— Да, Татсо-сей.
Позволь себе воин хотя бы намек на улыбку, его служба у барона Татсо могла закончиться очень быстро. Но соратник сохранил невозмутимое выражение лица.
Постучав, вошел управитель. На этот раз полностью одетый, с виноватым выражением на сморщенном лице. Даиро тоже слегка успокоился. Он пристально взглянул на воина. Тот, коротко поклонившись, вышел.
— Я уже приказал утром выдать повару двадцать палок, — заискивающе проговорил он.
— Выдашь, как уедет караван, — приказал барон. — Когда рассветет, отправишь слуг убираться на вторую половину дома для гостей.
— Да, мой господин…
— Не перебивай, Омаро-сей, — сверкнул глазами Даиро. — Главное: пусть как следует, осмотрят лестницу и найдут, на чем я там поскользнулся.
— Да, мой господин.
— Это не все! Если воин сегуна спросит: почему они так рано прибираются. Пусть отвечают, что ждут гостей. Ясно?
— Да, Татсо-сей.
— Иди.
Барон остался один. Не часто испытывал он чувство такого полного бессилия. Обычно Даиро всегда добивался своего. Там, где не помогали титул и деньги, шел в ход меч. Но ничего из этого сейчас не поможет. Вновь заболело вывернутое плечо, заныла нога.
— Где этот проклятый костоправ! — рявкнул он и тут же поморщился от боли. На крик вбежал воин. Барон махнул рукой и закрыл глаза. Ему не хотелось даже глядеть на белый свет.
В дверь постучали. Даиро открыл глаза:
— Войди.
В комнату, кланяясь, вошел Омаро, а за ним высокий широкоплечий мужчина в темно-зеленой куртке с коротко стриженными как у простолюдина седыми волосами и кожаной сумкой через плечо.
— Это мастер Гедзи, — представил его управитель. — Лучший костоправ в Иси.
— Здравствуй, мой господин, — поздоровался тот гулким басом.
— Взгляни, что с моим плечом и правой ногой, — приказал барон.
Костоправ мягкими сильными пальцами ощупал плечо. Татсо поморщился.
— Сейчас будет больно, — предупредил Гедзи.
В плече что-то хрустнуло, барон вскрикнул и тут же почувствовал облегчение.
— Чтобы рука не болела ближайшие пару дней господину лучше носить повязку, — лекарь достал из сумки свернутый кусок полотна.
Туго перевязав плечо, костоправ прикрыл молодого человека одеялом.
— Ткань пропитана целебной мазью. Послезавтра вечером можно снять.
— Понятно, — отмахнулся барон, — Что с ногой?
— Сейчас займемся и ей, мой господин, — прогудел Гедзи.
На этот раз он ощупывал гораздо дольше. Татсо шипел и ругался, однако костоправ, казалось, его совсем не слышал.
— Перелома нет, — наконец сказал он. — Растяжение или трещина в кости. Я наложу повязку, но нога должна быть в покое хотя бы дней пять.
— Как это в покое? — не понял барон.
— Для выздоровления тебе придется провести эти дни в постели, — пояснил Гедзи.
— Ты смеешь мне указывать?! — вскипел Даиро.
— Я не могу указывать, мой господин, — спокойно ответил костоправ, перевязывая ногу, очевидно, он привык к капризам благородных пациентов. — Но если треснула кость, то появится хромота на всю жизнь.
— Иди отсюда, — буркнул Даиро. — Тебе заплатят.
Гедзи взял сумку и, поклонившись, направился к двери.
— Стой! — приказал барон. — Перевяжи мне голову.
Костоправ удивленно вскинул брови.
— Ты плохо слышишь? — прошипел Татсо.
— Хорошо, мой господин, — пожал плечами лекарь, вытаскивая из сумки полосы чистой материи.
Барон уже засыпал, когда в комнату тихо постучали, и в дверь просунулась лысина Омаро. В начале Даиро хотел прогнать управителя, но у того был слишком взволнованный вид.
— Заходи, — разрешил он.
Омаро поклонился и вытянул руку.
— Что это? — нахмурился молодой человек.
— Горох, Татсо-сей, — ответил управитель. — Слуги нашли под лестницей десяток горошин.
— И ты посмел из-за этого меня беспокоить! — взъярился Даиро.
— Но именно на нем ты и поскользнулся! — торопливо объяснил Омаро. — К тому же горох никак не может быть в доме для гостей!
Барон мгновенно остыл и сделал знак приблизиться. Желто-красные, крупные горошины кучкой лежали на ладони управителя.
— Много там было?
— Нет, Татсо-сей, — покачал головой управитель. — Похоже, его собрали после того, как ты ушел.
«Подумать только! — про себя изумился Татсо. — Обычный горох».
— Спасибо, Омаро-сей, — поблагодарил старика барон. — Иди, я хочу отдохнуть.
Молодой человек задумался. Рассыпать горох по лакированным ступеням. Просто и эффективно, особенно если человек крадется в темноте и не хочет привлекать к себе внимания. Кто же сыграл с ним такую злобную шутку? Единственным, возможным кандидатом Даиро видел соратника сегуна — Амо Хиро. Хотя его, как следует, напоили воины Татсо, тот умудрился сохранить остатки разума. Перед тем как войти в заветную дверь, барон заглянул в другой коридор. Воин сегуна безмятежно спал. Вот только странно стояло прислоненное к двери копье. «Он его специально так поставил! — догадался Даиро. — И сидел он так, что по лестнице мимо него не пройдешь». Барон скривился. Соратник сегуна был единственным человеком, кому он ничего не мог сделать. «Проклятый сморчок! Как только он узнал о тайной двери!» Татсо едва не завыл от гнева и бессилья.
— Эй, кто там! — позвал молодой человек.
Вошел знакомый соратник.
— Позови старшего.
Воин кивнул.
Барон приказал принести еще водки и что-нибудь закусить. Подкрепившись и изрядно выпив, он отдал необходимые распоряжения о дальнейшем движении каравана уже без него. Нервное напряжение прошедшей ночи, наконец, отпустило, и Татсо заснул, когда на небе уже появились первые проблески зари.
Сайо с трудом оторвала голову от подушки. В дверь негромко, но настойчиво стучали.
— Кто? — спросила она, все еще не проснувшись.
— Симара, Сайо-ли, — ответили из коридора. — Ты приказала прийти утром. Солнце уже давно встало.
— Ну и что, — буркнула девушка, со вкусом зевая во весь рот.
— Соратники седлают коней, — продолжала бубнить служанка. — Пора выезжать.
— Ладно, — Сайо встала и еще раз зевнула. — Иду.
Она отодвинула задвижку, впустив в комнату Симару с тазиком и кувшином для умывания. Даже вода не смогла прогнать сон. Все еще не окончательно проснувшись, девушка позволила себя одеть в дорожное платье, усадить перед зеркалом и причесать. Лишь собственное лицо с полуприкрытыми глазами и полуоткрытым ртом заставило Сайо встряхнуться. Она еще раз зевнула, не открывая рта, и подставила шею под ожерелье. Обычно утром служанка трещала без умолку, сопровождая комментариями каждое свое действие. Сегодня Симара молчала.
