— А я тебе сказал уже: нету тут черных книг! — Гоблин на удивление быстро успокоился, вернул свой прежний уверенный и сварливый тон.
— И я тебе уже сказал, что не чернокнижник. Мне надо найти книгу про Карола Освободителя, желательно старинную.
— А ты вообще-то того… грамотный? — осторожно поинтересовался домовый гоблин и посмотрел на собеседника как на глупого. Оно и понято. Про Карола Освободителя повествовалось или, по крайней мере, упоминалось как минимум в каждой четвертой из всех книг, вышедших с конца пятьдесят шестого века и по сей день. В оттонской библиотеке таковых имелось великое множество: читай — не хочу. Если, конечно, грамотный.
— Мне нужны особые сведения про Карола Освободителя, — поспешил уточнить Хельги, сообразив, что выглядит дураком, — о том, где именно он похоронен. Не знаешь, есть здесь такая книга?
Домовый гоблин принял вид такой важный и неприступный, что казалось, даже в размере увеличился.
— Может, есть, а может, и нет, — был ответ. — Не скажу.
— Почему? — удивился Хельги.
— Не положено. Запрещено.
— Кем запрещено?!
— Никем. Традиция такая у нашего народа. За просто так никому ничего не говорим.
— Даже демонам-убийцам? — Хельги эффектно сверкнул желтым глазом, оскалил волчьи клыки. Конечно, стыдно и недостойно воина использовать подобные аргументы в спорах с существом, которое ростом тебе всего по колено, но ради спасения мира приходится порой поступаться принципами.
Бедный гоблин в испуге присел, сжался в комочек, вновь сделался маленьким и жалким, но упорно, как орк на допросе, стоял на своем:
— Даже демонам. Умрем, а не скажем. Традиция — это святое!
И что с таким прикажете делать? Не убивать же его, в самом деле?
— Ладно, живи, — махнул рукой подменный сын ярла. — Говори, за что скажешь? Хочешь, золота дадим?
Просто удивительно, как быстро способно меняться душевное состояние домовых гоблинов. Только что дрожал побитой собачонкой — и вот опять надулся важностью.
— Ха! Что я, гном какой-нибудь, чтобы на золото зариться? На кой оно мне? Другое сули.
— Ну давай пожрать принесу… поесть в смысле. Вкусного чего-нибудь. Что ты любишь?
Гоблин фыркнул. Теперь во взгляде его сквозила откровенная жалость, а в голосе — снисходительность.
— Уж не думаешь ли ты, неразумное чадо, что в оттонском замке хоть кто-нибудь может оголодать?! Да у нас, чтоб ты знал, мышиные ходы — и те вдвое шире, чем в других домах. Чтобы мыши сытым брюхом не застревали!
— Верно, — признал свой промах демон. — Это я не учел… Я вообще спать хочу, а не думать. Говори сам, чего тебе надо, хватит голову морочить.
Гоблин покрутил башкой:
— Э нет! Так не принято. Сперва ты мне должен сулить разное, а уж потом, когда у тебя фантазия иссякнет, я открою, что ты должен сделать. Традиция!
— Да иссякла она уже!!! — взвыл сотник Ингрем. — Начисто! Ничего больше придумать не могу!
— Что, правда? — спросил собеседник подозрительно. — Может, ты просто плохо стараешься? Поклянись!
— Клянусь! Золотой ванной моего брата! И всеми богами в придачу! Ни одной умной мысли в голове, хоть режь! Проси сам, или я пошел.
Гоблин недовольно поморщился, но уступил:
— Только потому, что ты демон. Из уважения к сильным мира сего… Короче, ежели угадаешь с трех раз мое имя — дам тебе книгу.
Такого поворота Хельги никак не ожидал.
— Не понял! А зачем тебе это? Какая выгода?
— При чем тут выгода?! О традициях речь идет! О священном и вечном! Отвечай, как принято: согласен или нет?
— А что будет, если я не угадаю? — решил проявить осторожность Хельги. Древние традиции, особенно такие вот забавные и на первый взгляд бессмысленные, очень часто в основе своей имеют магию, архаичную, ныне почти забытую, и от этого особенно опасную. Об этом в одной из своих лекций рассказывал профессор Перегрин, а Хельги, как ни странно, вспомнил. Вот она — польза высшего образования!
— Если не угадаешь — не дам книгу.
— И все? Ничего больше не потребуешь?
— Ничего, — заверил гоблин.
Правда, носик у него при этом нервно подергивался, в глаза он не смотрел, отворачивался. Но на такие мелочи Хельги обращать внимание не умел. Сами понимаете, напрасно…
Уговорились так: встречаются завтра, в это же время. И Хельги пошел спать. А гоблин довольно хихикнул, потер маленькие сухие ладошки и растворился в библиотечном мраке.
Хмурое, хмурое выдалось утро. Ветер подвывал в каминных трубах уже по-осеннему. Небо висело низко, цеплялось тучами за шпили замковых башенок. Дождь барабанил по черепице, стекал извилистыми дорожками по цветным стеклам витражей…
Вставать в такие дни хочется поздно, есть — много, а работать — совершенно не хочется.
Хельги выполз из спальни только к концу завтрака, благо завтраки в оттонском замке длились не менее полутора часов, а то бы и вовсе не успел, пропустил, съел колбаску и спросил у Рагнара так, между прочим:
— Ты случайно не знаешь, как зовут вашего домового гоблина? Того, что живет в библиотеке?
— А что, у нас в библиотеке живет домовый гоблин? — вяло удивился наследник престола. — Никогда не встречал!
— Естественно! — фыркнул демон. — Учитывая, как часто ты там бываешь… А как вообще принято называть домовых гоблинов в ваших краях? Есть какие-нибудь особенно распространенные имена?
— Да откуда мне знать?! — Удивление рыцаря стало нарастать. — Какое мне до них дело?! Сроду такие знакомства не водил!
— Между прочим, тебе-то какое дело до домовых гоблинов? — спросила Энка подозрительно. — С каких пор ты ими так интересуешься?
— Со вчерашнего вечера, — ответил Хельги и поведал свою полуночную историю.
А потом долго, долго выслушивал нелестные эпитеты в свой адрес. Нельзя было, оказывается, заключать такой договор. И профессор Перегрин предупреждал об этом очень настойчиво. В той же самой лекции.
Называется это — сделка с неназванным, и выполнить ее условия практически невозможно. Те народы, что практикуют этот вид колдовства, в быту используют прозвища, а подлинные свои имена держат в строжайшей тайне, их нельзя угадать даже случайно. Один шанс на миллион, что кому-либо по наитию удастся воспроизвести нужный набор звуков, столь непривычных староземскому уху.
Неназванный непременно остается в выигрыше, а проигравшего ждет большая беда. Выигравший забирает его с собой — в свои серые тени, в тайные убежища, по тропам, ведущим только в одну сторону. Что происходит с пленниками потом — неведомо. Никто из них еще не возвращался назад, уходили и пропадали навеки…
