Лыш показал на Севра. Тот сокрушенно покачал головой, уже не пытаясь что-то отрицать.
— Ты даже не пыталфя за мной вернуффя, — не обращая внимания на фавна, продолжил Хафён. — А ефе сам мне рафписывал, как важно держаффя вмефте. Я тебе твой заработок отдавал, как дурак!
— Потому фто… тьфу ..., потому что ты был умнее меня. Я и решил, что в городе тебя ждет светлое будущее.
— Фетлое?! — глаза Хафёна сверкнули алой яростью. — Я тебе фяс покажу фетлое будуфее!
Ученый схватил ушат, выплеснул воду на каменку и под дикое шипение воды бросился надевать его на голову брату. Паукан не растерялся и плеснул остатками браги в лицо Хафёна. В результате — по рогам прилетело фавну, сидевшему на пути шальной кадки.
Неумелая атака стала сигналом к действию и все охотно поддержали народную забаву. Смешались в кучу фавны, люди. Грянул грохот. Тазы, ведра и ковши падали, бились друг о друга и катались по полу. Горячая и ледяная вода долетали до Севра даже когда он «переполз» подальше от эпицентра веселья. В ход пошли веники, их листья разлетались по всей бане, стекая вместе с пеной и водой в щели между досок. Попадающая на каменку вода хищно вскипала, повышая градус битвы. Кому-то отдавили копытом ногу. Послышалась богатая ругань с неизвестным Севру старонавьским лексиконом. Словно почуяв веселье, в баню попер еще народ. Между лавками с мощным шлепком раскинулся огромный, блестящий хвост, о который кто-то споткнулся и грохнулся, вызвав взрыв мужского смеха и заразительное девичье хихиканье.
Север выглянул из-за крышки от бочки и, увидев на дальней лавке целый ряд русалок, покраснел, но уже не мог перестать пялиться. Мозг "поплавился" от обилия жары, густого пара и впечатлений. Прижимая к себе деревянную крышку, парень «поплыл» на выход, пока кто-нибудь не начал новую потасовку.
В предбаннике было холодно. Север не удивился, пока не поднял голову и не увидел ледяные стены высоких скал. А над ними плотной стаей — даже неба не видно — кружили пересмешники. Север резко вдохнул и зажмурился, чтобы они его не увидели.
***
Он открыл глаза уже сидя на постели, на полу, в столовой, временно переделанной под гостиницу. Это он почему-то ясно помнил, а как добрался до столовой и жизни такой — понимал смутно. Привезли, наорали, потушили, накормили, отмыли, напоили и вот он тут.
Сердце от резкого подъема быстро стучало. Тело было одновременно легким и каким-то топорным, будто не своим. Глаза закрывались, но спать больше не хотелось. Хотелось пить и выйти на свежий воздух, которого тут сильно не хватало. Кроме охотника в комнате было еще человек двадцать. Все спали на таких же матрасах, как и он, укрываясь, чем попало.
За окном только начало светлеть. На отодвинутых к стенам длинных столах едва заблестели кружки и тарелки, оставшиеся с праздника.
Север еще не знал, что подняло его в такую рань, но привык доверять самому себе и откинул покрывало, чтобы встать. На нем опять была новая одежда: черные штаны с двумя белыми полосами и черная разношенная футболка с портретом какого-то парня и крупной надписью «БРАТ». Вдобавок к уже надетым шерстяным носкам рядом с постелью лежала еще одна пара из шерсти с большим голенищем и раскосыми волками. Под носками нашлась свистулька.
Парень взял ее в руки. Далеко ли Влад со Снежком ушли? — подумал он. Чутье любезно ответило, потянув от сердца к оборотню прочную, невидимую нить.
«Заработало!» — обрадовался охотник и тут же попробовал найти Марийку.
Стрелка внутреннего компаса не сдвинулась, лишь нетерпеливо задрожала. Значит, Марийка там же, куда чутье и раньше показывало. Может оно тогда, в городе не обмануло, а просто пыталось подсказать, чтобы он следовал за пересмешниками? Даже жуткое видение в бане было очередным намеком.
