Вскоре он понял, что совершенно лишнее звено в жизни Ники, и предложил ей развестись. Та тут же согласилась и побежала делиться радостной новостью по телефону с любимой подружкой, оставив Сергею только острую боль и обиду. Ну что ж, в конце концов, они расстались друзьями, не ссорясь, и даже продолжали общаться. Слишком разными они были, чтобы долго протянуть вместе.
Ника молча слушала подругу, перебирающую целый ворох малюсеньких костюмчиков и не слышала ее. Что им осталось от былой дружбы? Они ведь были больше, чем подруги — сестры. А теперь между ними океан и Интернет как связующее звено. Да, остались еще поездки в гости. Но как часто? Сергей отпустил Нику на месяц, да и то, в первую очередь, по работе. А сама Ольга когда еще доедет до Москвы… Скоро родится ребенок, ей будет не до этого. Постепенно их дружба перейдет в разряд воспоминаний. Они отдалятся друг от друга и все реже и реже будут отправлять письма. Все короче будет в них текст.
Да что говорить! Они уже отдалились. Ольга вышла замуж за американца, нет, не за богатого пузатого папика — за весьма интересного мужчину, еще довольно молодого. Он очень трепетно относился к Хельге, уважительно. На них было приятно смотреть. И сама Хельга с замужеством переменилась. Исчез былой пыл, страсть к авантюрам. Она стала спокойной и уравновешенной, основательно готовилась к родам. Ходила на специальные курсы для будущих мам и читала толстые книжки о воспитании детей.
А Ника… Да, она тоже стала взрослой. Деловой женщиной. Но в душе она не изменилась. Просто внешние обстоятельства заставили ее загнать свой мятущийся дух подальше и принять образ строгой молодой женщины в деловом костюме и с папкой для бумаг в ухоженных руках.
Вот почему ее так тянуло к Джен — она была такая же, как и рыжая несносная девчонка. Если Нику переодеть в маечку и джинсики с кедами, они будут смотреться практически ровесницами. И, как бы Нике ни было грустно, с Джен ей было проще и комфортней, чем с дорогой подругой.
К исходу дня, проведенного в магазинах, дня, который так радостно начался, настроение Ники кардинально переменилось. Она устала так, как уже давно не уставала. Ей надоело щебетание Хельги о коляске, кроватке, манежике. Да, она понимала подругу. Но все равно ей это действовало на нервы, и она сдерживала себя из последних сил, чтобы не ответить резко. Хельга не виновата, что у ее подруги поганое настроение, которое испортилось в самый неподходящий момент. Слава богу, они уже подъехали к дому и свернули на дорожку, которая вела к воротам.
Ника бросила пакеты с покупками на диван в своей комнате и отправилась к Джен. Та наводила марафет, точнее, стояла перед зеркалом и красила какой-то специальной мазилкой часть своих волос в черный цвет. Выглядело все это весьма экстравагантно и вызывающе. Впрочем, именно такого эффекта и старалась добиться Джен.
— Нравится? Правда, кульно? — бросила Джен, глядя в зеркало на Нику.
— Еще как. Куда-то собираешься?
— Аха. Сейчас на тачке заедет Догги, и мы отправимся в салон. Я хочу себе соски проколоть. А как вы? Небось целую машину накупили… Ну, что купила Хельга, понятно, а ты? Самые дорогие бутики теперь считают прибыль?
— Не, не угадала, точнее только на половину, про Хельгу. А я… Я купила себе кое-что из одежды, но не в бутиках. Так, фигня всякая. Как-нибудь надену, себя порадую.
— Никки, слышь, а поехали с нами? — Джен хитро прищурилась. — Хочешь, тоже проколи себе что-нибудь.
— Издеваешься? Куда мне пирсинг? Несолидно.
— Тогда татуировку. Тебе пойдет. Ну когда ты не в этих своих платьях-юбках, конечно.
— С ума сошла! Мне сколько лет-то? Татуировку… Скажешь тоже.
— Сколько лет… Нормально тебе лет. Кстати, у меня вот тут тушь для волос красная есть. Давай я тебе «перья» нарисую и поедем с нами. Можешь ничего себе не делать — я про тату и пирсинг. Просто потусуемся.
Ника подумала, а почему бы и нет? Тем более, она весь вечер размышляла о своих старых похождениях. Может, тряхнуть стариной? В конце концов, у нее отпуск, и провести его надо так, чтобы потом не было мучительно больно… Она хмыкнула себе под нос и пошла в душ.
Через час они спустились в гостиную. Джен с черно-рыжей шевелюрой и Ника с волосами, собранными в высокий пушистый хвост. Челка ее была красного цвета, так же как и концы волос. Обе одеты были в черные джинсы и черные же топы, на шеях болтались серебряные украшения на кожаных шнурках. Для Ники «феньки» Джен подбирала собственноручно. Хельга с мужем, слишком потрясенные, чтобы говорить, молча проводили обеих взглядами.
У ворот они погрузились в открытый джип Догги и с визгом сорвались с места. Хельга и Джордж переглянулись
— Ох, не нравится мне все это, — пробормотала Хельга. — Она совсем не изменилась.
— Перестань, дорогая. То, что ты мне рассказывала, просто замечательно. У тебя очень веселая подруга. Так пусть отдохнет, развлечется. Тем боле, что выглядит она почти так же как Дженни. Короче, они не пропадут. Ты же знаешь Джен.
— В том-то и дело, что знаю. Они вдвоем — гремучая смесь. Я когда-то ее сдерживала, а теперь нет никого. А Джен слишком… слишком такая же. Слишком бесшабашная. Их никто не остановит.
— Но с чего ты взяла, что дело настолько плохо? Джен все время где-то тусуется. Она умная девочка, никогда не переходит границы. А Ника взрослая женщина, она вполне способна контролировать ситуацию.
— Хочется верить, — вздохнула Хельга и позволила мужу увести себя в спальню.
6
В тату-салоне их уже ждали. Кристиан, так звали мастера, закрыл дверь своего маленького кабинета, чтобы поздние клиенты не беспокоили их и не отвлекали от работы. Он надел халат и стал готовить инструменты. Джен стащила топ и забралась на стол. Догги уселся в кресло напротив, а Ника стала обходить помещение, разглядывая на стенах постеры и рисунки.
— Кристиан, трава есть? — поинтересовался Догги.
— Конечно. Возьми в той комнате. Я не буду, при деле же.
— Никки, забьешь косячок? — крикнул Догги из соседней комнаты.
— Давай, — ответила Ника, остановившись у большого постера “Screaming Eternity”.
— Про меня не забудьте, — напомнила Джен.
Ника с некоторым трудом оторвалась от постера. Фиалковые глаза Аэдана Шиена казались живыми. Их взгляд завораживал. Нет, все-таки странно, что она почти ничего не помнила о том вечере. Не могла же она вырубиться после единственной стопки. Если только она не была единственной. А вот про это ей мог рассказать только сам Дан. Теперь бы его еще найти и спросить. Одна эта мысль уже казалось смехотворной, и Ника про себя хмыкнула.
