Поскольку же подневольное крестьянство на ключевой территории Империи (Германия) уже составляет далеко не больший процент от общего числа землепользователей, можно сказать, что начало эксперименту уже положено, и главным вопросом, решению коего надлежит уделить особое внимание, является вопрос разделения власти и пределов автономии. Излишние свободы, данные в руки городов, могут привести к отраслевому и политическому перекосу, который не замедлит сказаться на экономике, а как следствие — и на внутренней стабильности государства.
Проблемы флорентийцев (при всех положительных сторонах «освободительной политики») основаны на том, что концентрирующееся в городах крестьянство, получая за свой труд известную плату, имеет все же менее, чем необходимо для удовлетворения основных потребностей (а к основным я отношу также и досуг или хотя бы свободное время, не посвященное стяжанию средств на пропитание, ибо именно при таком условии средний обыватель ощущает себя хотя бы частично удовлетворенным). По законам Республики, переселившийся в город крестьянин лишается возможности обладать землей, находившейся в его собственности прежде, либо же теряет право работать на тех землях, к коим прежде был прикреплен. Элементарные расчеты показывают, что разница в доходах при упомянутых условиях невыразимо велика.
Имперские города действуют по похожей схеме, и, если не урегулировать этот вопрос своевременно, последствия будут плачевными. Как видно на примере Флоренции, копящееся в прослойке таких граждан раздражение доходит до пика, когда количество этих граждан достигает критического количества (треть и более от общего числа жителей). Приток новой рабочей силы (зачастую нелегальной), предоставляющей свои услуги по заниженным ценам, лишь подогревает общую обстановку. Руководство городов критически не способно контролировать ситуацию, оценивая лишь текущие выгоды от доступности дешевого труда и не просчитывая обстоятельства впредь. Трудовой же кризис, разразившийся и длящийся в последние несколько лет, дает им на то все шансы. Деревни опустошены, по каковой причине образовалось огромное количество бесхозной земли, где устойчиво организуется довольно ограниченное количество обогатившегося крестьянства. Прочие же продолжают стекаться в города, прельщенные их законодательством и сравнительной защищенностью прав личности, и вскоре мы можем иметь флорентийские масштабы скученности (по 120–140 тыс. чел.) с такими же последствиями — бунтами бедноты и властными переделами, а как следствие экономическим спадом.
Nota bene:
Следует обратить внимание Императора на три важных пункта.
Первое. Изыскать метод контроля над городскими законодательствами, включая экономические обоснования минимальной оплаты труда и прав собственности на землю за пределами города (придется найти юридически обоснованный способ пересмотреть «Золотую Буллу» Карла фон Люксембурга).
Второе. Устранить при налогосборе избыточные звенья в виде поместных владетелей, оставив им лишь функции посредников в этом вопросе (в перспективе — лишение их дохода от этой деятельности). Налогоплательщиком при этом в идеале должен выступать отдельный гражданин, а не община (город, поселение etc, за исключением монастырей, приютов и т. п. организаций).
Третье. Все вышеперечисленное, включая личное право на перемещение и определение рода занятий любым свободным жителем Империи, упростит давно назревшую реформу армии за счет вольных граждан, не имеющих возможности трудиться в городах или арендовать земельные участки.
В отсутствие мер по контролю над городами существует также действительный риск всплеска преступности, что наряду с недовольством феодального сословия может существенно пошатнуть ситуацию в Империи.
P.S. В работе торгового дома Фельса отмечаются впечатляющие подвижки, что вкупе с новыми вливаниями (свободные средства в наличии имеются) требует также и создания филиала не только на территории Италии, но и Франции. Прошу рассмотреть мое предложение, не откладывая: на проработку проекта, расчеты и подготовку материальной и юридической базы отвожу не более двух, maximum двух с половиной лет, иначе время будет необратимо упущено».
Сентябрь 1397 года, Богемия.
— Я чувствую себя шпионом в собственном замке, — с хмурой усмешкой сообщил Рудольф, когда спустя четверть часа Адельхайда подошла к двери сокровищницы. — Прячусь от своих же вассалов, опасаясь быть замеченным. Что будет дальше?
— Бросьте жаловаться, Ваше Величество, — отмахнулась она, приблизясь к высокой створе. — Не повредит хоть изредка поработать на себя самому; быть может, испытав на собственной, простите меня, шкуре все эти изощренности, вы станете больше ценить мою работу.
— Так вы все же недовольны оплатой?
— Как же вы меркантильны, — показательно вздохнула Адельхайда, присев перед замком и осмотрев и впрямь мудреный механизм. — Ведь я все же женщина, а нам требуется регулярное словесное поощрение для того, чтобы чувствовать собственную значимость. Готова променять серебро натуральное на серебро вербальное, каковым, как утверждает пословица, является хорошо сказанное слово. Говорите мне почаще, что я великолепна, и будем считать это неким родом премиальных.
— Вы великолепны, — с готовностью отозвался Рудольф, склонившись над ее плечом и тоже присмотревшись к замку. — Вы что-то в этом видите?
— Царапины, — ответила она, и Император передернул плечами:
— Я в этом ничего не понимаю.
— Нет столь опытного взломщика, Ваше Величество, который сумел бы вскрыть замок, не оставив при этом никаких следов; если, конечно, в его распоряжении не было ключа. У этого — не было. Однако он не торопился — работал тщательно и неспешно. То есть?..
— Знал, что вместо убитой им охраны в ближайшее время не явится другая смена, — предположил Рудольф, и Адельхайда кивнула, поднявшись:
— В вас погибает следователь. Да, именно так. Царапины есть, однако они, если так можно выразиться, ровные и аккуратные, только те, что неизбежны. А теперь злополучные петли…
— Смазаны, — заметил Рудольф, — и щедро. Почему же мне самому не пришло в голову, что вор мог попросту как следует смазать их, чтобы никто не слышал звука открывающейся двери…
— Вам не пришло, — согласилась она, — а ему — да. Знаете, Ваше Величество, прежде я и сама совершала столь глупые ошибки, и всё ругала в мыслях скрипучие петли и лязгающие замки, пока не сообразила, что, готовясь к проникновению, следует брать с собою масленку. Думаю, к такому выводу придет любой бывалый взломщик.
