Можно было идти к себе. Лишь завтрашний день пугал своей неопределенностью.
Часть 3. Приготовления к свадьбе
Я встала засветло, оделась, прибрала волосы под чепец и отправилась на кухню. Не могу сказать, что мое появление на рабочем месте произвело прямо-таки фурор, но и незамеченной я не осталась. Люди косились на меня, перешептывались, но с расспросами не приставали. Лишь управляющий заглянул на кухню, отыскал меня в углу у мойки среди гор грязной посуды и прокричал:
— Не думай, что тебе оплатят время отсутствия!
От сердца отлегло. Как приятно, что есть на свете неизменные вещи.
К вечеру мне предложили приступить к обязанностям помощницы экономки. Я, прекрасно осознавая, что вряд ли подобное повышение вызвано моими исключительными деловыми качествами, радостно согласилась и тут же перенесла вещи в новую, полагающуюся мне по статусу комнату. С окном. Вообще-то, у нас было принято, что экономка с помогающими ей девушками спит в одной комнате. Каждой прислуге по помещению, так никакого замка не хватит! Но на этот раз, из опасения, видимо, что ко мне может ненароком заглянуть наследник престола, комната мне выделена была своя. Практически всю ее занимала кровать, на которой без труда могло бы поместиться человек шесть. А если потесниться, то и восемь. Полагаю, ее собирали прямо тут, потому что протиснуть такое чудо сквозь дверь, а мой взгляд, было совершенно невозможно. Одной мне на ней было неуютно.
Тем временем принц…
Люция приехала даже раньше, чем ожидалась. Должно быть, ей особенно не терпелось приступить к выполнению супружеских обязанностей, почувствовать, так сказать, себя невестой, женой и матерью поочередно. Она чинно сидела в глубине кареты, хотя ее так и подмывало выглянуть, осмотреть встречающих, хоть одним глазком взглянуть на будущего супруга. Ей говорили, он привлекателен. Впрочем, так говорят всем принцессам, за какого бы урода их не выдавали. Портрету, нарисованному придворным художником исключительно в рекламных целях, также не следовало доверять. Так каков он? Действительно ли так молод, высок, широкоплеч и благороден на вид, как она себе напридумывала?
Но увы, в первый же день приезда ее ожидало разочарование. Принц Эрик в замке отсутствовал. Зато практически немедленно принявшая ее королева-мать, была очень любезна и добра. Она и объяснила, что Эрик в ожидании возлюбленной занемог, у него началась лихорадка, по всей видимости, от волнения, но он уже выздоравливает, и, прямо таки со дня на день, высокородная дочь Императора сможет увидеть своего без пяти минут супруга и сделать с ним практически все, что пожелает.
Однако назавтра Эрик не появился. И послезавтра его тоже не было. Тогда утешать несчастную невесту взялся галантный Януарий, который ради такого случая покинул библиотеку и вырядился в дорогой, зеленого шелка, камзол, бархатные панталоны и башмаки с алмазной россыпью на пряжках.
А Люция была весьма мила. Маленькая, хрупкая, с нежной розовой кожей, на которую умело был нанесен едва заметный румянец, с крошечным влажным ротиком и темными глазами косули, так странно контрастирующими с пепельными волосами. Ах, как быстро Януарий понял, что не хочет отдавать брату это сокровище!
Когда Эрика представили будущей супруге, он и в самом деле выглядел как после лихорадки: угрюмый, утомленный на вид, с окруженными темными кругами покрасневшими глазами. Он, здороваясь, вежливо поднес руку Люции к своим губам, длинный кружевной манжет соскользнул с его запястья, обнажив странно потемневшую кожу. Принцесса удивленно вскинула брови, но Эрик не дал ей чем-либо поинтересоваться.
— Добро пожаловать в наш дом, дорогая, — спокойно проговорил он, — надеюсь, дорога не слишком Вас утомила?
Если учесть, что со времени окончания пути шел уже пятый день, вопрос был более, чем неуместный. Но принцесса Люция отнесла это на последствия лихорадки, помутившей разум принца, и потому ласково прощебетала.
— Ах, спасибо, спасибо! Ваши земли, они так красивы!
Принц, который на тот момент имел в собственности одно-единственное поместье, Пенья, находящееся в тридцати милях к северу от дворца и состоявшее практически полностью из гор и оврагов, не удержался и хмыкнул.
— Благодарю Вас, я передам это отцу.
Люция застенчиво опустила длинные ресницы и едва заметно улыбнулась. Этот грубиян был, в общем, ничего.
Принц Эрик слишком быстро понял, как скучно ему рядом с этим небесным созданием. От ее очаровательного щебетания ему хотелось зевать, ее откровенно приглашающие взгляды вгоняли в краску. Чем яснее ему становилось, что она может отдаться и до свадьбы, тем меньше хотелось брать то, что так настойчиво предлагали.
Все меньше и меньше времени проводил он с будущей супругой. Все чаще оставалась она в компании Януария, готового поддержать и утешить оставленную женихом бедняжку.
Я тоже не могла дождаться, пока принц, наконец, женится. Конечно, возле меня его никто не видел, или меня рядом с ним, какая, нафиг, разница. Но это же для людей ничего не означало! Мне не нравилась изоляция. Женщины заговаривали со мною лишь на отвлеченные темы, мужчины избегали. Между тем, и мне надоело быть одной. Я же тоже не железная! Одна оставалась надежда, что Эрик, обзаведясь прелестной супругой, будет все свое свободное время проводить возле нее, смотреть влюбленными глазами, ласкать и все такое. Тогда все сразу поймут, что я здесь не причем. Только принц что-то не спешил. По его настоянию свадьба была отложена на месяц. Не знаю, как он этого добился. Может быть, просто старый король вспомнив холостые годы, то, как хорошо ему было тогда, решил дать сыну отсрочку. А скорее всего королева решила, что молодым необходимо чуть больше времени, чтобы они попривыкли друг к другу, а может даже и влюбились. Ведь всякое бывает!
У Эрика же, как выяснилось впоследствии, были свои планы на этот счет.
Уже назначен был день свадьбы, разосланы приглашения, и даже высаженные специально для этого случая в оранжерее белые нежные цветы)не знаю, как называются, но воняют отвратно) готовы были распуститься, когда в королевстве разразился грандиозный скандал.
Кстати, незадолго перед этим мне сделали весьма примечательное предложение.
Я занималась подсчетом простыней. Пересчитывала в третий раз, и все равно получалось, что двух шелковых не хватает. Грозили неприятности. И только я об этом задумалась, как на пороге кладовой возник паж королевы. Эти яркие птички редко залетают в хозяйственную часть. Разодетый в пух и прах мальчик лет пятнадцати, щурясь, глядел на меня. Я — на него. Мысли в голове отсутствовали.
