И вот, возродился он из разума безумного нищего, и, в награду за эту невольную услугу, позволил нищему ненадолго ощутить себя кем-то большим, чем тот являлся на самом деле, позволил почувствовать, будто знает этот нищий некую истину о природе мира, в котором находится, и наделил его осознанием, будто есть у него некое важное и ответственное дело в этом мире – куда как более важное, чем войны и государственные заботы тамошнего монарха. Однако оказалось, что быстро разонравился нищему этот подарок.
И пока тело его, грязное, вшивое, старое, покрытое язвами и болячками, лежало в канаве, ум нищего оторвался от тела и побежал к Мъяонелю, громко крича, все еще пребывая в уверенности, что знает истину: «Ты обманул меня, Мъяонель!… Исполни наш договор! Исполни еще несколько других моих желаний!…» Но сказал я ему: «Разве об этом был наш договор? Я обещал привести тебя в Царство Безумия – и привел. Более нет у меня перед тобой никаких обязательств…»
ДРОУ (история восемнадцатая)
У одного богатого поселянина была дочь по имени Рея. Раз пошла она со своими подругами в лес для того, чтобы погадать у колодца, каков будет ее суженый.
Темна была вода в этом колодце и далеко не всегда отражала облик того, кто смотрел в него. Говорили, что пугающие видения открываются старикам, когда те смотрят в колодец, а юноши и девушки, заглянувшие в него, могут узнать свою судьбу. Никто не знал, откуда этот колодец взялся в лесу, и кто, и для какой надобности сделал его, и кто первый открыл его волшебные свойства – но вот уже не одно поколение тайно друг от друга пробирались к колодцу юноши и девушки, и глядели вниз, желая увидеть, какое их ждет будущее и с кем им предстоит разделить свою судьбу. И ходило поверье, что если не увидят они там ничего, даже и собственного отражения, то скорая смерть ждет их.
И вот, заглянули в колодец все подруги Реи – и увидели там кто себя саму, кто образы, слишком размытые и быстрые, чтобы можно было доподлинно разглядеть их, кто странные картины, смысл которых был непонятен, а кто и отражения незнакомых мужчин. Одна лишь Рея не заглянула в колодец, хотя ей и сильно хотелось этого – но она боялась не увидеть ничего, или увидеть урода или старика – казалось ей, что тогда, горюй-не горюй, плачь-не плачь, но брака с ним будет уже не избежать.
Однако, когда отправились девушки обратно, подумала Рея: “Все мои подруги узнали свою судьбу, или хотя бы попытались узнать ее – так неужели я одна не решусь на это?” С этими мыслями она незаметно отстала от подруг и повернула обратно, и скоро дошла до колодца. Страшным показалось ей это место, расположенное среди высоких деревьев, укрытое тенями, мрачное, зовущее, недоброе. И сам колодец был не таким, какие делают люди – был он круглым и чересчур широким, и казался скорее глубокой ямой, заполненной водой. Стены его были выложены темными камнями, а дна вовсе не видно.
Преодолев страх, подошла Рея к колодцу и заглянула в него. Напряженно смотрела она в темную воду, желая в точности разглядеть того, кто появится перед ней, и во всех подробностях запомнить черты его лица.
В то время проезжал мимо этого места один из дроу, которых еще называют темными альвами, а еще – Лишенными Крова. Подумал он, увидев Рею, склонившуюся над колодцем: «О, сколь скверен вид этого человеческого существа! Даже и одно присутствие здесь человека – оскорбление места, некогда принадлежавшего нашему народу!»
Схватил он Рею, перекинул через седло и поскакал в свои земли – а быстр, как ветер, был его черный конь!
Звали этого дроу Яскайлег. И вот, привез он Рею в свой замок и там отпустил ее. Тогда увидела она того, кто на миг отразился в колодце, когда приблизился, чтобы схватить ее, и поняла, что горька ожидающая ее судьба. Был стоявший перед ней высок и строен. Осанку он имел горделивую, смотрел пристально, а двигался с необыкновенной гибкостью. Одет он был в черные шелка и носил на поясе длинный меч. Вместо кольчуги был на нем камзол с серебряными пластинами и кольцами, на плечи наброшен плащ, скрепленный застежкой в виде цветка, подобного лилии, но имеющего многочисленные острые иглы. Темен был этот цветок, и будто поблескивал крошечными золотыми крапинками. Иссиня-черными были волосы похитителя Реи, и белой, как воск, едва ли не прозрачной, была его кожа. Красивыми могли бы показаться черты его лица – много красивей, чем у всех иных мужчин, которых прежде видела Рея – если бы не были бы сжаты его губы так сурово, если бы глаза его не смотрели так холодно и жестоко!
Сказал Яскайлег Рее:
– Следуй за мной.
Повел он ее в подземелья своего замка, и там показал различные устройства, большие и маленькие, вид которых сильно напугал Рею – ибо были остры эти устройства, казались живыми и голодными до чужой боли. Некоторые из этих устройств были подобны кривым ножам, другие – ветвям шиповника, третьи – большим насекомым, будто выточенным из хрусталя или драгоценных камней. Однако, когда Яскайлег коснулся одного из насекомых, оно ожило и задвигалось, и поняла Рея, что не устройство это, а живое существо.
Спросила Рея Яскайлега:
– Господин, для чего ты показываешь мне эти устройства, один только вид которых вызывает дрожь и отвращение?
Сказал дроу:
– Дитя людей, знай, что предстоит тебе близко познакомиться со многими из них, прежде чем смерть проявит к тебе свое милосердие.
Содрогнулась Рея, услышав эти слова, и сказала:
– Что тебе нужно от меня? Зачем ты грозишься мне страшными пытками?
Сказал дроу:
– Не угрожаю я тебе, а лишь рассказываю об участи, которая тебя ожидает. Ничего мне от тебя не нужно, и нет у тебя ничего, чем бы ты смогла выкупить свое спасение.
Сказала Рея:
– Даже и своим телом?
Жестоко усмехнулся дроу.
– Ты, наверное, считаешь себя красивой, – сказал он Рее, – но в глазах моих ты немногим привлекательнее обезьяны.
Заплакала Рея, и спросила:
– Зачем ты поймал меня, а теперь хочешь мучить? Разве сделала я тебе какое-нибудь зло? Или тебе доставляют радость сами пытки, без какой-либо причины или надобности?
– Поистине, – сказал ей дроу, – сильную радость доставляют мне пытки, когда удается захватить кого-нибудь из ваших. Знай, дитя человека, что в прошлом ваш род, род людей, причинил моему роду много боли и почти истребил всех нас. Не знаю, почему вы сделали это – потому ли, что показались мы вам опасными соседями, потому ли, что так вам велели ваши боги, или только лишь ради одной страсти к разрушению, без какой-либо причины или надобности. Но то, что для вас – далекое прошлое, для меня – вчерашний день. В сравнении с вами или с другими родами альвов никогда мы не были многочисленны, но теперь нас осталось так мало, что знаю я – никогда уже нам не стать тем народом, каким мы были прежде. Мы – мертвый народ, ибо с каждым веком становится нас все меньше и меньше, и редки дети в наших семьях. И хотя знаю, что горька моя месть и бесплодна, все же слаще она для меня, чем безысходное ожидание того часа, когда, наконец, истощится и мое время.
