— Не знаю, — покачал головой ал-Хазри. — Об этом тебе следует поговорить с ней самой. Видишь ли, я боюсь, что не смогу сопровождать принцессу в этом ее путешествии. Несколько лет назад в бою с византийцами мне нанесли рану, и вот недавно она воспалилась, да так сильно, что у меня началась лихорадка. Джунгли убьют меня, капитан. Но мысль о том, что я вынужден оставить без присмотра мое сокровище, драгоценный цветок Альгамбры, убивает меня вернее. Моя единственная надежда — отыскать человека, который станет заботиться о принцессе так же, как заботился бы о ней я. Который проведет ее в самое сердце покинутой страны и защитит от всех опасностей, что кишат там на каждом шагу. Если я буду знать, что такой человек есть и что он не бросит Ясмин — я смогу остаться в Теночтитлане и спокойно залечивать свою рану. Пока что, капитан, ты кажешься мне самым подходящим из всех.
— Благодарю вас, Ваша Светлость, — вежливо поклонился Кортес. — Но вряд ли я именно тот человек, который вам нужен. Я никогда не бывал при дворе и не знаю, как обращаться с особами королевской крови. Не думаю, что принцессе Ясмин доставит удовольствие общество грубого наемника…
— Я нанимаю тебя не для того, чтобы ты доставлял принцессе удовольствие, а для того, чтобы она вернулась из джунглей живой и невредимой. Или ты и на это неспособен?
"Хитрый старый кот", — подумал Кортес.
— Полагаю, как раз это я сумел бы сделать. Но безопасность держится на железной дисциплине. Когда мой отряд сопровождает караван с товаром, хозяин каравана знает, что мое слово равносильно приказу. Знает и подчиняется. Простите меня, Ваша Светлость, но я сомневаюсь, что принцесса Ясмин станет слушаться христианского капитана наемников. А без этого я не смогу обеспечить ей надежную защиту…
Омар ал-Хазри медленно погладил бороду.
— Эта попытка оправдать свой отказ более удачна, чем первая, капитан. Но я расскажу тебе одну историю. Три луны назад мы отплыли из Эль-Рабата на большом военном корабле, державшем курс на ал-Тин. Путь наш пролегал мимо Счастливых островов — ал-Джазаиру ас-саадат, населенных удивительным народом, не знающим человеческой речи и переговаривающимся свистом, подобным птичьему. Принцесса захотела взглянуть на этих людей поближе и приказала капитану повернуть корабль к берегу. Однако достойный Маслама отказал ей, и принцессе пришлось смириться, потому что на корабле верховная власть принадлежит капитану. Так же и в походе последнее слово должно оставаться не за ней, а за тобой. Конечно, там, где это действительно касается вопросов безопасности Ее Высочества.
— Но где пролегает эта черта? — Кортес взял с золотого блюда жирный, истекающий медовым соком финик — диковинку, невиданную в Закатных Землях. — Молоденькие девушки капризны и непредсказуемы, и кто может поручиться, что вернувшись в Теночтитлан, принцесса не обвинит меня в злостном неподчинении ее приказам и не потребует кади лишить меня жизни? С купцами дела вести спокойней, Ваша Светлость. Я высоко ценю ту честь, которую вы оказываете мне, предлагая столь ответственную службу, но не могу принять ее и прошу не счесть мой отказ оскорблением.
Жесткое лицо ал-Хазри окаменело еще больше.
— Я позвал тебя не для того, чтобы выслушивать бессмысленные отговорки! Повторяю: ты кажешься мне самым подходящим человеком для этого дела, а значит, вопрос уже наполовину решен. У меня есть кое-какие способы заставить тебя согласиться — полагаю, Тубал уже намекнул тебе на это, — но я не хотел бы начинать с угроз. У монетки, как обычно, две стороны. Как ты понимаешь, ни принцесса Ясмин, ни я, ее опекун, не ограничены в средствах. Я очень хорошо заплачу за эту работу, капитан. Так хорошо, что ни один купец не сможет перебить мою цену. А кроме того, в качестве награды за твои труды я заставлю подлого Али Хасана расплатиться с тобой сполна, включая проценты. Неужели ты не хочешь увидеть, как справедливый суд Его Величества халифа — да будет доволен им Аллах — воздает этому шакалу в обличье правоверного за его низость?
— Али Хасан покинул Закатные Земли. Кто станет судить его в ал-Андалус за преступления, совершенные на краю света?
— Тот, кто получит приказ халифа, — Омар поднял руку и продемонстрировал Кортесу большой квадратный перстень с двумя пересекающимися спиралями. — Или бумагу, отмеченную вот этим знаком.
Я могу подписать приказ о заключении под стражу клятвопреступника Али Хасана прямо сейчас и здесь, не сходя с места.
С этими словами он вытянул откуда-то сбоку тонкую пачку превосходной рисовой бумаги и начал писать, аккуратно выводя буквы. Кортес наблюдал за ним, пытаясь привести в порядок свои мысли. Соглашаться на предложение, чересчур уж щедрое и необычное, не слишком хотелось — Эрнандо мерещилась скрытая ловушка, — но, судя по решительности ал-Хазри, отказ мог выйти ему боком. Неужели он действительно так нужен этому кордовскому царедворцу? Принцесса Ясмин… покинутые города в южных джунглях… за всем этим угадывалась какая-то тайна. Тайна, которой родственник халифа явно не собирался с ним делиться.
— Если я соглашусь, — медленно проговорил Эрнандо, сделал паузу и, дождавшись, пока Омар ал-Хазри оторвется от письма и взглянет на него, продолжил, выделив голосом: — Если я соглашусь, вам придется выложить довольно крупную сумму. Мой отряд должен двум Великим Домам Теночтитлана, а также торговой компании Абу Сафида и Тисока. Я планировал отдать эти долги после возвращения из Манагуа, но известный вам Али Хасан спутал всю бухгалтерию нашего отряда. Однако я не могу выйти в дальний поход, не урегулировав свои денежные дела.
— Каков размер долга? — Ал-Хазри снял с пальца перстень и, обмакнув его в плошечку с краской, с силой приложил к листу бумаги.
— Четыре тысячи зерен какао, Ваша Светлость. Я бы хотел получить эти деньги в качестве аванса.
— Получишь, — кивнул Омар. — И вот что еще: составь смету и передай ее Тубалу — он поможет приобрести все необходимое для путешествия.
"Неплохо, — подумал Кортес. — Выплаченные долги, суд над Али Хасаном, да еще новые мечи и доспехи для отряда… Слишком хорошо, чтобы в это поверить".
— Вот приказ об аресте твоего прежнего нанимателя, — ал-Хазри протянул ему лист бумаги, исписанный мелкой аккуратной вязью. — Можешь ознакомиться.
Приказ выглядел вполне убедительно: "Я, эмир Омар ал-Хазри, дядя и опекун дочери великого Халифа Кордовского Хакима Четвертого, своим именем и властью, данной мне халифом, повелеваю…". Брат самого халифа? Вряд ли… скорее, матери Ясмин. В любом случае, эмир — птица высокого полета…
