— И вы все время чувствуете ее изменения? Анализируете их?! — Девушка ужаснулась, осознав, наконец, какую титаническую душевную и мыслительную работу ведет маэстро. — Но это… невозможно!
— Я говорил, что в нашей магии скрыта бездна радости и столько же горя.
Александр, выпустив ее, снова отошел к мольберту.
— Маэстро, вы можете управлять жизнями всех? Даханавар, кадаверциан, тхорнисхов…
Учитель отрицательно покачал головой:
— Я не всесилен.
— Но это возможно?
— Да.
Пауле показалось, что ей в затылок подул легкий сквозняк. Фэри медленно обернулась и провалилась взглядом в картину — словно окно внезапно открылось в каменной стене…
Тонкие молодые клены шелестели золотыми ветвями на краю густой березовой рощи и роняли на узкую тропинку маленькие изящно вырезанные листья. Прохладный порыв прилетел отсюда. Девушка подошла ближе, рассматривая прозрачные тени, лежащие на земле, и мягкие солнечные лучи, рассекающие кроны деревьев.
— Это я?
— Нет. — Маэстро подошел к полотну, вынул из кармана перьевую ручку, снял колпачок и сделал на полотне несколько едва заметных штрихов.
Деревья тут же застыли. Перестала волноваться трава возле их стволов, аромат осеннего леса растаял среди запаха масляной краски.
Кто-то из будущего безмолвно позвал на помощь, и учитель облегчил его боль? «Тхорнисх, собиравшийся ударить одного из фэри, неожиданно споткнулся и сломал руку? Или асиман, решивший оскорбить моего собрата, подавился огнем? — рассеянно подумала Паула. — Мы способны менять весь мир. Но одни не делают этого, потому что не обладают достаточной магической мощью. А другие, такие как Леонардо, просто не хотят. Они потеряли интерес к этой реальности и создали свою…»
— Маэстро, кто-нибудь еще знает об этой комнате? — девушка отвернулась от пейзажа, чтобы посмотреть, не изменились ли остальные полотна.
— Нет. — Александр несколько мгновений смотрел на осеннюю картину, потом убрал ручку обратно в карман. — Мысль о возможности потерять свободу может быть тягостнее, чем сама эта потеря.
— А муза не может быть вольна, — с непонятной горечью произнесла Паула. — Она целиком посвящена творцу, рядом с которым витает.
— Потому что, если она улетит, художник из создателя превратится в простого ремесленника. — Александр наклонился, поднял желтый кленовый лист, неизвестно как оказавшийся на полу, подал его Пауле, и она не смогла сдержать улыбки, принимая комплимент и маленький кусочек волшебства, слетевший с картины.
— Маэстро, если вы чувствуете будущее, то кто из фэри способен ощущать настоящее?
— Клод, Фредерик, Антонис, Ференц, Уолт…
— Многие. — Паула нахмурилась, прикусив черенок кленового листа. — А прошлое?
— Это очень редкий и тяжелый дар. — Взгляд Александра вдруг стал пустым, словно фэриартос смотрел мимо девушки во времена, недоступные для ее зрения.
Фэри мысленно содрогнулась — постоянно чувствовать сотни, тысячи чужих смертей не дар, а скорее проклятье.
— Но среди нас есть такие?
— Есть. Появился недавно. — Учитель снова подошел к мольберту, рассматривая недавно начатую картину.
— Кто?
— Гемран Вэнс.
Общество часто прощает преступников, но никогда не прощает мечтателей.
Оскар Уайльд. Критик как художник.
20 января
Телефон взяли после десятого гудка. Паулу оглушили звуки волынок и голос Вэнса на заднем фоне, с надрывом орущий по-немецки.
— Алло, — произнесла она, не уверенная, что ее услышат.
— Да! — завопили с той стороны. — Говорите громче, вас не слышно. Кто это?!
— Мне нужен Гемран.
— Кто?! Ни черта непонятно! — рявкнул неизвестный и закричал, едва ли не перекрывая музыку. — Эй, Вэнс! Возьми трубку!!
Можно было сотни раз говорить, чтобы он не бросал мобильник с номерами телефонов кровных братьев где попало. Можно было тысячи раз напоминать, что он уже не простой смертный, и ждать хотя бы видимости уважения…
Волынки замолчали, но послышались металлические переливы арфы.
— Паула? — раздался наконец знакомый, чуть хрипловатый, низкий голос. — Ты?
— С каких пор ты стал играть фолк-металл?
— С недавних, — нетерпеливо отозвался Вэнс. Ему явно хотелось быстрее завершить разговор и вернуться к микрофону. — Что ты хотела?
— Я ждала тебя сегодня. Ты пропускаешь уже второй урок.
— У меня репетиция.
— Послушай, Гемран, это важнее репетиций, концертов и даже мирового турне. Ты не должен пренебрегать занятиями. У меня возникает ощущение, что ты избегаешь меня. Почему?
Его резкий вздох долетел до девушки порывом ветра. В трубке послышался шорох, треск, потом музыка внезапно стихла, и голос Вэнса неожиданно прозвучал в глубокой тишине.
— Я не могу делить тебя с главами трех кланов, не считая даханавара.
— Что?! — Паула едва не задохнулась от возмущения и негодования. — Надеюсь, это не приступ запоздалой ревности?
— Ты хотела услышать правду, — с ледяным и надменным равнодушием отозвался Гемран, — ты ее слышишь.
Злость отступила так же быстро, как и накатила. Пауле стало смешно. Правды в заявлении Вэнса была ровно половина. Но пререкаться с ним не имело смысла.
— Гемран, наверное, бессмысленно говорить, что тебя не касается моя личная жизнь. Прежде всего, ты — мой ученик. Я отвечаю за тебя. Если ты не будешь подчиняться правилам клана, мне придется просить маэстро найти тебе другого учителя. Я жду тебя немедленно.
И, не дав ему возразить, нажала на кнопку отбоя.
Улыбнулась.
Он приедет. Не сможет не приехать.
Александр сказал, что Гемран — тот, кто чувствует прошлое. Может быть, поэтому маэстро был против обращения певца? А она не послушалась, сделала по-своему и теперь отвечает за ученика, наделенного даром, который очень тяжело вынести.
Паула вынула из кармана маленький кленовый лист и, задумчиво крутя его в пальцах, подошла к окну. Метель носилась над землей, и сквозь ее белую пелену мутно светили круглые фонари. Небольшой садик, укрытый снегом, превращался в искрящуюся картинку с рождественской открытки. Машины, стоящие на противоположной стороне улицы, накрывались сугробами.
Девушка протянула руку, собираясь открыть форточку, и вдруг услышала, как во дворе у соседей слева испуганно и злобно залаяла собака. К ней с визгом присоединился пес из особняка справа.
Фэри выглянула на улицу, пытаясь понять, в чем причина ночного концерта, но не увидела ничего подозрительно. Однако через минуту во входную дверь позвонили.
