— Хавальд, клянусь, я ничего не сделал… Это была её вина. Она даже не сказала, что у неё есть муж-гвардеец.
— А если бы ты знал, то этого бы не случилось. — Ты это имеешь в виду? — язвительно спросила Серафина.
— Верно, — с достоинством ответил Ангус. — Если бы я знал раньше, я бы не стал выбрасывать парня в окно, я бы сразу сбежал.
Эльгата не обрадовалась.
— Этот мужчина не только разыскиваемый преступник, который бессовестно использовал мой корабль, чтобы скрыться от алданского суда, но прежде всего, он ваша проблема, генерал! — холодно сказала она, укоризненно указав тонким пальцем на Ангуса, который с трудом смотрел на неё через щелки своих заплывших глаз. Она развернулась и одарила меня взглядом василиска, а её обвиняющий палец был теперь направлен прямо на меня. — Клянусь вам, генерал, если этот парень доставит даже самые малые неприятности, то я закую его в цепи, или ещё лучше, сразу повешу. А всю ответственность свалю на вас, генерал!
— Но… — начал Ангус, и Эльгата повернулась к нему, словно рассерженная кошка.
— А вам, сэр, следует держаться от меня подальше! И ещё одно: я знаю вас, северян, и вашу манию пытаться убедить каждую сэру, насколько вы хороши в постельном спорте. Здесь, на борту, нет никаких сэр, северянин, есть лишь женщины-солдаты — морские пехотинцы имперского города. И если я услышу хоть одно слово о том, что вы пялились, лапали, делали непристойные замечания или даже обронили какой-нибудь намёк, тогда, клянусь богами, я прикажу отхлестать вас плетью, привязав к фок-мачте!
Тяжело дыша, она сверкнула взглядом на Менделла, стоящего у двери, через которую она ворвалась несколько минут назад, после того как он обнаружил здесь Ангуса.
— Скажите ему, Менделл, что я не шучу, что я могу, хочу и если надо, сделаю всё, что только что сказала! Скажите ему, что я только того и жду, чтобы подвесить его за яйца, если он даст мне хоть малейшую причину!
На этом она развернулась и с оглушительным треском захлопнула за собой дверь, заставив всех нас вздрогнуть.
— Ого, — заметила Серафина, почти с восхищением глядя на дверь, через которую только что исчез капитан. Мы с Менделлом обменялись взглядами.
— Она в буквальном смысле сделает то, что говорит, северянин, — промолвил лейтенант. — Хуже того, она уже делала так раньше.
— Кого-то подвесила за…? — недоверчиво спросил Варош.
— Да, — ответил Менделл, болезненно поморщившись.
— Она подвесила за них пирата и протащила по воде. Спустя пол отрезка свечи петля оказалась пустой, а пират исчез. Но возможно, причиной того, что мы больше никогда его не видели, были акулы.
Я вздохнул и повернулся к Ангусу.
— Ты меня слышишь? — спросил я.
— Я не глухой.
— Отлично, тогда её ты тоже слышал. Прислушайся к её совету, — приказал я. — А то из-за тебя у нас ещё будут неприятности.
— Я думаю, это несправедливо.
— Что? — спросила Серафина. — Что тебя поймали, когда ты наставлял рога другому мужчине?
— Нет, — отозвался Ангус, грустно, словно собака, глядя своими заплывшими глазами на дверь. — Что я при таких обстоятельствах познакомился с женщиной, от которой хочу иметь детей и которую буду любить до конца жизни!
Мы все ошеломлённо уставились на него, даже Зокора выгнула бровь.
— Ты же сказал, что она танцовщица и вышла замуж за другого. О том, что ты её любишь, не было и… — начала Серафина, но Ангус упрямо покачал головой.
— Я говорю не о ней! Когда она ещё танцевала, у неё в гостях побывала половина городской стражи. И я бы не удивился, если это ещё до сих пор так! Нет, я имею в виду её!
— Кого? — удивлённо спросил Менделл, затем его глаза расширились. — Вы не можете иметь в виду майора Меча! — огорошено вскликнул он. Я потрясённо уставился на Ангуса. Зокора дважды моргнула, услышав это, и даже опустила книгу.
— Именно её, — уныло подтвердил Ангус, мрачно глядя в пол. — Это… это она. Я точно знаю. Моя маманя сказала мне.
— Твоя мать? — спросила Серафина, со странным очарованием глядя на нашего вдвойне удручённого северянина.
