Она больше не докучала своему мужу — напротив, стала щедра с ним в любви до такой степени, что он походил на восхищенного юнца. Но даже теперь ему не хватало смелости спросить, чем она занимается по ночам, когда уезжает верхом из королевских палат.
Так прошли три года. Что же касается конунга Хрольфа и его воинов, то можно сказать, что все это, время они жили счастливо, как и вся страна, которой он правил. О народе, живущем в достатке и безопасности, о справедливых законах и судах, о тучных урожаях и расцвете ярмарок, о росте городов и расчистке новых полей под пашни, о том, что каждый жил в мире со своим соседом, не остается преданий — только добрая память.
Однако воины не сидели сложа руки. Кроме охраны и сопровождения своего конунга в поездках, каждый владел кораблями или усадьбами, нуждавшимися в постоянном присмотре. Бьярки, несомненно, ездил на родину в Уплёнд навестить свою мать и отчима, захватав великое множество подарков; а Свипдаг ходил в далекие Финские земли в поисках пушнины; Хьялти плавал в Англию, чтоб увидеть все, что только возможно; быть может, что они вместе поднимались по рекам Руси или плавали по Рейну до самой земли франков. Если это так, то они, несомненно, вели там торговлю, и никто не осмеливался напасть на таких прекрасно вооруженных силачей.
Дома же они веселились всласть, каждый вечер закатывая пиры в королевских палатах, где столы ломились от жареного мяса и рога никогда не пустели, где скальды складывали висы, путники рассказывали о своих странствиях и Хрольф Жердинка никого ни в чем не ограничивал. Здесь воины ежедневно упражнялись во владении оружием и были обязаны ухаживать за ним; но, кроме того, устраивались там охоты и рыбные ловли, соколиные забавы, состязания по борьбе, бегу, скачкам на лошадях и гребле на челнах, бои жеребцов, соревнования в мастерстве закидывания невода, игры в бабки, долгие ленивые беседы, были и болтовня да пересуды с бондами, грандиозные планы, дневной сон — а рядом раскинулась Лейдра, где у каждого воина было по крайней мере по одной возлюбленной и где многие попадали в те самые прочные на свете силки, что сплетены ручонками малых детей. Нечего больше сказать об этих семи мирных годах, разве что одного — Дания никогда не забудет их. В конце последнего года конунг Хьёрвард и его жена Скульд послали своих людей к конунгу Хрольфу с известием, что скоро приедут в Лейдру праздновать Йоль и привезут с собой всю подать, что успели ему задолжать. И ответил посланцам конунг Хрольф:
— Идите и передайте, что я буду рад видеть их, и что они будут желанными гостями в моем доме.
2
В самой середине зимы, когда дни становятся похожи на проблески света в бесконечной ночи, наступает неделя встреч на праздничных пирах, преисполненных веселья и любви. Но нигде не праздновали Йоль с такой искренней радостью, как в палатах конунга Хрольфа.
Так было и в канун того Йоля: ярко сверкало пламя костров, полные кубки и рога со звоном сталкивались над пиршественным столом, везде гремел смех, слышались громкие песни и болтовня, так что от этого шума и гама сотрясались стены. Одетый в кафтан, украшенный красной и синей вышивкой и отороченный собольим мехом, в полотняные штаны и с тяжелыми золотыми украшениями на запястьях, шее и челе — верховный конунг Дании во всем своем величии восседал на троне перед собравшимися. У его ног возлежал пес Грам, кречет Хайбрикс сидел на его плече, а поблизости собрались соратники по битвам и походам, среди которых были лучшие мужи его державы со своими возлюбленными. Счастливая улыбка играла на губах Хрольфа, оттого, что все вокруг счастливы. Внезапно тень заботы пробежала по лицу конунга, и он обратился к Бьярки:
— Почему Скульд и Хьёрварда нет среди нас? Не попали ли они в кораблекрушение?
— Вряд ли, мой господин, особенно в таком коротком плавании и при такой прекрасной погоде, — ответил норвежец. — Похоже, по какой-то причине они не стали сегодня продолжать путь, пристав на ночь к берегу у западной оконечности Зеландии, и уже завтра войдут на веслах в Роскильдскую гавань.
— Если только Скульд не потерпела неудачу в одном из тех предприятий, что она вечно затевает и которые требуют постоянного присмотра, — проворчал Свипдаг. Он всегда недолюбливал сестру конунга за ее ведьмовские дела.
— Ну, это было бы слишком печально, — откликнулся Бьярки, разом осушив серебряный кубок с пивом, смахнул пену с усов и крикнул, чтоб налили еще.
Вёгг побежал выполнять его поручение. Мальчишка из Упсалы превратился в молодого мужчину. Стоит ли говорить, что он по-прежнему был невысок, худ, почти безбород, а его волосы были всегда спутаны, хотя он постоянно с яростью расчесывал их гребнем. Дружинники Хрольфа уже не пытались сделать из него воина. Для рукопашного боя он был слишком слаб, медлителен и трусоват, поэтому получал множество синяков и кровоподтеков, а несколько раз, случалось, и переломы. Воины, однако, относились к нему по-доброму — не потому ли, что он всегда смотрел на них своими блеклыми глазами с таким бесконечным благоговейным трепетом — так что просто не могли быть к нему суровы и постоянно следили, чтобы их юный друг был сыт и хорошо одет. А Вёгг в благодарность старательно выполнял разные мелкие поручения и, не задумываясь, брался за любую работу. Предметом его особой гордости была должность виночерпия у конунга и его двенадцати главных вождей.
— Спасибо тебе, — сказал Бьярки, глядя на Вёгга сквозь едкий теплый дым, пахнущий можжевельником, и добавил: — Почему ты носишься, мокрый от пота, как только что пойманная пикша? Садись, выпей чего-нибудь, пусть женщины прислуживают нам за столом.
— Э-э… я почитаю за честь стоять у тебя за спиной, — промямлил Вёгг и, по-птичьи вскинув голову, снова оглядел ряды гостей. — Нужен ли я кому-нибудь еще, мои господа?
— Эй! Наполни-ка вот это, — сказал Хьялти и подал ему рог зубра, оправленный в золото. И, когда Вёгг побежал выполнять поручение, смешно перебирая ножками, Хьялти заметил хохоча: — Сдается мне, что ему пора бы влюбиться. С тех пор как это случилось со мной, у меня все идет прекрасно.
— Да, девчонка у тебя красавица, — сказал конунг. — Почему ты не привел ее сегодня вечером?
— Ее слишком пугает мысль о возвращении домой в канун Йоля, после того, как стемнеет. А домой ей бы пришлось вернуться, так как здесь не найти уголка, где бы можно было позабавиться с ней — гостей-то набилось как сельдей в бочке.
В отличие от Бьярки и других дружинников, занимавших высокое положение, Хьялти еще не обзавелся достаточно вместительным домом в Лейдре или в ее окрестностях, чувствуя, что это довольно хлопотное дело, особенно если ты часто отсутствуешь где-нибудь на охоте или рыбной ловле.
