Он сразу же устремился туда.
Гончие тоже учуяли его, завыли так, что кровь у их хозяев стыла в жилах, а потом разразились лаем, полным злобы и ожидания.
Он ворвался в их ряды, застал врасплох, озадаченными и неготовыми, только-только развернувшими построение. В прошлом доспехе, он бы расправился с ними за несколько минут, изрубил бы их клинками, нарезал, что колбасу, залил бы всё вокруг кровью, но у Мрачного Колосса клинков не было.
Были у Колосса тяжёлые кулаки, и они пришлись как раз кстати. Он смотрел в лицо каждому. Удивлённые, непонимающие, потом охваченные страхом и паникой, потом ужасом неотвратимости, а потом охваченные злостью и ненавистью от того, что их зажали в угол и убивают. Лица его врагов трескающиеся и ломающиеся от чудовищных ударов.
Гончие поджали хвост и ссались под себя в последние секунды своей жалкой жизни, как и многие из отряда Стражей. Смелый десятник понял, кто перед ним, отбросил топор и щит, крикнул клич и достал из-за пояса чёрный кинжал, бросился на нёго как бешеный пёс. Был так отчаян и быстр, что смог уклониться от первого удара Кальдура, пробил ему шлем, оцарапав щёку чёрным лезвием, но пал от второго удара. Локоть настиг в его грудную клетку с разворота, и пришиб его к земле, переломив спину.
Ему что-то кричали, били его копьями и топорами, пускали в него стрелы почти в упор, бежали, прятались, но ни у кого из них не было и шанса.
Закончив работу, он ещё долго стоял посреди поля и смотрел в землю. Пока на поверхность его не вернуло движение.
— Что ты делаешь, Анижа?
Искажённый доспехом голос заставил её вздрогнуть. Но она не бросила зажимать кошмарную рану у ещё живого молодого парня с торчащими во все стороны рёбрами.
— Отойди от него, Анижа, — процедил он. — Он враг.
Она даже не повернулась, всё зажимала рану. Он подошёл и наступил ему на голову. Она вздрогнула и задрожала, подняла на него испуганные глаза.
— Зачем?.. — прошептала она.
— Потому что он враг.
***
— Не гони так, парень! Мелкая за нами не поспевает, — окликнул его запыхавшийся Дукан.
Кальдур остановился и посмотрел назад, едва повернув голову. Анижа отстала от них метров на сто, торопилась, стиснув маленькие кулачки на верхней части подола юбки, тяжёло дышала, спотыкалась в ямах и неровностях поля и не поднимала глаз.
Розари тут же использовала передышку и расстелилась на клочке едва пробившейся травы.
— Дай ей минутку. Не спеши, — бросил ему Дукан, положив руку на плечо, и нашёл в себе смелость встретится с его взглядом. — Хочешь поговорить об этом?
— О чём? — злобно выплюнул Кальдур. — О том, что я был дураком? О том, что я всё проспал? О том, что я не уберёг единственного человека, который принял меня и любит таким, какой я есть? О чем поговорить?!
— Да, об этом самом, — спокойно кивнул Дукан и улыбнулся ему. — Если бы ты мог поступить по-другому, ты бы поступил, но всё сложилось именно таким образом. Кости брошены и уже приземлились. О того, что ты будешь сверлить их взглядом, расклад не поменяется. Тебе нужно лишь проглотить его, каким бы он не был горьким.
— Проглотить?! — рявкнул Кальдур.
— Тем более, что ты не виноват, — Дукан всё ещё улыбался. — Ты ведь не хотел сделать ничего дурного. Ты не мог знать, как выпадут кости.
Анижа уже была рядом и она всё так же не поднимала глаза, держала их подальше от Кальдура. Не могла смотреть.
— Я мог…
— Что ты мог? Стоять и сторожить эту деревню до скончания веков? А если бы туда монодон упал? Её должны были сжечь ещё в первый раз, как за тобой пришли. Ты вообще не мог знать, что она всё ещё стоит на своём месте и что твой дядя пожил ещё какое-то время... Как уж вышло, парень. Жаль мне твоих близких, тебя жаль, людей жаль, но это совсем не то, про что я сейчас должен думать. И ты тоже.
— И про что же я должен думать?
