Много человеческих мужей познала Альбата, но однажды, когда она пришла за очередным супругом, остров оказался пуст. Может быть, люди сами забыли о своих обязательствах, ибо у короткоживущих и память короткая, подумала она, но куда вероятнее, что всех помнящих истребили не в меру ревнивые последователи Распятого, когда-то уничтожившие островной храм. Наложив на озеро проклятие запустения и не зная, в напоминание оно или в наказание, Альбата ушла. С наступлением урочного часа она вновь прибыла на остров лишь для того, чтобы вернуться одной, и отец пообещал ей, что следующий раз станет последним, если окажется столь же бесплодным. Но оказалось, что оскудение озера всё-таки заставило людей вспомнить о договоре — они вновь послали ей жениха, правда, не такого молодого, как полагалось бы, и даже выстроили новый храм, много уютнее прежнего, хоть и забыли про жрецов для него. Впрочем, нелепые людские ритуалы всегда только раздражали Альбату...
Филипп нервно хохотнул. Альбата озадаченно замолчала.
— Это не твоё капище, а мой дом, — пояснил он. — И меня сюда никто не посылал, я сам тут поселился ещё три года назад... Ты меня не за того приняла. Я не твой суженый.
«Кем бы ты ни был, ты пойдёшь со мной, — непреклонно сказала Альбата, — ибо ты испил из венчального кубка, а значит стал моим мужем и отцом моего ребёнка».
— Это не считается, — отнекался Филипп. — Меня никто не спрашивал, согласен ли я взять тебя в жёны — а я, между прочим, не согласен! Не хочу я жениться на первой встречной, особенно если она требует, чтоб я сразу же к её родителям переехал. Так что никуда я с тобой не пойду. — Он встал и заозирался в поисках одежды.
Альбата нахмурилась: «Но я повелеваю тебе!..» Она явно не привыкла к тому, чтобы люди ей перечили.
— Слушай, — Филипп скривился словно от зубной боли, — ну я же не наивный древнеславянский мальчик, которому твои волхвы задурили голову сказками про Придонное царство, я взрослый современный человек, и все твои повеления мне, мягко говоря, по барабану. — Он натянул шорты и пошлёпал за платьем. — Ты для меня не могущественная богиня-берегиня, требующая беспрекословного подчинения, а самая обыкновенная девушка. То есть необыкновенная, конечно же, но тем не менее — ты не та, кого я буду молча слушаться.
Нет, всё-таки это розыгрыш, подумал он, хватаясь за здравую мысль как за спасательный круг, брошенный тонущему в абсурде рассудку. Пашка, зараза, что за помесь виагры с ЛСД ты мне подсыпал и где ты её раздобыл?..
Альбата не возразила ни словам, ни мыслям, и Филипп, обернувшись, подмигнул ей:
— Впрочем, если б твой рассказ был правдой, то ты со мной наверняка цацкаться не стала бы, а приставила мне нож к горлу, ухватила за яйца и молча отвела куда надо.
Все Пашкины героини всегда поступают именно так, мысленно добавил он.
«Я забыла мой любимый кинжал, а без него мне с тобой не совладать, — развела руками Альбата. — Ты прав — у меня нет способа заставить тебя пойти со мной наперекор твоей воле».
Ты могла бы подмешивать к вину какой-нибудь медленной отравы, противоядие от которой имеется только на той стороне, хотел посоветовать Филипп, но тут же догадался, что — не могла бы, и устыдился своих дурных мыслей.
Тончайшая, похожая на шёлк ткань оказалась почти такой же приятной на ощупь, как кожа Альбаты. Филипп бросил платье хозяйке и вежливо отвернулся.
«Мне следовало догадаться, что произошла ошибка, — задумчиво сказала она, — ибо ты отличаешься от других моих мужей. Я жалею о том, что была с тобой столь откровенна, но твои вопросы застали меня врасплох, ибо меня прежде не спрашивали, кто я и для чего пришла, а вино развязало мне язык».
Она уже оделась и теперь сидела на краешке кровати. Подвинув стул, Филипп сел напротив.
— Не волнуйся: моему рассказу о тебе всё равно никто не поверит. Во-первых, у меня не будет доказательств, — он покосился на фероньеру с «грифоньем сердцем», потом высмотрел кубок, всё ещё валяющийся на полу, — во-вторых, сочинять небылицы — это моя профессия. Я весьма известный писатель, знаешь ли...
Он помолчал — и продолжил неожиданно для себя самого:
— Вот если б я был моим же персонажем, я пошёл бы с тобой не раздумывая. Потому что мои персонажи, попавшие в другие миры, становятся там прославленными воинами, верховными магами или даже богами, а кем буду в твоей Эксории я? Бесправным рабом, дядькой для собственного отпрыска? Не о такой участи я мечтал!
«Ты ошибаешься, — тихо возразила Альбата. — Моего супруга ожидают не притеснения, а поистине королевские почести. Об этом сказано в договоре, и ещё ни один мой муж не выражал своего недовольства тем, как к нему относились...»
Филипп ощутил, что краснеет словно мальчишка.
— Да плевать я хотел на ваш договор! Не в почестях дело — лицемерное обожание мне на фиг не нужно! Мне приключений хочется! — выпалил он.
Альбата удивлённо вскинула брови.
— Мне не интересно просто взять и жениться на принцессе — мне интересно сначала спасти её от дракона. Собственно, потому я и начал писать фэнтези, что красавиц и в реальности хватает, а вот с чудовищами, которых можно победить в честном бою, есть проблемы...
Я схожу с ума, спросил он сам себя, или это последействие волшебного вина всё ещё не кончилось? Я-то был уверен, что и под пытками не призна́ю правоту критиков, обвиняющих мои книги в эскапизме, и вот теперь сам говорю об этом!
«Кажется, я знаю, каких созданий ты имеешь в виду, — Альбата рассеянно почесала кончик носа, и заурядный человеческий жест в исполнении принцессы альбов показался Филиппу невероятно трогательным. — Любовью к свободе они были похожи на нас, так что Эксория оказалась для них как тесная клетка для диких птиц. Они тоже не стали плодиться в неволе, и последний дракон умер задолго до того, как я впервые ступила на этот остров... Но если тебе требуются смертельно опасные твари, с которыми ты мог бы сразиться, то у нас ещё остались мантикоры».
— Если мне приспичит поохотиться на крупных хищников семейства кошачьих, я съезжу в Африку, — отказался Филипп. — Я не страдаю от нехватки адреналина — я просто хочу быть для своей принцессы не донором спермы, а настоящим героем, понимаешь? Я хочу заслужить её, хочу, чтобы она стала моей женой не потому, что так приказывает какой-то древний документ, а потому что я окажусь достойным её руки и сердца.
«Ты совсем не похож на моих предыдущих супругов, — заключила Альбата. — Для них женитьба на мне была огромной честью, а безмятежная жизнь в Эксории оказывалась настоящим счастьем».
Боже мой, мысленно простонал Филипп, какая всё-таки ирония: с детства бредить встречей с какой-нибудь древней легендой, наконец нечаянно столкнуться с ней — и получить вместо билета в героический эпос путёвку на курорт с пожизненным пансионом!.. Мог ли я подумать, что сбывшийся сон окажется прозаичнее любой яви?..
