Дорога к ее дому проходила через живописный луг. Впереди в свете полной луны виднелись горы-близнецы. Он никогда не видел дом Анжелы, но знал, что он расположен где-то в лесах у подножия этих гор. Это были не такие огромные горы, как на западе страны. Скорее, типичные горы северо-востока: невысокие и со сглаженными вершинами.
Миновав луг, он оказался в девственном лесу. Сосны, канадские ели и бальзамины источали чудесный аромат. Он смотрел на листья кленов и огромных дубов, мягко колыхавшиеся на легком ветерке и словно приглашавшие его в свое святилище, и думал о том, что листья вскоре поменяют цвет. Он представил, как прекрасна осень в этих горах.
Джек нашел дом Анжелы, приютившийся среди высоких елей у подножия гор-близнецов. Обстановка здесь была самой идиллической.
Он ступил на крыльцо кирпичного дома и постучал в дверь. Анжела крикнула, чтобы он входил.
Гостиная была небольшой, но уютной и притягательной. В коридоре слева горел один светильник, но в основном помещение освещали ароматические свечи. Несмотря на удобные с виду кресла и диван, Анжела сидела прямо на полу, скрестив ноги. Она была в шортах и босиком, со свежим маникюром и макияжем. Ее волосы были идеально уложены, а помада на губах намекала, что девушка готова провести ночь в городе.
Джек не понимал, что происходит, но у нее было жуткое настроение. Не задавая вопросов, он просто сел на пол перед ней и тоже скрестил ноги. Медленно вынырнув из своих мыслей, она посмотрела ему в глаза, словно только заметила его присутствие.
— Кассиэль Айхан Корекан приходил сюда совсем недавно — пока я спала.
Джек моментально насторожился. Он хотел достать нож, но она вела себя не так, как если бы ей угрожала опасность.
— Боже мой, Анжела, что случилось?
— Я его убила.
Джек мог лишь только моргать.
— Ты его убила?
Она кивнула:
— Он вошел в мою спальню, пока я спала, и разглядывал меня. Я проснулась. Моей пушки на тумбочке не было, так что мне пришлось убегать.
— Куда?
Девушка указала рукой за левое плечо:
— На дедушкину гору.
Джек непроизвольно посмотрел в указанном направлении, хотя там не было окон, через которые он мог бы увидеть горы.
— И он погнался за тобой?
— Да. И я его убила.
— Ты уверена, что он мертв? На сто процентов?
Она повернулась, наклонилась и взяла одноразовую полупрозрачную миску, в которых обычно хранила остатки запеканки и других блюд. Поставив ее между собой и Джеком, она заявила:
— Это его мозг.
Джек на мгновение оцепенел. Теперь он понял, зачем она зажгла ароматические свечи. Мозг был деформирован, словно его пытались раздавить.
— Какого черта ты оставила его мозг?
Она искренне удивилась такому вопросу.
— Я подумала, вдруг ты захочешь сделать ДНК-тест или что-то подобное. Он международный серийный убийца. Я думала, множество людей в других странах захотят получить подтверждение, что он действительно мертв. Думала, родственники будут рады узнать, что убийца дорогих им людей мертв. Я пришла к выводу, что если я сохраню только немного крови, то люди будут беспокоиться, что Кассиэль остался жив. Поэтому я сохранила его мозг в качестве доказательства.
У Джека отвисла челюсть. Его ошеломляла ее холодная, спокойная рассудительность. Он уставился на окровавленный мозг в пластиковой миске, и смог заговорить далеко не сразу.
— Что случилось? Как он умер?
— Я размозжила его череп камнем.
— Ох. Полагаю, этого достаточно.
На языке крутились всевозможные вопросы, но в этой неловкой тишине он больше хотел успокоить девушку, которой пришлось пережить нечто ужасное.
— Полагаю, ты знаешь, что Анжела переводится с итальянского как «ангел».
Она кивнула.
— Так, хорошо, «ангел» означает «вестник Божий». Поэтому, я думаю, ты стала вестником Божьим для Кассиэля.
— Не совсем. Это может быть истолковано как «вестник Божий», но в моем случае это означает кое-что другое.
Джек слегка прищурился:
— И что же это значит в твоем случае?
