Мой старший брат Даниил, бывший консул и секретарь корпорации, сейчас не мог возглавить подобную тяжбу. Еще не обвиненный официально шпион «Галафармы», Дан содержался под охраной, до бровей накачанный наркотиками, в Зимородковом Угодье в северных лесах Онтарио, и упрямо продолжал отрицать собственную вину.
Никто из младших чинов управления «Оплота» не был способен управлять таким крупным комплексом, не имея подготовки к судебным делам вроде этого. А нанять отдельную команду юристов не представлялось возможным. В деле были особенности, в которые не хотелось посвящать посторонних – например, подозрение, что именно Дан послужил причиной смерти нашей матери, действуя по приказу «Галафармы».
И все это имело тайную связь с халуками: политический динамит, собиравшийся сработать как раз сейчас, когда синекожие ублюдки вовсю налаживают торговые связи с Содружеством…
Симон и Ева усмотрели единственную подходящую кандидатуру на пост военачальника «Оплота» – того, кто владел основной долей концерна, верного члена семьи и хорошо тренированного юриста – хотя и не практикующего, – знакомого с делом до мельчайших подробностей.
Асаил Айсберг, к вашим услугам.
Стараясь не дать заманить себя в мышеловку, я напомнил им, что не являюсь членом суда Содружества и не сравнюсь с тамошними виртуозами. Даже с гражданством у меня были проблемы, на моем счету числилось порядком уголовных делишек. В глазах закона я был не более чем преступником, проходящим испытательный срок. Для средств массовой информации – неудачником, хотя и весьма харизматичным; гадким утенком в выдающейся семье, печально известным горлопаном с эксцентричными политическими взглядами. Ни в коем случае мне не следовало лично представлять «Оплот» перед трибуналом.
Нет проблем, успокоили меня Симон и Ева. Им нужен только мой опыт общения с корпоративными преступниками, обретенный во время быстро прервавшейся карьеры исполнительного офицера в Межпланетном Секретариате по торговле. Перед судом с готовыми требованиями собирался выступить целый штат талантливых помощников. Если угодно, я мог вообще не показываться на горизонте, управляя происходящим через специальные датчики.
Я скулил, упрашивал их, как только мог. Разве недостаточно, что я с полдюжины раз рисковал жизнью, поддерживая «Оплот» против «Галафармы»? Разве не я вызволил Еву из рук похитителей, которые собирались полуклонировать ее и захватить власть в «Оплоте»? Разве не я спас самого Симона от судьбы похуже, чем смерть, в безымянной тюрьме, известной как «Ковентри Блю»? Неужели этого им не довольно? Я не желал горбатиться долгие годы над замысловатым судебным процессом. У меня имелись другие планы на будущее.
– Какие, например? – бушевал мой отец. – Разворошить еще одно осиное гнездо со своими треклятыми реверсионистами? А может, вернешься на ту несчастную планетку в Шпоре Персея, будешь купаться в море?
Я предложил ему проваливать ко всем чертям. Он в ответ посоветовал мне произвести сексуальный акт с самим собой. С этого момента дискуссия пошла под гору.
Мы с Симоном имели долгую историю столкновений лоб в лоб – впервые это произошло пятнадцать лет назад, когда я категорически отказался вступить в семейную корпорацию. Сейчас он обвинял меня в эгоизме и отсутствии сыновней верности. Он вытащил на свет мою несчастную докторскую диссертацию в Юридическом университете Гарварда, которой я был ему хоть в какой-то степени обязан.
Наконец, после очередной порции площадной брани, старый осел сообщил мне, что если я брошу «Оплот» (читай – его, Симона) в трудную минуту, то окончательно утвержу всех во мнении, что я не более чем жалкий ублюдок, трясущийся за свою задницу, и т д., и т п.
Я был близок к тому, чтобы предложить Симону засунуть свой акт Джона Вейна так глубоко, как это только возможно, – но тут моя сестра Ева приказала нам обоим заткнуться. А потом пустила единственную стрелу, попавшую мне в самое сердце и положившую конец всем моим уверткам.
– Аса, неужели ты забыл, что убийство нашей матери было спровоцировано председателем «Галафармы»? Дан был только марионеткой в руках Алистера Драммонда. Может, нам и не удастся доказать виновность Драммонда в преступлении, даже если окажется, что он выжил; но его концерн все еще строит козни против нас. Неужели ты не хочешь восстановления справедливости – ради мамы?
Ах ты, черт… Черт, это единственное, чего я хотел.
Так я и впрягся в это дело.
И пахал на износ полных два года. И когда дело наконец было передано в судебную палату, увидел, что у нас есть отличный шанс на победу.
Я направлял Билли, своего коня, вдоль каньона Медвежьей Головы в сторону приметного пика, который мы звали Медной Горой. 2071 метр высотой, это самая высокая вершина поросшего кустарниками хребта возле южной границы Небесного ранчо.
Когда мы были детьми, нам с братом и сестрами запрещалось залезать на Медную Гору из-за опасного заброшенного золотого рудника на ее восточном склоне. Конечно же, именно там мы устроили свой любимый секретный штаб. Он был нашим укрытием, когда мы играли в разбойников, или логовом инопланетных чудовищ, когда мы становились Зональным патрулем. У входа в рудник я однажды убил чернохвостую гремучую змею, которая напугала мою младшую сестренку Вифанию. В другой раз братец Дан, рискуя головой, исследовал полуразрушенный боковой туннель и обнаружил немного блестящего минерала, который объявил настоящим золотом. Дану вообще всегда везло – пока он не вырос и не поддался на искушения сумасшедшего шотландца.
Который теперь, возможно, погребен в глубине этого самого золотого рудника. А возможно, и нет.
Три года назад, пытаясь сохранить свою подыхающую конспирацию, Алистер Драммонд едва не убил всю мою семью и остальных участников совета директоров «Оплота»: он взорвал наш особняк на Небесном ранчо. Потом негодяй попытался удрать, укатив к Медной Горе; я погнался за ним и едва не упустил его – но Алистер все же не улизнул от возмездия, свалившись в заброшенную шахту. С помощью бластера я вызвал на его голову хороший обвал.
Однако проблема в том, что нам так и не удалось найти под обвалом тело Драммонда.
Я объехал ущелье между Медной Горой и Пиком Медвежьей Головы на западе. Я все направлял коня вперед, пока проехать не стало затруднительно; потом вытащил пару силовых окуляров из седельной сумки и внимательно исследовал с их помощью обрывистые склоны Медной. Но, конечно же, не нашел ничего нового. Даже следы последних раскопок были на другой стороне горы.
– Ну, Билли, как по-твоему? Есть ли из этой чертовой шахты еще один выход? В детстве мы такового не находили, хотя облазали всю проклятую дыру вдоль и поперек.
