Все расселись на камнях, Назаров вытащил папиросы. Справа слышалась стрельба, изредка гулко били орудия подлодок. Назаров прислушался.
– Если высадятся и введут в дело минометы – все, Бельский не удержит берег.
– Говорил – в тундру уходить надо, – пробурчал Межевой.
– Ну, так и шел бы, – в сердцах сказал Кривокрасов, – нудишь тут над ухом, как комар, всю плешь переел.
Межевой обиженно засопел.
– В тундру отходить придется, – подтвердил Назаров, – хорошо бы, конечно, нанести как можно больший урон, а если удастся офицеров выбить – совсем прекрасно. Надо было кому-то в лагере остаться. Если совсем хреново будет – вывели бы людей за сопки и к Кармакулам подались.
– Как их выведешь, если Барченко сказал – время вышло, начинаем эксперимент, – пожал плечами Кривокрасов.
– Когда сказал? – насторожился Назаров.
– Да вот, в лагере. Ты уже на берег бойцов повел, а я чуток задержался.
– Ну-ка, старшина, дай бинокль, – Назаров поднялся на ноги, посмотрел в сторону лагеря, – да, ты прав. Вон они идут. Барченко, Боровская и Лада. А, вот еще Данилов к ним присоединился. А куда они идут? – Назаров повел биноклем, прикидывая маршрут, – да, теперь понятно.
Он опустил бинокль, посмотрел на обрыв, возле которого они остановились.
– Иван, а дальше есть место, где высадиться можно?
– Нет, дальше сам черт ногу сломит. Даже к берегу не подойти.
– Ну-ка, посмотри, где немцы.
Межевой опять подполз к гребню.
– Вот мать их так, под скалой уже. Чего-то шебуршатся в лодках, веревки готовят…, а, черт, – он отпрянул назад, – кажись, заметили. – Он осторожно высунул голову, ударила пулеметная очередь и Межевой скатился вниз, – вот, зараза, чуть не пришибли.
– Эх, пару гранат бы, – с тоской сказал Войтюк.
Назаров оглядел местность.
– Похоже, с горной подготовкой у них порядок. Так, все вот за те камни. Иван, ты поглядывай, только осторожно, лоб под пулю не подставляй. Как будут на середине скалы – скажешь. Подняться мы им все равно не помешаем – высунуться не дадут, а вот когда они на гребень выползут – другое дело. Умаров, бегом в лагерь, пусть собирают вещи и будут готовы уходить. Передашь – возвращайся сюда.
«Круг Семи камней»
Площадка, ограниченная семью камнями, была совсем рядом – они стояли на вылизанном ветрами граните, среди обломков камней. Лада оглянулась на профессора.
– Я должна идти туда? Одна?
– Да, дорогая, – кивнул Барченко, – вы сами все поймете. Думаю, вас ждут.
– Не бойтесь, Лада, – подбодрила Боровская, – ничего не случится.
Девушка кивнула, покусала губы и медленно пошла вперед. Обломки камней лежали перед ней узкой полосой, будто указывали дорогу. Ей вдруг показалось, что она уже шла здесь, в сумраке и тумане, но по краям тогда стояла талая вода, дул холодный ветер, а впереди, за пеленой тумана разгорался золотистый свет.
Площадка, ограниченная камнями, поросла короткой жесткой травой, казалось, что на земле лежит ворсистый ковер, но не узорчатый, как в домике у Назарова, а серый и блеклый. Лада замерла, не решаясь сделать последний шаг, судорожно вздохнула и ступила на площадку.
Ничего не произошло. Она растерянно огляделась. Трава была по щиколотку – обычная, только высохшая, земля сухая. Лада посмотрела назад. Барченко, нервно облизывая губы, махнул ей рукой – давай дальше, Боровская кивнула ободряюще – не бойся, девочка. Илья смотрел спокойно, эмоции, как всегда, не отражались на его малоподвижном лице.
Лада встала в центр площадки, напряжение оставляло ее, она даже улыбнулась, вспомнив свои страхи. Да, профессор ошибся. Ну, какая працивилизация? Да и непохожа она на человека, оставленного предками, чтобы сквозь века пронести тайное знание, сохранить в себе ключ к «золотым вратам».
Лада с улыбкой обернулась к своим спутникам и смех застыл на губах – камни, окружавшие ее, поднимались, словно вырастали из земли. Было похоже, будто кто-то выталкивает их из уютных гнезд, где они покоились тысячелетия. С шорохом осыпалась земля с покатых боков, куски дерна с белесыми корнями трав отваливались в сторону. Барченко стоял, торжествующе вскинув руки, Боровская кусала пальцы, глядя на Ладу расширившимися глазами.
Трава засветилась под ногами девушки, она боязливо переступила, но огонь не обжигал. Разгораясь, он поднимался золотистым бурлящим светом, покрывал ступни Лады, подбирался выше, к коленям. Это было похоже на половодье, когда река, заполняя участки суши, прибывает стремительно и неудержимо. Камни вырвались из почвы, зависли над землей и вдруг, дрогнув, заскользили в хороводе вокруг Лады. Бег их все убыстрялся, гудел рассекаемый воздух, они поднимались, и золотой свет следовал за ними, как прибывающая в колодце вода. Не в силах шевельнуться, Лада беспомощно огляделась. Вот свет залил грудь, плечи и она подняла голову, словно утопающий, в тщетной надежде в последний раз глотнуть воздуха…
Столб света скрыл девушку, поднявшись на высоту около трех метров, камни продолжили свой хоровод, вращаясь, словно лопасти пропеллера. Профессор посмотрел на Боровскую.
– Ну, что вы теперь скажете, уважаемая Майя Геннадиевна?
– Я никогда не боялась признать свою неправоту, – тихо ответила она, – осталось, только молится, чтобы и ваши выводы относительно намерений тех, кто поставил «врата», оказались верными.
Длинная пулеметная очередь заставила всех повернуться в сторону моря.
– Наши друзья спешат на дележ пирога, – пробормотал профессор, – Илья, ты сможешь их хоть ненадолго задержать? Мне нужен час, всего лишь час – «золотые врата» захлопнутся ровно через шестьдесят минут.
Лопарь пожал плечами.
– Я попробую, – он повернулся и зашагал по склону сопки.
Межевой едва успел нырнуть в трещину, тянувшуюся вдоль вершины скалы. Пули ударили в камень, выбивая крошки, с визгом рикошетируя. Назаров выставил наверх автомат, дал короткую очередь.
– Иван, просил же наблюдать!
– Он сбоку подобрался, за выступом. Вы же видели – только я выгляну, сразу пулять начинают. Лодка отошла, а там двое за гребнем наблюдали.
– Рассыпаться, – приказал Назаров.
Кривокрасов и Войтюк поползли по трещине в разные стороны, Межевой остался возле капитана. Назаров на мгновение выглянул. Пулеметчик, первым взобравшийся на скалу, расположился в небольшой выемке, чуть ниже гребня.
– Старшина, можешь снять его?
Войтюк привстал, и тут же длинная очередь веером прошлась по краю трещины, заставив его нырнуть вниз. Старшина передернул затвор, пружинисто приподнялся, вскинул винтовку. Гулко ударил выстрел. Войтюк мгновенно присел. Пули высекли тусклые искры над его головой.