— Гнев Божий.
Он мог только смотреть на нее во все глаза. Исходя из всего того, что он уже знал о ней и подозревал, она могла быть права.
— Если тебе не нужен его мозг, я буду рада от него избавиться, — сказала она.
Джек умирал от любопытства: где остальное тело Кассиэля и почему у Анжелы оказался только мозг? Но его позвали явно не для обсуждения, как избавиться от тела.
— Случилось что-то еще, Анжела?
— Кое-что действительно жуткое, — кивнув, ответила она.
— Действительно жуткое. — Он попытался представить, что может сравниться с человеческим мозгом в пластиковой миске, но не мог, поэтому просто спросил: — Что?
— Ну, ты знаешь, почему я смогла сказать многое о Кассиэле, когда ты показал мне его фото?
— Да. Я уверен, что это из-за твоей генетики. По этой причине ты как-то смогла увидеть то, что он совершал.
— Так с каждым убийцей, — сказала она. — Ты говоришь, это генетика, но я знаю, что я не нормальная. Урод. Но сейчас я думаю, что я еще большая ошибка природы, чем я полагала.
— Ты не урод, Анжела, — мягко настаивал он.
— Я думала, мне являются эти видения потому, что я здесь для чего-то важного. Понимаешь? Что мое предназначение — быть гневом Божьим.
Джек не хотел, чтобы она считала себя уродом. Он знал, что это не так. Она была чем-то совершенно необычным.
— Если утешит, я знаю и других одаренных. Одна женщина, Кейт, может нечто похожее — узнавать что-то по глазам убийцы.
— Правда? — В ее голосе зазвучала надежда.
— Да, но ее способности не так впечатляют, как твои, — признал он.
— Ох, — разочарованно протянула она. — Как бы то ни было, после того, как я расколола череп Кассиэля камнем, то оторвала его головной мозг от спинного и взяла его в руки.
Джек гадал, зачем она вообще это сделала, но не стал спрашивать.
— Продолжай.
— Пока я держала мозг в своих руках, его воспоминания все еще пылали. Какая-то электрическая активность еще сохранялась, и я увидела все то, что он недавно наблюдал. Это были его воспоминания.
— Анжела, я сомневаюсь, что это возможно. Он же был мертв. Ты только что сказала, что проломила камнем его череп.
— Я тоже так думала. Но когда я держала его все еще теплый мозг в руках, то могла видеть его мысли. Не представляю, как, но я могла. Его разум быстро умирал без кровоснабжения — я чувствовала, — но он все еще был достаточно живым для того, чтобы выполнять какие-то примитивные функции. Его разум перебирал все недавние воспоминания. И я могла видеть их.
Джек решил не подвергать ее слова сомнениям и не предлагать другое объяснение, а просто дать ей рассказать о пережитом. Он подумал, после того, как она убила мужчину таким кошмарным способом, нужно выговориться, прийти к некому катарсису.
— И что ты видела?
— Я увидела, где он оставил машину, которую украл, чтобы доехать до меня. Около мили отсюда. Я могла бы отвести тебя туда. Машина синяя. Я видела его воспоминания о том, как он шел через луг и лес к моему дому. Видела воспоминание о том, как он при помощи ножа вошел в дом через черный вход, как смотрел на меня при свете своего карманного фонарика, пока я спала. Я видела его воспоминание об эрекции, когда он предвкушал, что со мной сделает.
— Как долго это длилось? Я про воспоминания.
— Совсем недолго. Они проносились с немыслимой скоростью — тысячи и тысячи коротких обрывков. Я видела их так, словно это были мои воспоминания, мои мысли, мои впечатления. Образы, звуки, запахи, люди, разговоры — все это слилось в одном мгновении. Вот на что это было похоже. Они постепенно угасали. Я видела, как его мозг умер, а душа исчезла.
— Ладно, — сказал Джек, глубоко вздохнув, — это довольно жутко.
Джек так и не понял, действительно ли произошло то, о чем она говорила, или это был плод воображения ее разума, пытавшегося справиться с дезориентирующей смесью ярости, горя и чудовищности убийства человека голыми руками. Он также не знал, зачем нужно рассказывать ему об этом в пять утра, до восхода солнца.
