– Отдыхай, бродяжка, отдыхай, – прошипел толстяк, злобно скалясь. – А я сейчас тайную стражу позову… вот уж как отдыхается в их подвалах, тварь, по себе узнаешь.
Кого он видел перед собой? Уставшую, изможденную женщину, то ли избитую, то ли раненую… А в его руках было оружие – стоило ли опасаться нищенки? Он и не опасался, а потому повернулся к незваной гостье спиной – наверное, чтобы войти в дом и послать кого-нибудь из слуг, дабы подать жалобу тайной страже.
И рухнул вниз лицом, получив от несчастной попрошайки удар сапогом чуть ниже затылка.
Спустя полчаса все было кончено. Хозяин и двое его слуг, связанные старательно и со знанием дела, отдыхали в чулане, а Таша, смыв с себя кровь и грязь, мирно спала на роскошной хозяйской постели. В ее распоряжении оказалось достаточно денег, куча дорогого и дерьмового оружия и вполне приличный конь… Одежды, приличествующей молодой женщине, в доме не обнаружилось, но об этом можно было подумать и позже. Главное – отдохнуть. Ее ждет дорога – трудная, потому что ее надо преодолеть как можно быстрее. И там, в конце пути, ее ждет слава.
– Смотри, Санкрист. – Купец склонился над картой, а затем ткнул в нее кинжалом. Моим, кстати, кинжалом, снятым со стены.
Нахлынуло раздражение. Я уже говорил, что люблю оружие. Настоящее оружие. В нем есть некое совершенство… недоступное многим другим изделиям рук человеческих. Когда держишь в руках клинок работы мастера, сердцем чувствуешь – это идеальное творение. Ни добавить, ни отнять… чуточку другая оплетка рукояти, камень иного цвета в навершии эфеса, иначе сделанная гравировка полированного лезвия – и оружие утратит свою цельность, станет просто одной из дешевых или дорогих поделок, лишенных души.
Свою коллекцию я собирал давно, еще до той поры, когда мой дом, повинуясь неосмотрительно составленному заклинанию, превратился в злобный, коварный и беспощадный Высокий замок. С тех пор много воды утекло… Замок стал больше – изнутри. Снаружи он, говорят, всегда выглядел одинаково – узкой черной башней, вздымающейся ввысь. А внутри появлялись новые, незнакомые помещения, обставленные непривычной мебелью, новые коридоры с картинами, написанными неизвестными художниками… но те залы, что были в замке первоначально, оставались неизменными.
Нет, не совсем… в библиотеке изредка появлялись новые книги. Замок заботился о том, чтобы я не скучал. И книги, и этот стол с картой мира, живой и реальной, и редкие, но остающиеся здесь навсегда гости – все это было для меня. Если бы я знал тогда…
Но коллекция оружия не менялась никогда. Кинжалы и топоры, шпаги и древние мечи, латные перчатки и шлемы с пышными плюмажами – все оставалось точно таким же, как и тогда, много лет назад. Время от времени я снимал клинки с их мест, гладил их, любовался игрой света на гранях насечки, на полированных лезвиях, на драгоценных камнях, украшающих эфесы и ножны. Не стоит говорить, что настоящее оружие не требует украшений, что блестящим камушкам нет места рядом со сталью, жаждущей живой крови. Есть мечи для боя, а есть оружие для красоты. Созданное не для убийства, а для жизни, для радости глазу, для танца.
Я уже давно ненавидел замок. Я с равнодушием относился к книгам – в них не было ответа на мучающий меня вопрос.
А оружие по-прежнему было дорого моему сердцу. И меня раздражает, когда кто-то прикасается к нему без разрешения. Если бы он дотронулся до Изумрудного Жала, я бы, наверное, убил наглеца на месте.
Я вздохнул, отгоняя злобу. Два человека, запертые в этих стенах на долгие годы, должны научиться находить общий язык друг с другом. Иначе это сосуществование и в самом деле закончится кровью.
– Ты обнаружил что-то интересное? – Я старался, чтобы мой голос остался ровным и спокойным.
– Да… – Он на мгновение замялся. – Я не очень понимаю, Санкрист. Вчера еще вот эта равнина была покрыта снегом, а теперь отливает зеленью, словно наступило лето.
– Все верно… Зима в Инталии прошла.
– Прошла? Опомнись, колдун, я ведь здесь всего… – он закатил глаза к потолку, подсчитывая, – всего пятнадцать дней. И попал я сюда в разгар зимы.
Я покачал головой. Этот человек все еще думает, что находится в обычном доме с очень уж прочными стенами, дверьми и окнами. Уверен, он даже намеревается делать отметки о прожитых здесь днях. Скажем, записями в дневнике. Многие из тех, кто попадал сюда, получали удовольствие от ведения дневника. Первые несколько месяцев. Потом начинали понимать, что десятая запись мало будет отличаться от сотой, а та – от тысячной. И что дальше тоже ничего не изменится. А потом до них наконец доходило, что все мои слова о замке – не шутка, не попытка запугать, не бред сошедшего с ума колдуна.
К сожалению.
– Видишь ли, друг мой, – вздохнул я, усаживаясь в кресло, – Высокий замок не принадлежит миру Эммера. Здесь свои законы, в том числе и законы времени. Лишь когда белесая муть за окнами сменяется чем-нибудь более осмысленным, время и в замке, и снаружи течет одинаково. А обычно оно ведет себя совершенно непредсказуемо… может нестись вскачь, за дни или недели поглощая годы, может лениво ползти – и тогда ты увидишь, как застывают караваны на призрачных дорогах карты. Возможно, даже возвращаются вспять.
Как должно выглядеть место, где собираются облеченные властью люди, дабы принимать решения, способные оказать влияние на судьбу мира? Наверное, без излишней помпезности – роскошь, вызолоченные наряды придворных, блестящие дамы, воины в парадных доспехах… все это не более чем способ придать иллюзию интереса донельзя скучному приему, придать цветистости ничего не значащим фразам, придать фальшивой солидности надменным, но не слишком полезным в серьезных делах людям.
Если бы Императору необходимо было произвести впечатление на послов сопредельных держав, он непременно назначил бы аудиенцию в Большом Тронном Зале. У каждого властителя обязательно есть такое место, где даже голос, отражаясь от высокого сводчатого потолка, звучит по-особенному торжественно. Здесь достаточно простора, чтобы замерли в почетном карауле вышколенные гвардейцы в сияющих латах, здесь стены увешаны знаменами Империи… и иными, захваченными в битвах, овеянными славой победителей. Здесь поневоле хочется преклонить колени пред великим властителем. И каждое сказанное им слово принять как догму.
Только серьезные дела решаются в иных местах.
Этот зал был невелик. Темные стены, единственное окно, более похожее на бойницу, едва пропускавшее свет. Во дворце не было широких окон – это строение в отличие от воспетого менестрелями тимретского замка создавалось для обороны. Большую часть зала занимал стол – массивный, на резных ножках, из драгоценного черного дерева. Окажись Таша Рейвен здесь, ее немало удивил бы этот стол – почти точная копия того, стоявшего в кабинете Блайта и изрядно изуродованного ее заклинаниями. Хотя ничего особо удивительного в этом не было. Империя не жаловала разнообразие.
