– Прошу милостыню, – с горечью прошептала она. – Ты можешь мне дать хоть немного? – И в голосе ее зазвучала внезапно проснувшаяся надежда.
– Сейчас нет, но для тебя я достану.
– Я не ела уже несколько дней. Для такой, как я, без родных и друзей, в городе еды нет.
– Твоя семья выбросила тебя на улицу?
– Да они убьют меня, если только узнают, где я прячусь! Моя тетка Ликва захватила наследство. Ты думаешь, она вот так просто отдаст мне его назад?
– Я ничего не забыл, – прошептал Релкин на ухо девушке.
– Ты имеешь в виду Остров Богини? Брось, это ничего не значит.
Но по правде сказать, и для нее тот поцелуй все-таки что-то значил.
Релкин нашел Миренсве местечко в задней части одной из повозок. Потом он пошел к повару и выклянчил у него миску ячменной каши. Девушка накинулась на кашу, словно на невесть какое лакомство.
Потом Миренсва заснула, а Релкин долго сидел рядом и смотрел на нее. Она была худая и донельзя измученная. Прикрыв девушку одеялом, юноша отправился проведать своих строптивых драконов.
сажденный город до краев полнился слухами и ненавистью. По ночам подгоняемые голодом люди сотнями атаковали зернохранилища. И разумеется, аргонатские солдаты и кенорские лучники раз за разом оказывались им не по зубам. Но атаки повторялись, и это дает некоторое представление о том, что творилось в Урдхе.
До прихода белых кораблей оставалось еще как минимум несколько дней. За это время могло случиться все что угодно. Офицеров призывали, насколько это вообще возможно, не провоцировать голодные толпы. В случае же нападения оказывать урдхцам решительное сопротивление. Если потребуется, то и убивать зачинщиков.
Утром Релкин встал пораньше и сразу же отправился к поварам. Он выпросил у них маленькую миску каши, которую отнес Миренсве. Она молча приняла еду. И только когда юноша уже уходил, быстро поцеловала его в щеку. Сердце так и заколотилось в груди Релкина. Впрочем, на его попытку завязать разговор девушка не ответила, и сбитому с толку юноше не оставалось ничего другого, как ретироваться.
Вернувшись к кострам, он взял предназначенные драконам порции – всего по полведра вареного зерна.
Когда Релкин поставил это варево перед своими подопечными, те едва подняли головы. Они даже не ответили на его утреннее приветствие. С мрачным видом драконы принялись за еду, и взгляды их не предвещали ему ничего хорошего.
Это было ужасно. Дракон Релкина, единственное родное существо, какое он когда-либо знал, мало-помалу становился его врагом. Если уж смотреть правде в глаза, то громадный зверь, которого он называл «Баз», был настоящим хищником, питающимся всем, что он только мог поймать. В том числе и людьми. И вот теперь драконы начали посматривать на драконира так, словно и он был всего лишь пищей.
Сознание драконов понемногу утрачивало контроль над первобытными, слепыми инстинктами.
Особо тяжко приходилось Пурпурно-Зеленому. Дикий дракон, в отличие от своих бескрылых товарищей, не испытывал никаких угрызений совести по поводу желания полакомиться человечинкой. В этом инстинкт не противоречил его воспитанию и убеждениям. А раз так, то вопрос заключался лишь в том, хватит ли у него силы воли удержаться от соблазна. К тому же Пурпурно-Зеленый не испытывал особого уважения к людям. Если он сорвется, последствия будут самые трагические, а усмирять его придется все тем же драконам, его собратьям по оружию.
История Аргоната еще не знала мятежа вивернов. Генералы всегда относились к могучим драконам как к ударным боевым частям, чем они на самом деле и являлись. Но голод мог подточить дисциплину. Это случалось.
В общем, Релкину приходилось нелегко. Дружба с драконом была стержнем всей его жизни. Никогда в их отношения не закрадывалось даже и тени недоверия. Теперь же юноша то и дело ловил на себе холодный, оценивающий взгляд хищника, и ему становилось не по себе.
Что же касается Пурпурно-Зеленого, то он безвылазно сидел в своем шатре. Иметь с ним дело становилось просто опасно. Но все бы ничего, если бы не одна проблема. Сломанный коготь. У его основания образовался нарыв, который следовало вскрыть и обработать антисептиком. Это, разумеется, будет довольно больно, и Релкин искренне сомневался в терпении дикого дракона.
Он попытался заговорить на эту тему с Базилом. Дракон из Куоша не выказал горячего желания помочь юноше.
– Ты хочешь, чтобы этот дракон встал между тобой и его диким другом? Ты просишь меня сражаться с моим братом, драконом?
– Сражаться? Вовсе нет, только немного помочь мне, чтобы Пурпурно-Зеленый не убил меня во время операции.
– Бесполезный мальчишка, мне-то что за дело, убьет он тебя или нет?
– У него инфекция. Если мы ничего не сделаем, скоро коготь станет очень и очень болеть.
– Пурпурно-Зеленый с Кривой горы сам решает свои проблемы.
– К нему просто так не подойдешь, ты же это знаешь. И с тобой теперь не очень-то поговоришь.
– Проклятый глупый мальчишка. Я умираю с голоду. Боевой дракон должен есть. Со мной что-то происходит. Я уже не всегда знаю, что делаю. Кажется, я теряю над собой контроль.
– Ну так съешь проклятых урдхцев, но не ешь своего драконопаса, хорошо?
– Ты думаешь, это смешно. Ты ничего не понимаешь. Я над этим не властен. Оно само контролирует дракона. Я голоден, и все кругом кажется мне пищей.
– Корабли уже близко. Они прибудут через пару дней.
– Трудно ждать так долго.
– Я знаю, старина, знаю. Но и мы не можем ждать. За это время Пурпурно-Зеленый может и вовсе потерять лапу или даже погибнуть.
– Люди полагают, что знают о драконах абсолютно все. Пурпурно-Зеленый дикий дракон, что тебе о нем известно?
Релкин судорожно сглотнул:
– Увы, не так уж и много. Но в одном я не сомневаюсь. Если ему не помочь прямо сейчас, в скором будущем Пурпурно-Зеленого ждут ужасные мучения. Так может, стоит чуть-чуть постараться?
Уговаривать Базила пришлось долго, но под конец он все-таки согласился помочь. И разумеется, Пурпурно-Зеленый сперва и слышать не хотел ни о какой операции.
– Пусть они держатся от меня подальше, – прорычал он Базилу. – Они морят меня голодом, и я не могу находиться с ними рядом. Они съедобны.
Базил на это терпеливо напомнил, что невскрытый нарыв с каждым днем будет болеть все больше и больше. В конце концов дикий дракон, хотя и против своей воли, но согласился лечиться. Он уже достаточно времени провел в легионе, чтобы понимать пользу человеческих лекарств. Все его раны заживали быстро и сравнительно безболезненно. В прошлом даже мелкие царапины порой превращались в мучительные, долго не проходящие гнойники. В общем, от людей и от драконопасов, в частности, была вполне ощутимая польза.
