Она вновь потянулась к чашке. Харат провел задним щупальцем по голове. Это был намек, что нужно сматываться. Но для успеха важно определить, как близко от них сканирует сенситив. В любом случае ей ни в коем случае нельзя привлечь к себе внимание. Идти к флиттеру медленно, чтобы сбить ищеек со следа. Сейчас она уже не так изнурена, как сразу после сеанса. Но все ее тело молило о пощаде, силы восстановились далеко не полностью. Справится ли она?
Любой сенситив, тем более специалист-патрульный, способен выявить человека, растратившего энергетический заряд. А если ноги подведут и она пошатнется? Ее тут же задержат для психопробы. А затем…
Нет, об этом нельзя даже думать! Нужно собраться с силами и двинуться к стоянке – спокойно, не спеша.
Здесь ни в коем случае нельзя больше задерживаться – это место сенситив наверняка засек. Зианта вынула кусочек пластика – кредитную карточку фирмы Ясы – и сунула в прорезь автомата. Харат тут же вцепился в платье и вскарабкался ей на плечо.
То, что ей удалось подкрепиться, исправило многое. Она могла теперь двигаться, не опасаясь, что рухнет от слабости. Главное – не спешить, но и не плестись. Идти ровно, спокойно. Вот так. Хорошо.
Харат прикрыл пленкой глаза. Уснул? Вовсе нет – острые коготки судорожно вцепились в плечо Зианты. Просто он изолировал свое сознание и был весь начеку, пытаясь установить, откуда опасность. Девушка тоже поставила барьер, но не так сосредоточенно, как ее маленький союзник: ей нельзя закрыть глаза, иначе она не будет видеть, куда идет.
Хотя ее спутник просигналил «охотник», сенситив не обязательно должен быть мужчиной. Так. Шесть, семь… Человек десять в поле зрения. Кто из них?
Вот эти – обычные зеваки торгового квартала, бродят от одного магазина к другому. А там, подальше – трое мужчин, одетых, как торговцы. Зианте хватило бы пары минут, чтобы просканировать окружающих и выявить противника. Но этим она выдаст и себя. Надо хотя бы запомнить лица на тот случай, если за ней будет слежка до самой виллы.
Войдя в лифт, она нажала на кнопку стоянки флиттеров. Так и подмывало оглянуться – проверить, нет ли слежки, но годы муштры помогли ей побороть это желание. Ни жестом, ни взглядом она не выдала беспокойства. Клавишу вызова автоматического флиттера девушка вдавила так сильно, что суставы пальцев побелели. Томительно тянулись секунды ожидания. Эти мгновения были, наверное, самыми трудными: когда избавление уже совсем близко, опасность быть схваченной особенно пугает.
Перед ней открылась дверца опустившегося флиттера. Немного торопливее, чем требовала осторожность, Зианта вошла в кабину. Ее пальцы лихорадочно забегали по пульту, набирая код полета. И лишь когда машина взлетела, девушка рискнула бросить взгляд на взлетную площадку. Ничто не говорило о преследовании. Но это еще не значит, что за ней не ведут наблюдение.
Спустя минуту флиттер сел в центре главного рынка – огромной, заполненной людьми площади неподалеку от космопорта. Здесь в ходу были товары, купленные у космонавтов, которые, согласно закону, имели право совершать мелкие торговые сделки. Впрочем, эта поблажка не уменьшала число космических бродяг, промышлявших контрабандой. Здесь было одно из узловых мест, где гильдия располагала массой явок, защищенных мощным силовым экраном от любого сенситива. Здесь Зианта могла наконец расслабиться – лишь немного, ибо осознание того, что лежит у нее в кошельке, не отпускало ее ни на миг. Она углублялась в торговые ряды, лавируя между палаток и лавок. На гильдейской явке ей могли предоставить транспорт, помочь уйти от Патруля – если, конечно, за ней и вправду следят.
Легкое покалывание, исходящее от браслета, вело туда, где можно рассчитывать на помощь. Вечерело. Харат вовсе не жаждал встретить вне дома холод и тьму надвигающейся ночи, о чем намекал сейчас недовольным бормотанием и щелканьем клюва.
Впереди, над входом в одну из неприметных лавчонок, вспыхнули буквы, составившие имя торговца: «Какиг». Покалывание браслета усилилось. Вышедший ей навстречу мужчина был серокожим, как все саларики, но без признаков кошачьей расы. Видимо, его предки когда-то приспособились к гуманоидному миру.
Зианта небрежно поправила прическу, обнажив руку с браслетом. Пароль был узнан.
– Джентль фем! – прозвучало тонко и пронзительно. – Отведайте ароматы звездных миров. Вам наверняка понравится «Огненное дыхание» Андросы, а от «Алмазной пыли» с Алабана вы будете без ума…
– Есть ли у вас «Серповидная лилия десятидневного цветения?»
Лицо торговца не выразило ничего, кроме вежливой любезности к покупателю.
– Это редчайшее из благовоний готово смочить ваши волосы, милая девушка. Но не здесь – столь тонкий экстракт может потерять свою прелесть на открытом воздухе.
Она последовала за хозяином внутрь лавки.
Тот хлопнул в ладоши, и, словно из-под земли, перед Зиантой появился мальчуган в униформе.
Какиг приказал:
– Отведи девушку к Ларосу.
Благодарно кивнув, Зианта поспешила за маленьким провожатым, который ловко пробирался сквозь бурлящий людской поток. Девушка даже запыхалась, пока не очутилась наконец возле не слишком респектабельной стоянки, где были припаркованы несколько флиттеров.
– Вон тот, четвертый. – Грязный палец мальчишки указал на одну из машин. Бросив вокруг себя быстрый взгляд, юнец кивнул: – Пора!
Зианта почти бегом устремилась к флиттеру и забралась в кабину. На месте пилота сидел саларик. Он метнул на пассажирку недоверчивый взгляд, но, заметив браслет, успокоился. В кабине плавал тонкий аромат. Сушеные лепестки серповидной лилии десятидневного цветения могли хранить свой запах несколько лет. Его любила Яса, и так пахло везде, где хозяйка Зианты имела влияние. А таких мест в Галактике были тысячи…
Впервые с того момента, как Харат предупредил об опасности, девушка рискнула обратиться к своему пушистому товарищу мысленно:
«Мы свободны?»
«Теперь – да».
Если бы мыслеобраз имел тон, как высказанное слово, то этот лаконичный ответ мог означать, что Харат раздражен, даже сердит. Но Зианта не делала попыток ублаготворить спутника. Сейчас, когда забота о безопасности стала ненужной, ее мысли вернулись к полученной таким трудным способом добыче. Сознание, что у нее оказалась вещь, покушаться на которую она не имела права, лежало в душе тяжким грузом.
Оправдать подобный поступок могло только одно: если похищенная вещь действительно представляет огромную ценность. Однако это сомнительно: Джукундус тогда хранил бы ее в сейфе, а не на виду, среди безделушек. Скорее всего, он даже не обратит внимания на столь незначительную пропажу.
