— Аккуратнее, — предупредил я. — Помнишь, как у их наемников взрывались головы?
— Эту хитрость они стащили у меня. Я стараюсь не компрометировать свои активы.
После таких слов хотелось плюнуть ему в морду. Не понимал я этого Радаманта. То он вел себя как нормальный человек — проявлял заботу, помогал, а потом выдавал какой-нибудь перл навроде этого. Люди для него — активы, значит. Говорил о них так, словно они были неодушевленными предметами.
— А Грасс для тебя тоже актив? — спросил я нарочито громко, чтобы она слышала.
— Не придирайся к словам, сиятельство, — отрезал Радамант. — Люди есть люди. Только одни воюют за идею, а вторые — за монету. Последних мне не жаль.
Радамант перевернул постанывающего от боли Гермеса и расстегнул кожаный ремешок, на котором держалась маска.
— Какая встреча, — он растянул губы в уродливой улыбке. — Никита Федорович Волконский собственной персоной.
— Младший сын князя? — удивился я.
— Именно. Известный гуляка и мот. И вот, надо же, оказывается, еще и завсегдатай тайных обществ…
Волконские — это же одна из самых могущественных семей империи! Обширный род с несколькими младшими ветвями, баснословные богатства, десятки особняков по всей империи. Чего стоила одна родовая усадьба в Суханово — настоящий дворец! А здоровенный трехэтажный дом на Мойке — шедевр классицизма, место проведения роскошнейших вечеринок и балов, о которых писали все газеты.
— Так ты… вы… Заодно?
Мы с Волконским таращились друг на друга с одинаковым изумлением. По голосу он казался мне старше. Сейчас я бы дал ему не больше тридцати пяти. Породистое лицо, гладко выбритый, очень бледный и с капризно изогнутой формой губ. Было в нем что-то неуловимо женоподобное.
— Простите за грубость, но на кой ляд вас понесло в Аспиду? — не выдержал я. — Вы же здравомыслящий человек, Никита Федорович!
— Убейте меня, — жалобно заскулил бывший Гермес. — Они все равно меня прикончат. Или вычистят память так, что останусь инвалидом и остаток своих дней проведу взаперти. Я… я не хочу такого конца.
Радаманта эта мольба нисколько не тронула.
— Вы заслужили наказание, уж не обессудьте.
— Тайное отделение может его спрятать, — предложил я. — Только верни его Корфу в нормальном состоянии. Защиты вам на память ставили?
Волконский опустил глаза.
— Хуже. Я связан с Зевсом кровью. Мы все ему подчиняемся. Это означает, что он найдет меня где угодно. Найдет и уничтожит. Я… я должен был вытащить всю информацию из Бестужева и передать Зевсу. Потом на основании этого мы должны были повести Корфа и его ищеек по ложному следу. Сарпедона никто не собирался оставлять в живых… А когда мы взяли еще и вас, Михаил Николаевич, я решил проявить инициативу и использовать вас в интересах нашего дела.
Радамант тихо усмехнулся.
— Если вас это утешит, вы не первый, кто пытается заставить Соколова плясать под свою дудку. Только мало кому это удается.
Волконский открыл было рот, чтобы ответить ему, но Радамант без предупреждения положил руки ему на виски и принялся ломать защиты. Экс-Гермес тихо завыл.
— Осторожнее.
— Знаю, Михаил.
Пока Радамант сражался с защитами высокородного заговорщика, я подполз к Грасс и Эскулапу.
— Как он? — спросил я, глядя на Бестужева.
— Теперь жить будет, — отозвался лекарь. — Я погрузил его в глубокий сон, чтобы замедлить все процессы, в том числе и отравление. Но все равно необходима больница. И я бы использовал традиционные способы очистки крови. Если не вывести ту дрянь, которой вас накачали, он будет восстанавливаться гораздо медленнее. Но мы успели — его жизни ничто не угрожает.
Грасс явно посчитала свой долг выполненным и вышла из темницы. Едва она шагнула за дверь и перебросилась с кем-то парой слов, как Волконский забился в конвульсиях в руках у Радаманта.
— Он точно будет способен разговаривать? — спросил я, косясь на этот чудовищный припадок. — Корфу он нужен вменяемым.
