— Закрыли глаза, глупые хоббиты! — неожиданно велел Кот. — Закрыли, кому сказано, недомерки!
Томас крепко зажмурился, чувствуя, как под его ладонью беспомощно и жалко дрожит плечо Мари.
— Господи, помоги, — прошептала девушка. — Если ты есть…
С верхней ветки, где располагался Кот, что-то посыпалось, от корней дуба раздался отчаянный чих, послышались звуки падения на землю чего-то тяжёлого. Томас открыл глаза и осторожно заглянул вниз. Оборотни отчаянно перекатывались по траве, безостановочно чихая и крепко прижимая лапы к глазам-прожекторам.
— Табак, — невозмутимо пояснил сверху Кот. — Вообще-то, я некурящий, но запасливый и уважающий традиции. Все в Средиземье таскают с собой кисеты с табачным зельем, и я ношу на поясе. А табак в моём кисете со временем превратился в табачную пыль…
Мари отстранилась, ловко достала из одного кармана сюртук пращу, из другого — увесистый камень, и попросила:
— Милый, придержи меня, пожалуйста! А то ещё свалюсь — прямо в когти этим тварям — останешься без юной и непорочной невесты.
Девушка раскрутила пращу, прищурилась, прицеливаясь, и резко вытянула руку вперёд. Через мгновение раздался глухой шлепок, и крайний оборотень, громко охнув, неподвижно застыл на земле.
— Он что же, потерял сознание? От маленького камня, ударившего по затылку? — удивился Томас и подбадривающе подмигнул Мари: — А теперь, дорогая, ты меня держи покрепче!
Он снял с плеча лук, достал из колчана оперённую стрелу и пообещал:
— Сейчас, клыкастые, вы узнаете, каково это — убивать хоббитанских лошадок!
Самый широкоплечий из троицы оборотень проворно вскочил на ноги и, отняв лапы от морды, с удивлением уставился на своего неподвижно лежащего собрата. Стрела, тоненько пропев, глубоко вонзилась прямо в жёлтый глаз вурдалака. Раздался характерный звон, будто бы где-то разбился хрустальный фужер.
Оборотень повёл себя очень странно: не стал громко вопить и падать на землю, корчась от боли в судорогах, а лишь недовольно заворчал и рассерженно затряс волчьей головой.
— Солнышко взошло! — торжественно объявил Кот. — Это победа, полная и однозначная!
Действительно, из-за верхушек деревьев показался, разбрасывая во все стороны приветливые жёлтые лучи, краешек солнца. Вурдалак с оперённой стрелой в глазнице, тоненько всхлипнув, развернулся и неуклюже побежал в сторону леса. Второй оборотень проворно последовал за ним, по дороге взвалив на плечо тушу убитого пони.
— Вот же, жадина! — от души возмутилась Мари и неуверенно посмотрела на Томаса. — Будем спускаться вниз? А, вдруг, третье чудище оклемается? Или оно просто претворяется? Только изображает обморок?
— Не претворяется и ничего не изображает! — заверил Кот. — У него все мозги, если так можно выразиться, выпали наружу…
Томас слез на землю, помог спуститься Мари и подошёл к неподвижному телу. В затылке вурдалака обнаружилась выемка с открытой «крышечкой», покрытой серым мехом, а между бурыми желудями лежал чёрно-красный цилиндрический предмет, напоминающий обыкновенную, только очень большую батарейку от карманного фонарика.
"Наверное, биологический аккумулятор. Камень случайно попал в нужную точку, «крышечка» отщёлкнулась, вот он и выпал из гнезда. А оборотень-робот отключился, вернее, андроид-вурдалак…", — подумал Томас, а вслух предположил совершенно иное:
— Колдовство какое-то, не иначе!
Глава третья
Хутор Потеряшка и посёлок Арчет
Томас подобрал и небрежно спрятал в карман штанов чёрно-красный цилиндрик, пнул пару раз ногой неподвижное тело вурдалака и, непонимающе хмыкнув, отошёл в сторону.
— Звать пони? — преданно сверкая голубыми глазами, спросила Мари.
— Зови, конечно же! Что мы тут забыли? Надо быстрее уходить, пока из леса не пожаловала какая-нибудь другая гадость. А вздремнуть — минут сорок-пятьдесят — можно будет и во время дневной остановки.
Перед тем, как тронуться в путь, Кот, отхлебнув из фляги, настойчиво посоветовал:
— И вы, друзья, промочите горло (и мозги!) сидром. После такой нервной встряски оно не будет, честное слово, лишним.
Мари послушно последовала кошачьему совету, а Томас только сделал вид, что пьёт. При этом он рассуждал примерно так: — "Вот, глотну я сейчас этого волшебного напитка. И что? Тут же, наверняка, забуду и про биологический аккумулятор, и про оборотня-робота. Буду твердить, как говорящий попугай, мол, колдовство какое-то, заговорённый цилиндрик, волшебный амулет…. Нет, повременю я немного с грушевым сидром! Трое-четверо суток. Вдруг, обнаружатся и другие странности? А за странностями, как нас учат мудрые философы, всегда скрывается истина. Впрочем, как только проявит себя «колючка», тут же прекращу эксперимент…".
На дневном привале Кот предложил:
— Как-то неохота мне ночевать в чистом поле…. В лесу? Полностью исключается! Хватило, знаете ли, сегодняшнего предрассветного кошмара. До сих пор хвост подрагивает, а шерсть шевелится на макушке…. Кстати, на карте господина Олмера отмечено, что на востоке, в пятнадцати километрах отсюда, недалеко от Тракта находится маленький хоббитанский хутор под названием — Потеряшка. Нет ли желания, уважаемые коротышки, посетить соплеменников? Хоббиты, конечно же, прижимисты и недоверчивы — по отношению к незнакомцам. Но, возможно, разрешат заночевать в каком-нибудь амбаре, выделят горшочек со свежей сметаной. Если что, заплатим им пару серебряных монет, не обеднеем…. Кстати, в хоббитанских амбарах имеются шикарные сеновалы! А сеновал, как всем хорошо известно, лучший друг влюблённых…
Послушав минуты три-четыре аргументы Кота, Томас решил:
— Что же, свернём к хутору. Лишние пять километров — и не крюк. Зато ночь проведём спокойно.
Кот ехидно хмыкнул, а Мари чуть заметно покраснела, смущённо отводя глаза в сторону.
От Тракта в нужном направлении отходила узкая дорожка, поросшая крохотными осинками и молоденькими ёлочками.
— Видимо, нечасто здесь ездят, — заметил Томас, ещё раз сверяясь с картой Олмера. — Наверное, только по осени хуторяне посещают Арчет, отвозят на продажу тыквы, кабачки да картошку. Ну, и забирают у местного трактирщика годовой запас лечебного сидра, скажем, пару-тройку дубовых бочонков. Иначе и быть не может…. Всё, сворачиваем!
Сонное солнце зависло совсем недалеко от линии горизонта, вечер медленно спускался с сиреневого неба на Средиземье. До хутора, расположенного на большой поляне, оставалось метров пятьсот-шестьсот.
— В склоне косогора наблюдаю четыре крохотных круглых окошка и две полукруглые двери, — сообщил зоркий Кот. — А рядом находятся два солидных амбара и два низеньких треугольника погребов.
