— Тогда вы теряете корону и вам придется опять привыкать быть никем другим как Далзиэлле из телестре Керис-Андрете. В последнее десятилетие вам везло; это был год, когда мы разбили варваров на Черепном перевале. В этом же десятом году, напротив… Это год, когда вы обратно впустили в Южную землю Золотой Народ Колдунов!
— Прошу прощения, Т'Ан, — сказала я, — но мы не считаем себя народом колдунов.
— Считается лишь то, что о вас думают.
Рурик расширила свои желтые глаза:
— О, я согласна с вами, Андрете.
Та фыркнула.
— Не все, что есть золото, от народа колдунов, это я вам гарантирую.
— Если у нас будет другая Корона, то это будет иметь следствием сложности для вас и ваших людей, посланница. — Сутафиори помолчала. — Но, думаю, пока у вас не должно быть такой убежденности. Я являюсь Короной и намерена оставаться ею и после десятого года летнего солнцестояния.
Лишь после того, как над городом прозвучали полуденные колокола, я покинула шестиугольный зал.
«Это может продлиться всю зиму, — подумала я. — Ховис скользок, как угорь. А разве с СуБаннасен будет легче?»
Я шагала по коридорам к мозаичному залу с намерением составить себе представление о прогрессе в допросах, проводившихся Короной.
Группа ортеанцев была занята оживленной беседой, они стояли в ярком свете, проникавшем в зал через разноцветные стекла окон. Я решила не подходить к ним близко.
Один их них извлек из ножен свой меч, чтобы продемонстрировать взмах и удар. Как я заметила, он пользовался ремондским харур-нилгри, а на большинстве из стоявших были ремондские куртки и свободного кроя брюки. В коротко подстриженных гривах до половины позвоночника сверкали вплетенные бусы из горного хрусталя. Затем размахивавший мечом повернул в сторону голову, рассмеявшись, и знакомый голос произнес обидное замечание. Он вложил свой меч обратно в ножны, повернулся и увидел меня.
— Кристи, — деловито сказал он. — Я слышал, что ты здесь. Рад, что ты в добром здравии.
«Сетин Фалкир, Фалкир из Корбека. И это было всего лишь прошедшей осенью?» — спросила я себя. Казалось уже, что прошли годы. Неужели я действительно была Линн Кристи?
— Я слышала о Сетин, сказала я, — Сочувствую.
— Когда болезнь стала невыносимой, она пришла ко мне, — сказал Фалкир, — и потребовала того, чего мать может потребовать от своего сына. И потому я сделал все безболезненно. Смерть была для нее легкой. Чтобы мы с ней снова встретились.
Дело было в их традиционно интимных отношениях со смертью. Меня не поразило бы сообщение о том, что Сетин сама лишила себя жизни, но меня шокировало то, что она попросила об этом Фалкира и что он это сделал, считая такое признаком симпатии к нему с ее стороны. «Насколько же мы все — таки близки друг другу? — спросила я себя. — Насколько же мы понимали когда — либо друг друга?»
— Колтину следовало бы сделать то же самое, — добавил он, — но она взяла его к себе в начале второй недели риардха.
Возникла ее мучительная тишина. Ничто на его лице не говорило о том, что мы когда-то были арикей.
— А что с тобой, хорошо ли тебе живется? — спросила я.
— Да. Я теперь езжу с т'аном Ховисом. Кто знает, возможно, я стану еще одним из та'адур. — В его голосе слышался прежний сарказм, но глаза были прикрыты пленкой.
«Если это умерло, — говорило что-то во мне, — тогда забудь про это». Нас не связывало ничто кроме плоти. Я мысленно оглянулась назад, и не смогла узнать нас прежних в стоявших сейчас здесь двух людях.
— Ты похудела, — тебе следовало бы отдохнуть. Мне сказали, что ты пересекла Пустошь, а это суровая земля. Когда ты станешь чувствовать себя лучше, мы, пожалуй, сможем выезжать верхом в окрестности Ширия-Шенина.
— Возможно т'ан Фалкир, но я здесь сильно загружена работой.
Расставаясь, мы оба были в некотором смятении. Близилась орвента, ортеанская зима. Я жила в комнатах в городе за Первой стеной, недалеко от Рурик. Во всем Ширия-Шенине не было ни одного трехэтажного дома, не считая напоминавших зиккураты сторожевых башен; с расположенного поблизости плоскогорья город походил на покрытые террасами склоны гор, где каждое из вытянутых ущелий домов телестре образовывало следующий ярус, проходивший выше над рекой.
Я была бы довольна, если бы не приходилось меньше бегать по бесконечным лабиринтам коридоров и переходов. Но лишь когда начались бури, какие бывают в конце года, я оценила преимущества такого способа строительства; когда с верховьев реки дул ветер, который, казалось, мог снести любую башню, построенную не на склоне.
Дождь хлестал по ромбовидным окнам, а когда смолкли последние завывания бури, в мою комнату вошел Халтерн. Я как раз пыталась — и уже не впервые — писать подробный отчет от руки.
— Где же мы сегодня находимся? — подчеркнуто бодро спросила я. Меня бы не удивило, если бы пришлось услышать, что они опять перенесли место проведения расследования.
— Нигде. — Он подошел к окну и стал смотреть на непрекращающийся дождь. — Они завершили расследование по делу в Корбеке.
— Что они сделали?
— Завершили. Дело закончено.
Я услышала крики снаружи во дворе. Это аширен начинали праздновать уход риардха и начало зимы.
— Что теперь будет с Хависом?
— Ничего. Он выехал вниз по реке, и намерен вернуться в Ремонде, пока зима не сделала поездку невозможной. Большинство т'анов присоединились к нему.
— Дело дрянь! — сказала я и добавила несколько других английских выражений.
Халтерн пожал плечами.
— Арад должен объяснять бедность Корбека, и это входит в задачи церкви. Все, что делал Ховис, он назвал указаниями своего с'ан телестре. И теперь, весной, Ховис мог бы сам стать Т'Ан Ремонде.
Я вспомнил слова Сетин:
— Но может быть и так, что он им не станет.
Возникла пауза.
— Я вижу, вы здесь заняты т'анами, — заметил еще Халтерн, — однако приберегите еще немного времени для нашего дела. Я должен пригласить вас на допрос Сулис н'ри н'сут СуБаннасен.
— Мы уже не сможем провести вниз по реке большое количество лодок до того, как она замерзнет. — Рурик натянула пальто на плечи своей единственной рукой. С реки дул резкий, тяжелый ветер, а небо было затянуто грузными снеговыми облаками.
— Я бы хотела передать сообщение в Таткаэр… Они должны послать информацию на корабль с Земли, что я жива.
Поразительным фактом является то, что девятьсот зери вниз по реке Ай и восемьсот зери вдоль римонского побережья на корабле можно преодолеть быстрее, чем всего лишь пятьсот зери по Даденийской пустоши и Северному Римону по суше. Особенно при таком состоянии дорог, в каком они находятся зимой.
