Самое же «забавное» во всем это было то, что Шехар и впрямь погиб практически в самом начале этой заварушки. План Рамода увенчался успехом — у него получилось прикончить своего оппонента, но если бы не появившаяся принцесса, то плодами своей победы воспользоваться у него бы не вышло.
Впрочем, в скором времени у Рамода должен был появиться второй шанс на убеждение своих бывших товарищей.
Шин Чан Ди недвусмысленно дала понять, что не потерпит продолжения резни. Её солдаты явно не шутили и готовы были пустить оружие в ход в любой момент и наличие двух парящих над полем боя избранных их ничуть не смущало. И может быть Таймин с Лиан получили немало дармовой силы, что возвысила их над рангом возвышенных, но они ещё не научились этой силой пользоваться.
Таймин пыталась спорить, на что принцесса предупредила, что в случае негативной реакции со стороны любой из избранных, об этом будет доложено их непосредственному начальству. Последнее окончательно решило вопрос и золотой свет начал постепенно стихать.
Чувствовал ли я что-то после боя? О да. Проще всего это можно было назвать, мрачной готовностью.
Очередное никому не нужное сражение, вновь и вновь куча смертей к итак гигантской горе трупов целого, мать его погибшего города. Убитых жителей было так много, что даже объевшиеся до пуза звери не успевали поглощать всю плоть, от чего амбре над Денали стоял ещё тот. А уж что стояло в некоторых подземных районах даже представить страшно. У некоторых монахов стояла четкая и недвусмысленная цель, сдувать воздух из ряда туннелей прочь, чтобы он не проникал в те залы, где обосновались мы сами.
И самое страшное, что я ко всему происходящему как-то неожиданно привык. Да, умерли, да, плохо. Образовавшаяся внутри пустота злила, словно я лишился чего-то невероятно ценного, но даже сам теперь не понимал, что это вообще было.
Однако отсутствие сожалений отнюдь не лишило меня главного — понимания, что со всем происходящим стоит кончать. Все эти сидящие на самом верху могущественные практики не успокоятся. Они будут раз за разом метать в друг друга «мякину» из людей, пока никого не останется. Лишь в таком случае они спустятся сами и наконец перебьют друг друга, чтобы дать этому миру ещё пару тысяч лет мнимого спокойствия.
Решение напрашивалось лишь одно — следовало создать единую прослойку абсолютно верных друг другу людей, что не допустили бы возвышения новых чудовищ. Словно садовники они бы выкорчевывали монстров, для которых уничтожение городов и стран было бы лишь игрой. Этот, назовем его, орден, не мешал бы войнам и обычному человеческому противостоянию. Также он не стал бы мешать общему росту сил людской популяции, но он бы напрочь убирал тех, кто слишком силён для общего уровня.
Стало бы это решением? Далеко не факт, но и оставлять всё как есть, я тоже не хотел. Конечно, в теории существовали такие варианты, как создание абсолютно нового типа общества, индустриализация и последующие за ней экономические строи.
Вот только я был обычным художником, который ни черта не разбирался в столь высоких материях. Я не читал экономических книг, как не пытался разобраться в философии. Я был обычным человеком, который по какой-то извращенной причине был засунут в игру, правил которой мне не рассказали.
Однако ключевая и самая уязвимая часть моего плана заключалась в верности тех, кого бы я выбрал на место «судей». История видела бесчисленное количество примеров, когда власть уничтожала самые крепкие узы дружбы и любви. Полагаться в столь масштабном проекте на человеческий фактор было бы ошибкой, следовательно, надо было связать этот мир с чем-то, что стояло выше людей, но при этом не было заинтересовано в их полном подчинении.
Кошмар не был идеальным выбором, но он был, и этого было достаточно. Отдавать мир жаждущему меня грохнуть Свету или Тьме я как-то не особо желал. Был ещё некий Хаос, но как я понял, к нему вообще лучше было не лезть, если ты хотел что-то спасти, а не уничтожить с особым цинизмом.
Именно поэтому, когда меня пригласили в личные покои, а по факту, обычную комнату для проживания принцессы, я был совершенно спокоен. Важное решение было принято, остальные сомнения были не нужны.
