Но постель была все же лучше сырой земли, так что Роланд не стал спорить, оттеснил соседа к стене, отчего тот перестал храпеть, и попытался уснуть сам.
Попытка не удалась. Минуты через две здоровяк перевалился на бок и снова громко захрапел. Во сне он закинул на Роланда ногу и обнял. Рука у него была крепкая, словно у человека, который владел даром силы.
Роланд свирепо шепнул:
— Отвали, если не хочешь остаться без руки.
Здоровяк, борода у которого была до того густая, что в ней запросто могла бы спрятаться белка, приоткрыл глаза и при тусклых отсветах далекого огня, мелькавших в затянутом бычьим пузырем окне, увидел Роланда.
— О, прошу прощения, — извинился он. — Я подумал, жена.
Он отвернулся и немедленно захрапел.
У Роланда несколько отлегло от сердца. Не хватало еще в этой тесноте стать содомитом.
Роланд повернулся на бок, предоставив соседу согревать спиной спину, и вновь попытался заснуть. Но через час тот снова подкатился поближе и обнял Роланда. Роланд ткнул его в грудь острым локтем.
— Черт побери, женщина! — отодвигаясь, раздраженно проворчал здоровяк сквозь сон. — У тебя одни кости.
«Лучше спать на голых камнях в чистом поле», — пробормотал про себя Роланд.
И тут же его сморил глубокий сон.
Но спал он недолго и вскоре проснулся оттого, что опять оказался в кольце рук, огромных, как бревна, и сосед целовал его в лоб.
В окне стоял тусклый рассвет. Глаза у соседа были закрыты, дышал он глубоко и, похоже, крепко спал.
— Ну уж теперь ты меня извини, — сказал Роланд, взялся за его бороду и как следует дернул. Потом отпихнул от себя темноволосую голову. — Я ценю нежные чувства, но остерегись выказывать их мне. Прошу тебя.
Человек открыл налитые кровью глаза и тупо уставился на Роланда. Роланд подумал, что он сейчас, устыдившись, принесет свои извинения.
Но сосед неожиданно побледнел, и в глазах его мелькнул страх.
— Боринсон? — вскричал он, мгновенно придя в себя. Вжавшись в стену всеми тремястами фунтами своего веса, здоровяк съежился и задрожал, будто ожидая, что Роланд вот-вот его ударит. — Как ты здесь оказался?
Это был огромный черноволосый человек с густой проседью в бороде. Роланд никогда его не видел. «Я проспал двадцать один год», — подумал он.
— Мы знакомы? — спросил он в надежде, что тот наконец представится.
— Знакомы? Да ты едва не убил меня, хотя, должен признаться, я это заслужил. Я был последним ослом. Но потом я раскаялся, и теперь я осел только наполовину. Ты что, не узнаешь меня? Я барон Полл!
Роланд не встречался с ним никогда в жизни. «Он спутал меня с моим сыном, Иварианом Боринсоном, — понял Роланд, — с сыном, о котором я узнал только после пробуждения».
— Ах вот оно что, барон Полл! — весело сказал Роланд, ожидая, что сейчас тот поймет ошибку. Не может же быть, чтобы сын оказался так похож на него, с такой-то огненно-рыжей шевелюрой и белой кожей. Жена у Роланда была довольно смуглая. — Рад тебя видеть.
— И я рад, что ты рад. Как тебя понимать, прошлое забыто? Ты простил… кражу кошелька? Ты можешь это забыть?
— Что до меня, то уже забыл, да так, будто мы никогда и не встречались, — сказал Роланд. Слова его только озадачили барона.
— Слишком уж ты стал великодушен… После той трепки, которую я тебе задал… Ты ведь наверняка потому и пошел в солдаты. Значит, можно сказать, ты у меня в долгу. Верно?
— Трепки… — отозвался Роланд, удивляясь, что собеседник все еще не заметил ошибки. О сыне он не знал ничего, кроме того, что тот стал Капитаном Королевской Стражи. — Пустяки. Ведь я же выдал тебе не меньше, чем получил, верно?
Барон Полл посмотрел на Роланда, как на сумасшедшего. И гадать было нечего — сын явно получил больше.
— Ладно… — с подозрением сказал Полл. — Я рад, что мы помирились. Но… как тебя занесло на юг? Я думал, ты на севере в Гередоне.
— Король Ордин погиб, — мрачно сказал Роланд. — Радж Ахтен напал на них в Лонгмоте. Наших погибло тысячи.
— А принц? — побледнев, спросил Полл.
— Насколько мне известно, с принцем все хорошо, — ответил Роланд.
— Насколько тебе известно? Но ведь ты же его телохранитель!
— Именно поэтому я и спешу к нему возвратиться, — сказал Роланд, поднимаясь с кровати. Он накинул на плечи свой новый дорожный плащ из медвежьей шкуры, натянул тяжелые ботинки.
Барон Полл молча переместился на край кровати и оглядел пол.
— А где твой топор? Где лук? Не хочешь же ты сказать, будто отправился в путь безоружный!
— Вот именно, хочу.
Роланд спешил уехать. Оружия он не купил и вообще узнал, что оно могло понадобиться, лишь прошлой ночью, когда стали встречаться беженцы с севера.
Барон Полл посмотрел на него, как на слабоумного.
— Ты хоть знаешь, что шесть дней назад пали Грейден, Феллс и Тал Дур? Два дня назад Радж Ахтен взял Тал Риммой, Горлан и Аравелл. Сейчас двести тысяч воинов Радж Ахтена двинулись на Каррис и, говорят, будут там завтра утром. А ты отправляешься в путь без оружия?
О том, что происходит, Роланд почти ничего не успел узнать. Читать он не умел, в картах не разбирался и никогда не отъезжал от Морского Подворья дальше, чем на десять миль, но даже ему было известно про Грейден и Феллс, неприступные крепости, охранявшие западные границы Мистаррии. А также про Тал Риммой и Аравелл на севере, и только о Тал Дуре он слышал впервые.
— Успею ли я добраться до Карриса раньше них? — спросил Роланд.
— У тебя быстрая лошадь? Роланд кивнул.
— У нее есть дары выносливости, силы и метаболизма.
Это была отличная лошадь, на каких ездили королевские гонцы. Ему здорово повезло после недели мытарств, когда он встретил торговца лошадьми и купил ее, истратив чуть не все деньги, скопленные за годы сна.
— Тогда ты мог бы легко проделать сегодня сто миль, — сказал барон Полл. — Но дороги, похоже, уже ненадежны. Убийцы Радж Ахтена рыщут везде и всюду.
— Да и Бог с ними, — сказал Роланд. Он верил в свою лошадку и думал уйти от любой погони. Он повернулся к выходу.
— Тебе нельзя так ехать, — сказал барон Полл. — Возьми у меня оружие и доспехи — у меня все есть, бери, что хочешь.
Он кивнул головой в угол комнаты. Там возле стены стояли нагрудник барона, огромный топор, меч высотой чуть не в человеческий рост и еще один, короткий.
Нагрудник был раза в два шире Роланда, а меч он вряд ли поднял бы и двумя руками. В прежние годы Роланд был мясником. Топор барона весил фунтов сорок, то есть не больше того секача, которым Роланд когда-то рубил говядину, но для драки такая тяжесть не годилась. Другое дело короткий меч. Он был не намного тяжелее, чем обычный большой нож. Однако Роланд не мог принять такой подарок обманом.