— Она велела, чтобы я ждал женщину, которая бесстрашно посмотрит мне в глаза и которую не впечатлят мои слова или хвастовство. Которую не будут интересовать ни богатство, ни положение, ни имя, а только одно — сердце, которое может быть верным до самой смерти. — Ангус поднял на нас свой печальный взгляд. — Она именно та женщина. Я просто это знаю. Она моя судьба. — Он удручённо опустил голову. — Но она меня ненавидит и хочет повесить. Да ещё за яйца!
Менделл сначала продолжал потрясённо на него смотреть, затем уголки его рта начали подрагивать, и он расхохотался.
— Это не смешно, — сердито запротестовал Ангус. — Я сам не могу с этим ничего поделать! Я увидел её и… боги, я, наверное, проклят!
Рот Менделла всё ещё подёргивался.
— Всё не так уж и плохо, — заметил он, быстро взглянув на меня со стороны. — Поначалу она также настаивала на том, чтобы повесить генерала. Наш капитан хороша тем, что может превозмочь себя, когда понимает, что не права. Но у меня есть совет, которому вам лучше следовать, северянин: не досаждайте ей. Покажите, кто вы такой, не обременяя её. — У него снова вырвался смешок. — Для этого вам понадобится удача богов, северянин, это факт! — сказал он и закрыл за собой дверь, оставив нас одних. Все вопросительно посмотрели на меня, даже Ангус левой рукой раскрыл один глаз, чтобы лучше меня видеть.
— Она хотела вас повесить? — ухмыляясь, спросил Варош. — Что то вы забыли упомянуть и об этом. Расскажите, как это произошло.
Серафина тоже задумчиво посмотрела на меня, и мне не понравилось то, как приподнялись уголки её рта.
— Это долгая история, и сейчас действительно не так важна, — попытался я отвертеться, прежде чем они ещё больше загонят меня в угол.
Я сбежал на ют и, как обычно, облокотившись на перила рядом с большим кормовым фонарём, наблюдал, как лунный свет переливается на волнах. Рядом со мной стояла Серафина.
— Что такое? — спросил я. — О чём вы задумались?
— Вы… ты… иногда кажешься мне таким знакомым, что я забываю, кто ты, — тихо промолвила она. — Почему ты всегда такой формальный? Могу я задать тебе этот вопрос?
Я похлопал по карманам в поисках моей курительной трубки и тихо выругался, затем увидел, что Серафина протягивает мне трубку и мешочек с табаком.
— Вы оставили их внизу.
— Спасибо, — поблагодарил я, и начал набивать трубку, подбирая слова. — Можешь и дальше обращаться ко мне на «ты». Я не против. — Я поджог табак. — Знаешь, — нерешительно продолжил я. — Мне нравится заводить друзей. В этом я не особо отличаюсь от других людей. Но когда продолжаешь видеть, как друзья умирают… становится легче, если держишь людей на расстояние. — Я бросил на неё наигранно-гневный взгляд. — Не считая тех, которые игнорируют любые предупреждения.
— Это действительно помогает? — спросила она.
Я на мгновение задумался и покачал головой.
— Нет, — признался я. — Некоторым людям кажется предназначено стать ко мне ближе. Независимо от того, насколько я недружелюбен.
— У тебя это не особо получается, — заметила она.
— В том-то и дело. С некоторыми людьми сложно себя так вести. Ладно, хватит об этом. — Я посмотрел на неё. — Что случилось? Ты беспокоишься за Ангуса?
— Нет, — ответила она и покачала головой. — Дело не в нём. Я беспокоюсь о тебе. Только что, когда я собиралась выйти на палубу, меня остановил один из офицеров. Его зовут Девон, и он сказал, что он корабельный врач.
— Он тот, кто меня прооперировал, — заметил я. — Насколько я знаю, зажило всё хорошо. И что он тебе сказал?
— Он пытался выудить из меня информацию, поэтому я прямо спросила, в чём дело, — нерешительно ответила она, прислонившись рядом со мной к перилам. — Он говорит, что ещё никогда не видел, чтобы кто-то исцелялся так быстро, как ты. Он хотел знать, есть ли у меня какие-нибудь предположения, по этому поводу. До того, как ты отправился в храм Борона, он твёрдо верил в то, что ты некромант. Он говорит, что твой череп был расколот так сильно, что ему пришлось удалять кусочки костей из твоего мозга и всё же на следующий день всё зажило.
