– Ари…
– Да?
– А что ты вообще знаешь… о нас? Ну, обо мне, Лиме, остальных?
– О, много чего! – Улыбка. Правая, древесная половина лица осталась почти неподвижна; но это было к лучшему, поскольку помогало не замечать этой самой половины. – Я знаю, что вас считают колдунами, причём из самых сильных. Знаю, что вас боятся и ненавидят – люди всегда боятся того, чего не понимают, и ненавидят тех, кто не подчиняется привычным правилам…
"Дикость какая", – решил Клаус. "У нас всё иначе". Но потом ему вспомнились кое-какие события, вспоминать которые не хотелось совершенно, вспомнились собственные родители – и внутри сжалось льдистое, непривычное: не мысль, не настроение, а что-то между. "Нет. У нас не всё иначе, о нет, далеко не всё…" – А ещё я знаю, – продолжала Ари без улыбки, – что любой из вас, не задумываясь, поможет незнакомцу. Знаю, что никто из вас не причинит другому боли – ни намеренно, ни даже случайно. Я знаю, что вы действительно могущественны, но знаю и то, что вы не ищете всё новых способов превратить это могущество во власть над другими людьми. Вы ведь в самом прямом смысле – не от мира сего. Как боги.
Тут уже Клаус фыркнул.
– Боги? Вот уж вряд ли. От роду не ощущал в себе ничего божественного.
– Это ещё ни о чём не говорит. Пятьсот лет назад Квирлей Еретик писал: "те существа, которых люди по неразумию своему принимают за богов, должны с особенной остротой ощущать тёмную хватку собственного бессилия. Ведь чем больше у нас власти, тем яснее сознаём мы свои пределы, и чем выше наше могущество, тем больше у него ограничений. Не потому ли в полотне сущего мы зрим так мало знаков прямого вмешательства в ход событий Высших Сил?" Что можно сказать в ответ, Клаус не представлял. Он вообще был не готов к такому разговору. И сменил тему – в некотором роде.
– Скажи, Ари, а сколько тебе лет?
– Немного за двадцать. Кстати, наш счёт лет (вернее, вёсен) полностью совпадает с вашим счётом, если ты не знал.
– Не знал. Э… а мне пятнадцать. То есть уже скоро шестнадцать будет.
Ари кивнула. Под её пытливым взглядом Клаус вспомнил, что обещал рассказать о себе, и окончательно утонул в неловкости. В самом деле: что говорить? Уверять, что он сейчас – словно птенец, едва-едва проклюнувшийся из своей скорлупы? Что он впервые находится в ином мире (при этом до конца не веря, что этот иной мир полностью реален, что бы там ни утверждала Анжи)? Рассказывать, как он дошёл до состояния шейда?
Ну нет. Только не это!
– Знаешь, – признался Клаус, – я перебираю то, о чём мог бы рассказать при первом знакомстве дома, и выходит так, что здесь и сейчас всё это бесполезно либо глупо. Мне скоро будет шестнадцать, да; но остальное, помимо возраста… Домашние адреса, физический и Сетевой? Любимые игры, фильмы, симуляции и сериалы? Глупость какая-то! Я мог бы сказать, что учусь на оператора общеСетевого терминала по специальности "контрактное право" – но Лим успел объяснить мне, что Седое Взморье технологически пребывает на уровне где-то восьмого-десятого века эпохи до анкавера, а законность в большинстве населённых областей зависит от произвола царя или ещё какого барона. Ещё я мог бы сказать, имею повышенные способности ментата и могу выдавать инсайт-посылы; но мой сенс здесь не работает. Совсем.
Язык во рту казался нелепым медузообразным придатком. Послушным ровно настолько, чтобы давить желе искажённого липкого смысла.
И ещё казалось: если бы сенс работал, как положено…
Рассудок напоминал: заработавший сенс снова превратил бы его в шейда. От напоминания становилось ещё хуже.
– В общем… – выдавил напоследок Клаус, дёрнул неловкой рукой. Замолк.
– Вот и я о том же, – тихо согласилась Ари. – Вести с тобой "приличные разговоры" глупо, да я к тому же давно уже не "приличная". Мы не читали одних и тех же книг, не жили в одной и той же стране, не питались слухами об одних и тех же войнах и правителях, не ходили на игру одних и тех же актёров. Мы настолько различны, насколько это вообще возможно для говорящих на одном языке. Мы даже погоду не можем обсуждать – ведь ты не имеешь представления, какова бывает здесь, на Клюве, погода…
И тут вдруг осенило. Клаус аж прищурился, расплываясь в первой за долгое время улыбке, чуть неловкой, зато настоящей.
– Зато у нас есть общие знакомые!
Ари улыбнулась.
– В точку. С кого начнём? …Старый маяк производил впечатление.
Серо-зелёное, почти чёрное, скальное основание плавно и мощно поднималось вверх, служа опорой его фундаменту. Грубые глыбы нижних слоёв каменной кладки покрывал живой плащ ползучей зелени. Гибкие колючие стебли карабкались вверх, как могли бы карабкаться на ствол исполинского дерева в заповедном лесу, но быстро сдавались перед заведомо неприступной высотой, сходили на нет. А колонна маяка, уже тускло блестящая синеватым камнем облицовки, поднималась всё выше. И выше.
И выше.
– Сколько же в нём высоты? – спросил заворожённый Клаус. Неприкрытая мощь маяка и слова "уровень восьмого-десятого века до анкавера" вступили в позиционную борьбу, ожидая подхода резервов и благоприятного случая для стремительной атаки.
– Шестьдесят сажен, – тут же ответила Ари, явно не впервые отвечая на этот вопрос. – По-вашему – девяносто четыре метра.
Клаус только присвистнул.
– Старый маяк действительно стар, – продолжала Ари. – Ему уже самое малое три тысячи лет. И он наверняка простоит ещё столько же – ведь строили его баргау, не мы.
– Баргау?
– Да. Их ещё зовут предтечами, старшими, дэлло и другими именами. Ходят слухи, что остатки этого народа ещё скрываются где-то в дальних заповедных уголках мира, отгородившись от перемен и от времени, которое их приносит. И от людей, само собой. Но только я думаю, что это неправда.
– Да?
– Да, – обе половины лица Ари каким-то непостижимым способом излучали уверенность. – Я думаю, что баргау не скрылись, а изменились. Причём настолько, что мы не заметим их, даже столкнувшись на узкой лестнице нос к носу. – Помедлив, она добавила. – Слишком могучи и мудры они были, слишком глубоко познали мир и себя, чтобы всего лишь замкнуться, умалиться и сгинуть в тени времён. Не верю, что такова их участь!
И снова Клаус не нашёлся, что ответить на её слова. Поэтому он спросил:
– Ты давно здесь живёшь?
– Давно. С тех самых пор, как меня изгнали.
Раньше Клаус не преминул бы вцепиться в брошенный намёк, как голодный в корку. Но это было раньше. До того, как он побывал в шкуре шейда. Сейчас он просто отвернулся, делая вид, что любуется пейзажем. Которым, в общем-то, стоило полюбоваться.
– Пойдём под крышу, – спустя недолгое время сказала Ари. Сказала, пожалуй, немного резковато. – Я покажу тебе твою комнату… ну, и всё остальное, что стоит показать.