— Как не допустить того, чтобы это вышло с другими людьми. С людьми, которых ты никогда не встретишь, на которых тебе наплевать, совершенно чужих тебе людей, — Дукан взмахом руки очертил круг. — Они повсюду. Всё ещё живые, но жизнь которых будет зависеть от тебя. Ты…
— Пошёл ты, старик.
Кальдур развернулся и широкими шагами рванул к горизонту.
***
Розари нагнала его, тяжёло дыша, резко схватила за плечо, развернула с силой и залепила пощечину.
Он едва не упал, запутавшись в рыхлой земле, схватился за щеку одной рукой, выставил вторую, опасаясь новых ударов и не нашёл глазами Дукана и Анижу.
— Не туда идёшь, ишак! Слишком влево дал, — крикнула она.
Он хотел рявкнуть на неё в ответ, но заткнулся и моргнул, когда она снова занесла руку для удара.
— Ну? Полегчало? — спокойно спросила она. Удара не последовало.
— Не особо, — Кальдур сплюнул кровь с треснувшей губы.
— А тебе ведь повезло. Сразу всё решил, — холодно сказала она, смотря ему прямо в глаза.
— Что решил?
— Нашёл сразу. Тепленькими взял. А люди годами о мести думают. Или умирают вообще без неё. Беспокойными. А ты взял всё и проглотил.
— Ты думаешь это меня успокоило? — процедил сквозь зубы Кальдур.
— Да. Просто ты этого ещё не понял. Оставь прошлое в прошлом, иначе оно утащит тебя на дно.
— Многое то ты понимаешь!
Он снова развернулся, чтобы зашагать прочь. Она снова схватила его за руку и дёрнула на себя.
— Думаешь, ты один всё потерял? А? Думаешь, один не сделал важного? Только ты один во всём мире дров наворотил?
— Отпусти, — прошипел он. — Не сейчас!
— А когда? Когда?
Он развернулся к ней и сам занёс руку, чтобы ударить. Злоба его подошла волной к краю и уже готова была выплеснуться. Она стояла напротив и ждала удара. Расслабленная и с лёгкой улыбкой. Думала, что так ему полегчает.
Он выругался, развернулся и пошёл прочь. Уже спокойно и взяв вправо. Дукан и Анижа показались далеко позади и начали нагонять их.
***
— Вот же ж громадина! — Дукан улыбнулся хищно и холодно, с нескрываемым удовольствием от увиденного.
А видёл он Опалённую Твердь.
Древняя крепость стояла на вершине высокого холма, с трех сторон закрываемая останками скал, похожими на исполинских размеров валуны с почти отвесными стенами. Её форма напоминала приземистый кулич, толстые и высокие стены нависали над холмом, и казалось, что они вот-вот рухнут вниз, как когда-то рухнула скала, что была раньше на месте крепости. К крепости вела извивающаяся восьмёрками тоненькая дорожка, и это был единственный правильный путь на вершину. Поверхность холма была настолько пересечённой и богатой ямами, что Опалённую Крепость ни разу не удалось взять за всю её историю со времён основания, после Третьей Битвы.
При виде дороги, петляющей по всему склону, даже Кальдур застонал и остановился. Два дня он шёл молча, словно заведённый, и после Дукана, больше никто не пытался привести его в чувство.
— Вот только сейчас понял, как у меня ноги болят, — нарушил молчание Кальдур и сам скривился от натянутости своего голоса.
— Ха! — гаркнул Дукан. — А ты представь, как заболят ноги у темников, если они захотят денёк другой побегать на осаде этой крепости! Вот уж отрадное зрелище. Видеть кусок, которым они уж точно подавятся. И не просто подавятся, а который им все зубы пообломает.
— Это всего лишь крепость, старик, — Кальдур мрачно покачал головой. — Их больше сотни. Эта неплохая, но зубы их и о Дворец не сломались.
— Ещё посмотрим, парень, — Дукан улыбнулся. — Предчувствие у меня хорошее.
— Хорошее… — Кальдур скривился. — Как пробираться будем?
Вся извилистая дорожка, была заполнена нескончаемым потоком людей и телег, пытающихся штурмовать размытый весенним дождём склон. Слышался смех, ругательства, смачные проклятия, шум десятков ненапряжённых разговоров, скрип колёс и ржание коней.
— Легко. Просто поднимемся. Проследи-ка, парень, за жричкой, чтоб не отстала и не отбилась. И старайся не выделяться из толпы. Мы просто местные крестьяне, которые ищут спасения в стенах этой твердыни.
