчиво требует добавки.
