Дверь с грохотом распахнулась, наполнив комнату запахами морозной погоды и дыма.
— Вам надо идти! — выпалил красный, запыхавшийся Паоло, чья каштановая шевелюра и темный шерстяной плащ были припорошены снегом. — Там принц в Доме Наставников — у мастера Экзегета. И ваш мальчик тоже!
Я нацарапала Келли записку и схватила свой плащ.
— Я знал, что они его туда приведут! — Слова с губ Паоло срывались клубами пара, пока мы бежали по заснеженным улочкам. — Знал с самого начала. Так что нашел, где это. Следил каждый день.
Мы срезали угол через заброшенную купальню. Шаги отдавались эхом, пока мы огибали по разбитым плитам опустевшие бассейны, заполненные многолетним слоем опавшей листвы и свежим снегом. Лунный свет проникал через дыры в обрушенном потолке, и можно было различить блеск яркой мозаики в прогалинах между побитой морозом порослью. Путь через купальню вывел нас на широкую улицу, вдоль которой тянулись прекрасные здания. У меня закололо в боку, и нам пришлось сбавить скорость.
Стараясь избегать мягких лужиц света, льющегося из решетчатых окон, из-за которых доносились смех, музыка и вкусные ароматы жареного мяса и выпечки, мы поспешили к ровному кругу деревьев в конце улицы. Высокая, прочная стена, совершенно заросшая зеленью, и суровые в своей простоте железные ворота без петель, щеколд или охраны, без всякого намека на то, что их можно открыть, преградили наш путь. За воротами и огромным пространством, засаженным деревьями и кустами, я разглядела высокий дом, нижние этажи которого сияли множеством освещенных окон. Дав знак не шуметь, Паоло повел меня по узенькой дорожке в обход стены.
С задней стороны дома стена примыкала к деревянному зданию. В холодном воздухе висел безошибочно узнаваемый запах конюшен. Паоло осторожно вынул три доски из стены здания, открывая отверстие, достаточное для того, чтобы туда мог протиснуться человек. Он пролез в него первым и вернул доски на место, едва лишь я проскользнула за ним в пустое стойло, полное ароматного сена. Обойдя по краю просторный двор перед конюшней, мы торопливо прошли по гравиевой дорожке, перебрались через живую изгородь на заснеженную лужайку и завернули за угол огромного дома.
Иногда при постройке дома с каждой стороны здания оставляли скругленные выступы, как бы продолжения дымовых труб. У самого низа стены слева от дымохода располагалось широкое зарешеченное отверстие для того, чтобы свежий воздух проникал в комнату. Из-за решетки лился желтый свет, и были слышны голоса.
— Как ты нашел это? — прошептала я.
— Дульсе Баглос рассказывал, каким упрямым и вредным был в детстве принц и как Экзегет наказывал его, выгоняя на мороз. Ну, меня и самого зимой часто вышвыривали на улицу, так что я подумал, где мог парень греться в таком разе? Наверное, в конюшне или в уголке вроде этого, откуда он мог наблюдать, что происходит в доме.
Мы присели возле решетки и заглянули внутрь. Я с легкостью представила мальчика Д'Нателя, без одежды выгнанного на мороз, чтобы сломить его гордость, как он сидел здесь, сжавшись в комок, вбирая тепло от кирпичной трубы, и смотрел с обидой, как его Наставник в тепле и уюте занимается своими делами в зале совета Наставников — именно это помещение скрывалось там, за решеткой.
Оно казалось бесконечным, пол был ниже уровня земли, на которой мы сидели, а потолок так высок, что мы не могли его видеть. С него свисали широкие люстры, но не со свечами, масляными лампами или факелами, а состоящие из тысяч многогранных шариков света на бронзовых обручах. Стены скрывали гобелены, сотканные из ярчайших, словно драгоценные камни, нитей, их перемежали изящные пилястры в форме вытянутых снопов пшеницы. Высокие бронзовые двери, каждая украшена рельефным изображением дерева, находились прямо напротив нас, отделенные огромным пространством. Наша позиция позволяла смотреть сверху вниз на высокий помост, тянущийся перед огромным камином. На помосте стоял длинный стол и семь кресел с высокими спинками, покрытыми причудливой резьбой. Пять были заняты: в одном сидел крупный мужчина, на шее у которого блестело широкое золотое ожерелье, усыпанное рубинами; в другом — крепкая, широколицая женщина в одеянии, переливавшемся всеми цветами радуги; в третьем — тощий лысый человек, в двух последних — пожилой мужчина и женщина на центральном месте. Наставники: Гар'Дена, Мадьялар, Й'Дан, Устель и Се'Арет. Шестой, обладатель круглого мягкого лица и безупречно причесанных редеющих светлых волос, выглядевший, словно фатоватый приказчик, по всей видимости, был Наставником Экзегетом. Он стоял в отдалении от стола, рядом с обращенным к помосту креслом. В кресле сидел Кейрон. На нем было белое одеяние, как и в тот день, когда я гуляла с ним в саду моей матери, но в эту ночь на его лице никто бы не заметил и следа надежды, радости или даже усталого и мрачноватого юмора той встречи. Его запавшие глаза были пусты, лицо осунулось. Руки, лежащие на подлокотниках кресла, дрожали. Уставившись на огонь за помостом, он, казалось, не слышал того, что говорят другие. Что же они с ним сделали?
— …Итак, мы, наконец, выяснили, что натворил предатель Дассин. — Похоже, Экзегет заканчивал излагать свои доводы. — Он пленил душу мертвеца, прежде чем она успела пересечь Черту, убил нашего законного Наследника и оживил его, поселив в его плоти этого самозванца. Он оставил нам правителя, чей разум столь ущербен, что хозяин может вылепить из него что угодно. Даже сам «принц» признает, что не годен для этого положения. По сути, его жизнь должна была завершиться десятью годами ранее, в жестоком пламени приютившего его мира. Ему не место среди живых!
Земля и небо, они все ему рассказали!
— Однако, вне зависимости от того, как именно произошло его изменение, вы не вправе отрицать, что он не только Изгнанник, но и наш принц, — возразила Мадьялар, женщина в переливчатом одеянии. — Не вижу здесь трудностей. Он ответил на все наши вопросы. Он обладает силой Наследника. Мы не можем отвергнуть его. На Д'Нателе пресечется род Д'Арната.
— Неверно, — ответил Экзегет. — Вазрина Ваятельница снова явила нам свою благосклонность, взяв наше затруднение и предоставив решение. Линия Д'Арната не прервется, если принц обеспечит нас преемником.
— Но у Д'Нателя нет детей. Дассин не позволял ему встречаться с женщинами, — заметила суровая старуха, Се'Арет.
— Это, правда, и все же… если бы нашелся тот, кто пройдет проверку на родство с нашим искалеченным принцем, отказались бы вы признать его как законного Наследника?
— Разумеется, нет, но это же невозможно! — сказал лысый Й'Дан.
