Как я понял, шаманка отслеживала этот ритуал и в нескольких случаях вмешалась при помощи своего посоха. Дождавшись общего разделения, она ткнула в нескольких орков пальцем и отправила их в лес у нас за спиной.
Повинуясь ее жесту, барабаны ускорили ритм, а она взвинтила темп танца, гоняя по поляне две змеи танцующих и орущих орков.
Еще через минуту из леса выволокли трех связанных людей. Три Охотника из ямы, вина которых не позволила поставить их даже в учебу.
Старший их ватаги и еще двое, дожившие до ритуала. Увиденная ими картина заставила их отчаянно упираться. По жесту шаманки все орда, завывая, накинулась на них и, подняв на руки над головами, понесли их к столбам. Во всей этой круговерти я и не заметил, как оказался в двух шагах от происходящего.
Воющая от восторга ярости толпа бросила орущих от ужаса людей к ногам шаманки. Старший ватаги, крупный и сильный, попытался встать на ноги, но ему наступили на грудь и прижали к земле, так что он мог только проклинать и ругать нас. Еще один просто непрерывно кричал, вращая безумными глазами. Третий же, просто молча сжал зубы и с ненавистью испепелял нас взглядом.
Шаманка по очереди наклонилась к каждому и жестами указала, кого на какой столб привязать.
Глухо рычащие от восторга самцы подхватили приговоренных и под звенящее верещание самок примотали их к столбам в полный рост, лицом к поляне, связав руки позади столба, плотно притянув ноги, поясницу и голову к столбу.
Из толпы вывернулась вездесущая Ая и протянула шаманке кожаную флягу. Величественно приняв ее, она шагнула к пленникам. Кричащий от ужаса Охотник попытался уклониться, но ему, сжав лицо, силой открыли рот, куда шаманка влила часть жидкости, он закашлялся, задыхаясь, не обращая на него больше внимания, шаманка подошла ко второму. Грохот барабанов, вой самок, мерно качающаяся плотная толпа поющих глухими голосами самцов, раскрашенные тела, багровые отблески горящих костров. Охотник с презрением посмотрел на шаманку и попытался плюнуть в нее, получив звонкую оплеуху от стоящего рядом орка. Его лицо схватило сразу несколько рук и ухмыльнувшаяся шаманка влила ему напиток, как мне показалось, меньше, чем первому. Пленник попытался выплюнуть, но его крепко держали. А наклонившаяся к его уху шаманка что-то прошептала, и я увидел, как его лицо дрогнуло.
У среднего столба рвался из пут и непрерывно проклинал нас Старший ватаги. За время нахождения в яме его грива светлых волос превратилась в один грязный колтун, ухоженная раньше борода торчала растрепанной метлой неопределенного цвета. Он был по-прежнему крепок, веревки, стягивающие его, скрипели от его рывков, его речь стала совсем неразборчива, пена текла изо рта. Безумные глаза метались по нашим лицам. Прорычав ругательство, он попытался цапнуть зубами за руку шаманку и почти дотянулся, с треском порвав налобную повязку, если бы ему в лоб не прилетела обмотанная тряпками колотушка. Это сквозь толпу протолкались два барабанщика. Коренастые и невысокие, почти голые, с масками на лицах, они замерли по обе стороны от пленника, примеряясь своими дубинами.
Пленник упрямо сжал зубы, шаманка, ухватив его за бороду, почти уткнулась в его лицо и тихо спросила, тот мотнул головой, отказываясь. И в тот же момент, барабанщики прошлись по его ребрам, животу, коленям и голеням серией быстрых и сильных ударов. От неожиданности человек взвыл и сразу же подавился от воткнутого в его рот деревянного горла фляги. Он попытался выплюнуть его, но в его лицо вцепилось множество рук и шаманка, что-то приговаривая, продолжила вливать в него свой напиток, расплескивая его ему на грудь. Вокруг яростно завопили орки, за спинами ударили барабаны. Оба барабанщика отпустили обмякшего пленника, сняли свои маски из раскрашенного дерева и, оказавшись Уртой и Чадой, поклонились мне, после ответного кивка нырнули в толпу.
Шаманка взмахнула посохом и, продолжая распевать свой мрачный мотив, орки, развернувшись, побежали к лесу и там замерли в ожидании. Помотавший опущенной головой Старший ватаги поднял на меня залитые отчаяньем и бессильной злобой глаза и, цапнув себя за плечо, не удержался и, колотя затылком о дерево столба завыл, запрокинув голову к небу, яркой луне, всему тому, что его окружало, прощаясь со всем этим.