Быстро натянув вторые носки, он вскочил, связал концы покрывала и в получившийся мешок собрал все съедобное, что нашел на столах: яблоки, пирожки, кусок сала прямо в газете. Попутно закинул в рот холодную картофелину «в мундире». В последний момент прихватил обвязанную лыком пустую бутылку, вылив остатки в чей-то стакан. Затем осторожно открыл тяжелую утепленную дверь, чуть скрипнувшую доводящей пружиной, и так же тихонько прикрыл ее за собой.
В сенях было чуть свежее, хотя маленькая печка все еще была теплой. На стене висела куча шуб, тулупов и курток. Сапогов под ними было вполовину меньше. Но главное, что в углу, возле умывальника, на кривеньком стуле стояло ведро с водой. Север с жадностью выхлебал целый ковш и, не споласкивая бутылку, наполнил ее и заткнул пробкой. Не найдя своего кафтана, охотник сдернул себе чью-то дубленку, вонючую обглодовую шапку, рабочие штаны из плотной жесткой ткани и с дыркой на коленке. Затем влез в чужие кожаные сапоги и вышел на улицу.
Хлев нашелся на краю поселка между амбаром и огороженным полем. Он был заперт только на деревянную заложку. Стоило ее повернуть и дверцы сами разошлись, насколько позволяли сугробы. Внутри было темно, но через открытую дверь и маленькое окошко внутрь попадало достаточно света, чтобы не шариться вслепую.
Единорожиха уже высунула любопытную морду через дверцу первого стойла и задрала губу.
— Что, узнала? Соскучилась?
Лошадь потянулась к мешку и громко и многозначительно захрипела.
— А-а. Так и знал. Эх ты, бездушная скотина. Где тебя только носило, неверное ты животное.
Север скормил кобыле яблоко, а пока она жевала, огляделся, ища седло. Еще три загона пустовали. В среднем с хрюканьем ворочался вепрь. Его гривистая холка торчала над стенками. Север дошел взглядом до последнего манежа и отрыл рот.
Огромный олень с метровыми рогами повернулся к человеку и уперся массивной грудью в дверцу. Кончики рогов скребнули по потолку от задиристых кивков животного, требующего угощенья.
Север медленно подошел к оленю, глядя на него со страхом и обожанием. На таком звере за Марийкой скататься, как за водой сходить. У оленя на морде написано, что ему любые сугробы нипочем, может он даже по отвесным стенам бегает. Только к нему подойти было страшно — какое там запрягать.
Загородка скрипела под весом напирающего животного. Север достал второе яблоко и, медленно подступая ближе, вытянул руку с угощением.
— Стой! У него понос будет, — одернул голос за спиной.
Яблоко подпрыгнуло на дернувшейся руке, стукнуло об пол и покатилось под стойлами, пока его не счавкал кабан.
— Не у него одного…, — дополнил Север, со стыдом ощущая как с перепугу забилось сердце. — А я тут это…зверушек хотел посмотреть.
— Ага, — ответила Врана, нехорошим спокойным тоном.
Север ожидал, что она попытается проконтролировать его. Но сейчас ее явно беспокоило что-то другое, похуже.
— Чет случилось?
— Мы Влада потеряли, — рубанула с плеча русалка.
— Что?!
Русалка кивком позвала на улицу и вышла. Север выбежал за ней. Снаружи угрюмо топтался минотавр. На его холке по бокам висели торбы, как на лошади.
— Снежок с ним чуть разминулся.
— А-а! Тьфу ты, — с облегчением выдохнул Север и нервно хихикая, оперся рукой о дверь сарая. — Я думал в другом смысле.
— Влад должен был сразу из тоннеля выйти к условленному месту, — объяснила Врана. — Но так и не появился. Снежок его ждал всю ночь и искал по округе. Можешь показать, где он?
Охотник молча указал на северные горы.
— Значит он жив и движется в нужном направлении, — с облегчением вздохнула русалка.
— Да, мы его быстро найдем.
Север вернулся в сарай. Русалка за ним.
— Стой! Какое еще «мы?»
— А что, если они снова разминутся?
— Дорога к Змею одна.
— Еще лучше.
Седло вместе с остальным снаряжением для лошади нашлось прямо у входа в углу вместе с вилами, мешками с сеном и прочим хозяйственным добром. Седельные сумки висели на ближайших гвоздях. Север обнаружил в них свой мешок а в нем целый и невредимый телефон.
— Сохрани это, если не сложно, — он кинул мобильник Вране.
— Что? Что это?
