— Доктор Штекльбак, пройдите, пожалуйста, в сто восемнадцатую палату, — мягкий голос по громкой связи застал доктора Гюнтера Штекльбака застёгивающим штаны в туалете его личного кабинета.
— А куда я ещё могу пройти? — тихо пробормотал доктор, затягивая ремень и подходя к раковине.
Молодой, по меркам медицины, доктор получил кабинет и весьма внушительную зарплату, благодаря причине, о которой в баварской клинике «Бад Айблинг» предпочитали не распространяться. Да и сам доктор Штекльбак, восходящее светило нейрохирургии, не любил даже думать о том, что ему платят сумасшедшие деньги только за одного единственного пациента. Вот уже третий год. И ладно бы то, что пациент один! Гюнтера доводил до отчаяния тот факт, что его больной был безнадёжен. Согласно всем писаным и неписаным законам, он должен был умереть. Ещё год назад. Этого не произошло. Травматическая кома третьей степени более двух лет, тяжёлые повреждения ЦНС, живой труп, растение, не более того, но пациент упорно цеплялся за жизнь. Гюнтер мысленно сплёвывал каждый раз, заходя в проклятую сто восемнадцатую палату. Русские рассказали ему анекдот про стоматолога, ругающего сына, который вылечил всех пациентов папы. Да, на этом пациенте Штекльбак сделал почти состояние, защитил три работы, и наклёвывалась четвёртая, но всё это было отнюдь не смешно. Противно. И вот, пожалуйста: опять вызов.
— Доктор Штекльбак, немедленно пройдите в сто восемнадцатую палату, — голос по-прежнему был мягким, но Гюнтер застыл на мгновение, а затем, не вытирая рук, бросился вон из кабинета. На поясе разрывался писком бипер. «Немедленно» в сочетании с этим писком, означало, что происходит нечто, требующее срочного вмешательства лечащего врача.
«Неужели всё-таки конец», — билось в голове Штекльбака, пока он летел по коридору, огибая немногочисленных сестёр и врачей. — «Неужели этот позор моей жизни, наконец, завершён?»
Он ворвался в палату, едва не споткнувшись на пороге.
— Что? — коротко бросил он медсестре и в то же мгновение увидел, «что». Ритмы ЭЭГ на мониторе стремительно приходили в норму. Дыхание пациента чуть участилось.
— Доктор, — лицо медсестры светилось, — он приходит в себя.
— Это невозможно, — пробормотал Гюнтер Штекльбак, и в эту момент пациент открыл глаза. Вернее, один уцелевший глаз.
— Где я? — спросил он слабым голосом. — И какого чёрта я так хочу жрать?
Его не поняли. Пациент, в отличие от всего персонала клиники, говорил по-русски.
— в которой, с одной стороны, присутствует некоторый синопсис, а с другой, повествование продолжает развиваться.
Собрание смотрелось несколько странно. Семь человек в огромном рабочем зале на полсотни столов сидели широким кругом. Три начальника отделов, старшие оперативных групп и один человек, официальный статус которого в Агентстве звучал как «специалист по связям с общественностью», но к мнению которого с уважением прислушивались все. Тем более, что его деятельность выходила далеко за рамки, очерченные статусом. Это был молодой, не старше двадцати пяти — двадцати семи лет блондин, рядом с которым незнакомые люди часто испытывали острый приступ комплекса неполноценности. Никто в Агентстве не видел Александра Евгениевича Светлова с растрёпанными волосами, в одежде, отличной от классического костюма-тройки, или без трости. Аккуратный, исполнительный, велеречивый и загадочный, Александр Евгениевич придавал работе неповторимый шарм. Хотя куда уж дальше. Любой визит этого специалиста в «правильный» офис на Петроградской стороне вызывал бурю эмоций у сотрудников обоих полов. Настоящего возраста, происхождения и всех способностей господина Светлова не знал никто. Если трио начальников отделов, использующих позывные вместо имён, давно стало чем-то родным и привычным, то Александр всегда стоял чуть особняком от всего коллектива. Без сомнения, существовало несколько сотрудников, с которым Светлов поддерживал нечто, похожее на дружбу, но в эти отношения никто не решался влезать, тем более, что упомянутые сотрудники относились только к старшему звену.
Собрания, подобные этому, проводились в Агентстве нечасто. Каждое из них знаменовало либо завершение масштабного «дела», либо его начало. Докладывать о завершении полагалось начальнику аналитического отдела либо старшему оперативнику, в чьём ведении дело находилось, но на этот раз слово взял Александр.
— После сегодняшнего инцидента, — неторопливо говорил Светлов, — можно, наконец, поставить точку в кризисе Сумеречного Братства. С момента официального закрытия дела прошло чуть более трёх лет, за это время в нашем составе произошли определённые изменения, так что я позволю себе напомнить присутствующим подоплёку вышеупомянутого кризиса.
Длинноволосый брюнет в кожаной куртке, камуфляжных шортах и с добрым десятком серёжек в ушах возвёл очи горе.
— Я постараюсь быть кратким, Воин, — милостиво сказал Александр Евгениевич. — Итак, семнадцать с небольшим лет назад на Московском вокзале волею судьбы сошлись шесть незаурядных уже тогда личностей. Среди них была одна сущность с иной Грани, трое полукровок, один квартерон и сущность с одной восьмой чужой крови. Дело, собравшее их вместе, в данный момент не представляет интереса, позже, если угодно, я остановлюсь на этом подробнее. В официальных документах Агентства эта команда получила название, совпавшее с их самоназванием: «Сумеречное Братство». Блестящий талант всех шестерых к сноходчеству и великолепный потенциал позволили им проникать на иные Грани реальности, минуя Рубеж. Дальнейшая история Братства определяется молодостью участников, их способностями и отсутствием сдерживающего фактора. Скажу лишь, что Агентство до определённого времени не включало Братство в сферу своих интересов из-за того, что попросту не замечало их. Этот просчёт отдела аналитики в данный момент объясняется феноменом Чтеца.
Крупный мужчина в камуфляже без знаков различия, со шрамом через всё лицо, поднял руку.
— Прошу прощения, можно будет получить разъяснения по данному термину? Я не в первый раз слышу это словосочетание…
— Чуть позже, Витольд, я всё поясню. Итак, в результате неконтролируемой деятельности Братства тринадцать лет назад ими был совершён налёт на Храм Посейдона, находящийся на грани 5214. Это действие было выявлено Агентством исключительно благодаря Воину, отследившему путь Братства через Грани: в тот раз они шли во плоти. Предполагаемой целью налёта были мифические Очи Оракула, артефакт, дарующий видение будущего и бессмертие. Через два года после этого инцидента и принятия Братства в сферу наблюдения Агентства команда распалась. Номинальный лидер Братства, Виталий Сергеевич Орлов, известный в начале своей «карьеры» как Тальк, позже сменивший имя на «Вит», в результате личных разногласий с членами команды откололся от них и уехал в Воронеж. Из независимых источников нам слишком поздно стало известно о том, что из Храма Братство смогло вынести так называемый «компас желания», более известный современности, как «компас Вечного Капитана». Член команды Сова, в данный момент известная как Птаха, разобрав компас, смогла составить чертежи физической и энергетической структур артефакта и изготовить пять подобных ему.