Ему в ответ яростно взвыли сотни глоток. Вся толпа слаженно качнулась к столбам и орки пошли к ним мерным шагом, как их совсем недавно научили ходить строем в атаку. В толпе запели десятники, внутри нее стали сбиваться плечом к плечу шеренги, барабаны мгновенно сменили ритм, из строя взвился боевой клич, его поддержали общим ревом и под речевку десятников уже строй покатился на пленников.
Стоящая рядом со мной шаманка повернула ко мне голову и, кивнув в сторону накатывающей на нас стены, тихо произнесла.
- Я их сейчас не остановлю.
Кивнув ей, я вышел вперед. На меня шла, затаптывая уже потухающие костры, темная стена орочьей пехоты, мне на мгновение показалось, что я вижу другие лица, над строем, поднялись призрачные копья, он стал выше.
Подняв руку, я протяжно проревел, надрывая горло.
- Пехота!! - в глубине строя мне ответили голоса десятников, повторяя команду, - Стой!!
Ударив в землю сотнями ног, строй качнулся и замер. Барабаны оборвали бой и замолчали.
Спустившись на несколько шагов к ним, я, остановившись, оглядел темную стену.
- Вы сегодня станете воинами. Окольцованными. А сейчас мы начнем ритуал. Слушай, - в строю подхватили команду десятники, - кругом!! - вся стена качнулась разворачиваясь, - шаг!
В землю ударили сотни ног, барабаны подхватили, и строй, мерно качаясь, пошел к темной полосе леса.
- Ритуал нарушен, - шаманка озабоченно покрутила головой, - веками сложившийся порядок нарушен.
- Забудь, - я махнул рукой, - создадим новый. Все равно, как и что, только ты и знаешь. И соображай быстрее, а то скоро утро, - кивнув ей, я зашагал вслед за уходящим строем орков.
У меня за спиной она зашипела команды оставшейся рядом с ней небольшой группе орков, а я, доведя до леса строй, развернул его и посадил на землю. Прибегавшие от шаманки посыльные, организовали разведение почти погасших костров по обе стороны от площадки со столбами, оставив широкий проход посередине, в нем развели еще один жаркий костер, на который поставили небольшой котел. Возле него закружилась шаманка, напевая заклинания и бросая в него какие-то травы и порошки, выливая жидкости и время от времени помешивая. Замолчавшие было барабаны все громче начали выбивать прежний ритм и сидевшие темными кучами орки вновь ожили. То одни, то другие выходили на свет костров и начинали прежний танец, постепенно зажигая остальных. Немалую роль сыграли и оставленные без присмотра котлы с напитком от шаманки, их старательно и не по одному разу вылизали. Так что через полчаса снова две змеи, теперь уже совсем рядом друг с другом, то сходились, то расходились, поднимая пыль на основательно прибитой сотнями ног площадке. Всеобщее оживление вызвали подручные шаманки, пронесшие к костру с котлом несколько охапок различных железных предметов с одним общим качеством, наличие ручки и лезвия.
Закончив приготовлениями, шаманка вернулась к основной части участников и буквально за пять минут завела всех до исступления. В свете костров опять метались танцующие пары, змеи танцующих все больше рассыпались и ломались. Нанесенная краска размазалась, часть украшений порвалась и потерялась, прически самок растрепались. Движения становились все быстрее и неуклюжее. Я участвовал во всем этом, кружась в танце в компании Тзя и Таур, время от времени порыкивающих на пытающихся подойти самок. Самцы их и сами обходили нас очень старательно. Несколько раз мелькнула Ая в компании Грыма и вновь пропала.
Неожиданно грохот барабанов прервался, и ко мне торжественно подошла шаманка, поклонившись, она протянула мне два серпа, горевших в темноте светом раскаленного метала. У меня за спиной быстро разбежались орки и замерли уже сложившимися парами. С двух сторон подошли Тзя с Таур и, вытащив из ножен ножи, замерли в ожидании. Усмехнувшись, я поднял над головой руки и сверкнул в сполохах огня своими когтями, за спиной приглушенно зарычали, и шаманка, склонив голову, отступила, открывая мне дорогу.