— Признаться честно, вы мне неприятны, — без обиняков призналась, откинувшаяся на кресло принцесса, чем разом подтвердила ходящие о ней слухи.
Шин Чан Ди была многим хороша. Она была гением, способным дорасти до ранга возвышенной за какие-то жалкие несколько десятилетий, она умела и любила держать своё слово, более того, она была умна. В конце концов, она имела больше прав на престол.
Но у неё был огромный минус, который позволил её брату обзавестись чуть ли не вдвое большим числом сторонников, и это был отнюдь не её пол. Шин Чан Ди не терпела вокруг себя идиотов, и она не пыталась этого скрывать. Надо ли говорить, что в политике, где вокруг тебя собирались далеко не самые умные люди, это было недопустимо?
В самом помещении кроме Шин было всего лишь несколько человек, вероятно, её ближний круг.
— Откровенно говоря, ты мне тоже. — бесстрастно заметил я и даже не вздрогнул, когда топор ближайшего сторонника принцессы приблизился к моей шее, почти пустив кровь. Больше меня беспокоили Баал и Лилит, что почти решили атаковать лагерь принцессы. Потребовалось немало сил, чтобы их успокоить.
— Сдохнуть захотел⁈ — рыкнула мускулистая, красноволосая женщина, одетая в довольно необычную для местных одежду из шкур и мехов. — Смотри с кем разговариваешь, червь! Перед тобой сама Императрица!
— Спокойно, Табита, дай ему договорить, — приказала Шин Чан Ди. Я взглянул на её оставшуюся половину лица, на которой мрачным светом горел единственный оставшийся глаз. — И почему же я тебе не нравлюсь? Не припомню, чтобы мы с тобой хоть раз общались.
— Потому что я в целом не люблю практиков. — признался я. — Ничего хорошего совершенствующиеся не приносят.
— Кто бы мог подумать, что у монахов получится захомутать целого избранного стихий? — насмешливо спросила сама у себя Шин, но я все же ответил.
— И к монахам я тоже не принадлежу.
— То есть ты практик, который ненавидит практиков?
— Скорее, я практик, который собирается что-то сделать с тем миром, который нас окружает.
— И ты так спокойно мне это говоришь? — единственный глаз молодой женщины опасно сузился. — Той, для кого существующий порядок выгоден больше всего?
— Естественно, ведь я твой лучший друг.
— Ха-ха-ха, — тело принцессы болезненно содрогалось, но она не перестала мрачно смеяться. — Смотри, Табита, а ведь у меня всё это время был лучший друг! Кто бы мог подумать.
— Я с радостью раскрою его от головы до пят, только скажите, госпожа. — кровожадно оскалилась, а может, улыбнулась женщина.
— Нет, мне этот разговор внезапно показался интересным. Никогда не знаешь, когда судьба поднесет к тебе необычного собеседника. Но оставим это. Скажи мне, Избранный, почему ты мой лучший друг?
— Ты и сама знаешь. — коротко заметил я.
— Порадуй меня. — стальной капкан в лице Шин захлопнулся.
— Первым, что приходит мне на ум, — не стал противиться и дальше я. — Это такие милые и притягательные страны, как Ульсан и Кайодзи. Воистину, они умеют привлечь к себе внимание. В их компании сложно расслабиться хоть на секунду. А теперь, с появлением у каждой из них своих избранных, м-м-м…
Я помахал рукой, пытаясь подобрать выражение, но так и оставил тишину. Не похоже, что кто-то стремился меня перебивать.
— В их тени Хаэн и в лучшие времена смотрелся бы не очень, а сейчас, с резвящимися по всей стране звериным приливом и гражданской войной, он буквально просится, чтобы его кто-то сорвал, словно перезрелый фрукт.
— Я так и не услышала причину, почему ты мой лучший друг. Поспеши, ведь топор Табиты уже давно не пробовал крови.
— Я так и не сказал? Моя ошибка. В твоем положении… принцесса, тебе нужны любые союзники, что помогут тебе в противостоянии с братцем. Это я не говорю уже о других империях. Я нужен тебе Шин Чан Ди, и поэтому я твой лучший друг. Прими же Кошмар, и мы поможем тебе уничтожить твоих врагов.
