Я, сам того не желая, бросил быстрый взгляд на скучающих возле двери стражников. Не справиться. Много. И небось еще столько же у черного хода.
— Все выходы перекрыты. — Он как будто услышал, о чем я думаю. — Деться тебе некуда. Разве что, как вампиру, превратиться в туман и смыться сквозь щелочку.
— Вампиры не могут превращаться в туман, их вообще нет. Бабкины сказки, — машинально ответил я.
И прикусил язык.
— Так ты идешь? — Фраго терял терпение. — Ночь скоро кончится, а я привык в это время спать, а не развозить ворье.
Я молча отодвинул стул и поднялся, кутаясь в плащ.
— Вот и хорошо, — тихо сказал начальник стражи и, взяв бутылку дармового и дорогого вина в левую руку, направился к выходу. Я шел за ним, чувствуя, как любопытные взгляды всего заведения буравят мне спину…
Возле трактира, купаясь в густых, как сливки, сумерках, стояла большая карета, запряженная четверкой пепельно-серых лошадей доралисской масти. Лошади косились на стражников и нервно фыркали. Не только люди хотели провести ночь под защитой надежных стен.
Только сейчас я увидел, что окна экипажа забиты толстыми досками.
— Это чтобы я не сбежал? — буркнул я, забираясь в экипаж и садясь на мягкую скамейку, обитую красным бархатом.
Дорогой экипаж. Не каждому по карману. А четверка доралисских лошадок и вовсе стоит баснословных денег.
— Это чтобы тебя в темноте кто-нибудь не выдернул из окна. Кто-нибудь очень голодный, — ответил севший напротив меня Фраго.
Мы поехали по ночным улицам, и я только успевал подпрыгивать, когда колесо наезжало на особенно выступающий из мостовой булыжник. Барон молчал, иногда бросал на меня хмурые взгляды, и мне оставалось только вслушиваться в цокот копыт лошадей сопровождающих нас стражников, и строить догадки: куда же меня везут?.. К чему весь этот маскарад? Чтобы доставить меня в Серые камни, барон с тем же успехом мог повязать мою скромную персону прилюдно. Впрочем, я сам виноват в своих бедах. Слишком расслабился в последние два дня. Высказывал плохое мнение о страже, и надо же такому случиться, что буквально через несколько минут эта стража оказалась прямо передо мной. Быстро меня нашли… Или кто-то по доброте душевной рассказал, где я?
Еще один интересный вопрос: кто желает со мной встретиться? Сразу видно; парень наделен большим влиянием — раз за мной послали самого Фраго Лантэна. Интересно, что этому незнакомцу от меня понадобилось? Отплата за причиненные когда-нибудь неудобства? Надеюсь, что он не из магов. Не хотелось бы провести остаток своей жизни в шкуре жабы или доралиссца.
Я тихонько хихикнул себе под нос, привлекая хмурый взгляд барона. Еще неизвестно, что хуже: тело жабы или козлочеловека. Я бы, наверное, выбрал первое, потому как доралиссцев в Авендуме любили меньше жаб. Лучше быть маленькой и зеленой квакушкой, чем большим и тупым козлом. Ой, что-то ты развеселился, Гаррет! Не к добру. Хотя почему не к добру? Арбалет и нож у меня не отняли, так что, если представится случай, я еще повоюю. Жаль только, что магические артефакты оставил дома, в тайнике. Но и так неплохо.
Внезапно возница остановил карету, и парочка ретивых стражников распахнула дверь экипажа. Ночь дохнула мне в лицо прохладой. Даже летом в Авендуме довольно холодно — сказывается близость к Безлюдным землям, — и лишь к августу на город падает благословенная жара, да и то на пару недель, а затем ветра с Холодного моря принесут дожди. Валиостр — самое северное королевство Сиалы, поэтому с погодой тут не очень.
— Вылазь, вор. — От одного из стражников несло крепким чесночным духом, и я невольно поморщился.
— Это что? Такая увеселительная прогулка? — стараясь не терять присутствия духа, спросил я у барона.
— Хватит пререкаться, Гаррет. Делай, что тебе сказано, и будет у нас мир и любовь.
Я многозначительно пожал плечами, показывая, что любовь барона во всех ее проявлениях нужна мне как доралиссцу зубочистка, хмыкнул и спрыгнул на каменную мостовую, оглядывая окрестности. Улочка была пустой, темные дома нависли над нами как Зам-да-Морт. По другой стороне улицы тянулась высокая стена. Так. Значит, мы где-то возле Внутреннего города.
Из городской канализации уже появились тоненькие и робкие язычки серо-желтого тумана. Он еще стелился, низко прижимаясь к мостовой, и не решался подняться выше. Но пройдет несколько часов, и туман вновь, как каждую июньскую ночь, накроет город густым покрывалом, которое продержится до самого утра.
В этот раз на улице стояла непроглядная темень, облака закрыли небо густыми тушами, и свет лился только с факелов стражи и масляных фонарей, висящих на карете. Стражники внимательно вглядывались во мрак, держа арбалеты под рукой.
— Не двигайся, вор, — со скрытой угрозой в голосе произнес чесночный приятель, а затем стал тщательно обыскивать меня.
Вот в подставленную другим стражником суму лег арбалет, затем чехол с болтами. Чесночник, было, завладел кошельком с монетами, но барон грозно цыкнул из кареты, и стражник торопливо отдернул руку.
— Кошелек оставь, морда, — произнес Фраго. — Чист? Оружия нет?
Стражник еще раз торопливо ощупал меня, достал из потайного кармана на поясе отмычки, из-за голенища сапога тонкую бритву и кивнул.
— Чист, ваша милость. Как доралиссец, возвращающийся после сделки с карликом..
Стражники на лошадях заржали. Барон опять на них цыкнул. Где-то возле стены дома промелькнула тень одинокой крысы, выбравшейся искать пропитание для своих крысят, и один из стражников запустил в нее факелом, шепча проклятия слугам Неназываемого. Факел, естественно, пролетел мимо, ударился о стену и выплеснул сноп кружащихся в ночи искр, устремившихся в облачное небо. Крыса пискнула и исчезла во тьме.
— Хватит там! — рявкнул раздраженный Лантэн. — Повязку — и в путь.
Чесночник достал из кармана темную плотную полоску ткани и завязал мне глаза. Стражники взяли меня за руки, запихнули внутрь экипажа, захлопнули дверь, и карета снова тронулась. Я поднял руки, чтобы немного ослабить давящую на глаза ткань.
— Я бы на твоем месте этого не делал, Гаррет, — крайне вежливо произнес барон у меня над ухом.
— Куда вы везете меня, ваша милость? Или это тайна?
— Можешь считать, что государственная. А теперь помолчи и наберись терпения. Не зли меня.
— Прошу прощения, ваша милость, а что будет, если я разозлю?
Темнота сделала меня разговорчивым и ехидным.
— Если ты не договоришься с тем человеком, к которому мы едем, то попадешь ко мне… злому.