— Будет, куда денется, — проворчал Радамант. — Дилетанты. Менталист, который ставил эту защиту, сильный — не ниже третьего ранга, но не самый искусный. Оставил небольшую брешь. Или ставили наспех, или специально оставили зазор.
— Зачем?
— Некоторые спецы оставляют такие дыры на случай, если снова придется быстро вмешаться. Будь я менее опытен, не нашел бы.
Интересно, найдет ли Корф?
Волконский наконец-то прекратил биться и обмяк под руками косоликого. Я надеялся, что он просто отключился от перегрузки.
— Вот и все, — Радамант бережно опустил голову злодея на пол и словно в шутку накрыл его лицо маской Гермеса. — Все, что нужно, я увидел.
— И что там?
— К сожалению, меньше, чем хотелось, но это было ожидаемо. Я искал Зевса, но в воспоминаниях Волконского он фигурирует лишь как персона в маске. У нас есть только голос. Но и голоса тоже можно менять. Искусство маскарада достигло больших высот благодаря пристрастиям аристократов к костюмированным балам. Но теперь очевидно, что, отыскав Зевса, мы разворошим все это осиное гнездо.
Понятно, что ничего не понятно. Я лишь получил подтверждение своей гипотезе об иерархии. Значит, этот Зевс принадлежит к очень могущественному и знатному роду, раз у него даже Волконский был на побегушках. Мужчина — вряд ли женщина взяла бы себе такое имя. И… все. Чтобы выяснить остальные детали, нужно изучать воспоминания нашего Гермеса.
В дверном проеме возникла голова Грасс.
— Тайное отделение здесь.
Радамант кивнул.
— Отлично. Готовьтесь — и выходим приветствовать. Михаил, — он обратился ко мне, — из-за твоего уникального положения я прошу тебя стать нашим послом. Посредником между нами и Тайным отделением.
***
— Не стрелять и не колдовать! — я вышел первым — с поднятыми руками, словно шедший сдаваться преступник. — У нас раненые!
Увидев меня, Корф дернулся было, чтобы подойти ближе, но я жестом остановил его.
— Бестужев жив, — продолжал я. — Гермес — он же Никита Федорович Волконский — захвачен нами. И этим людям мы обязаны жизнью. Прошу, выходите.
Я кивнул скрывавшемуся в подвале Радаманту. Косоликий знаком велел своим помощникам вывести Бестужева и Волконского. Четверо облаченных в балаклавы надеждинцев бережно обхватили раненых и принялись подниматься по ступеням навстречу обескураженным ищейкам.
— Кто эти люди? — Корф распорядился принять раненых и уставился на поднимавшегося по ступеням Радаманта. — А… Неожиданно.
Я встал между Корфом и Радамантом.
— От лица Ордена Надежды я прошу о мирных переговорах между ними и Тайным отделением. Тагматис Эльпидас спас нас с Бестужевым, обезвредили нападавших и обещают помощь в дальнейшем.
Сопровождавшие Корфа ищейки растерянно переглянулись. Кое-кто потянулся к оружию иные сосредоточили в ладонях потоки Благодати.
— Обещаю, что ни я, ни мои люди, не намерены причинять вам вред, — добавил Радамант. — Все, чего я прошу, Вальтер Макарович — разговор наедине.
“Они тебя заставили?” — раздался голос Корфа у меня в голове.
“Нет. Они пришли нам на помощь, и очень вовремя. Следили за мной. Бестужев умирал — они вытащили его с того света. И Радамант действительно заинтересован в сотрудничестве для поимки Аспиды”.
“Значит, ты предлагаешь мне ему поверить?”
“Почему нет?” — ответил я. — “Не думаю, что у нас осталось так уж много вариантов. А Тагматис Эльпидас имеют опыт борьбы, который можно перенять”.
“Ты предлагаешь сотрудничать с террористами”.
“На войне все методы хороши”, — сказал я и ушел с дороги, предоставляя Корфу и Радаманту возможность поговорить без подслушивающих.
Общение проходило в ментальном формате, поэтому я мог судить о его ходе лишь по выражениям лиц собеседников. Но что Радамант, что Корф не были охотниками до эмоций. Несколько минут тишины — лишь ветер завывал между старыми домами на заводской окраине, где нас прятали.
Наконец Корф кивнул, и Радамант молча повернулся к своим.
