Она слегка хмурится, но… Ее глаза продолжают смеяться.
— Лучше с этим разберусь я сама. — И я киваю в ответ, отпуская нить заклинания.
В первое мгновение темнота становится насыщенной. Но только не для меня. И я с огромным удовольствием вижу, как она замирает. В ожидании того, что произойдет дальше. Должно произойти дальше.
А я, воспользовавшись беспомощностью, подхватываю ее на руки и делаю несколько шагов. Но… не в сторону лагеря.
Этот укромный уголок я присмотрел еще тогда, когда мы еще только выбирали место для ночевки. А уж после разговора с Гадриэлем. И его напутствия…
Перевязь соскальзывает на землю с едва слышным шелестом. Я ставлю Леру на землю, уже ощущая, как сжимаются ее кулачки.
И перехватываю ее шутливый удар.
Быстрая подсечка, и она, не успевая отреагировать, падает мне на руки. А я, уже чувствуя ее тяжесть, опускаюсь на одно колено, и, чуть придержав, укладываю на брошенный, на землю плащ.
— Так нечестно. — И она слегка хмурится. Вот только губы… Чуть подрагивают, уже готовые сложиться в улыбку.
И я, опираясь на одну руку, склоняюсь над ней.
— У меня право сильного. И ты — моя добыча. — И пытаюсь взглядом продемонстрировать, насколько я страшен. Благо, ее глаза уже должны привыкнуть к темноте.
— Тебе нравятся чужие невесты?
Я в первый момент не понимаю, о чем она говорит, но, видя, как улыбка на ее лице становится шальной, начинаю догадываться. На всякий случай, уточняя.
— Тебе Гадриэль рассказал.
Она, в ответ, кивает. Едва сдерживая смех.
— А он не поделился с тобой тем, где сам был в этот момент? — В ее взгляде проявляется заинтересованность. И я сдаю своего друга. Как он до этого сдал меня. — У невесты было четыре подружки…
Дальнейшее уточнять не требуется. В ее глазах — полный восторг. Вот только… не мною. Надеюсь, этот пробел мне удастся исправить достаточно быстро.
— Ты можешь гордиться своим другом. — Вытаскивая из-под плаща небольшой камушек и прижимаясь ко мне… Слишком прижимаясь ко мне.
И кто придумал женщин такими разговорчивыми. Приходится прекратить это единственным возможным способом, который не сможет вызвать очередной реплики. И я, ненавязчиво, словно играя, прикасаюсь к ее губам. Уже заранее предвкушая, как начнет плавиться ее тело в моих руках.
Ну-ну… Сложенные в замок руки сдавливают мое горло. Заставляя хрипеть. Нет, для меня это… Но не драться, же с любимой женщиной.
И я вопросительно приподнимаю брови.
— Ты считаешь, что это очень романтично? — А у самой из глаз едва искры от смеха не сыпятся.
— Ага. — Хриплым шепотом и обнажая клыки в оскале.
То, что происходит подо мной похоже на морскую качку. От ее хохота меня слегка подбрасывает. Одно хорошо, удерживать мою шею в захвате в таком состоянии ей уже не удается. И я, на всякий случай, фиксирую одну из ее рук. Второй, пока она не в состоянии что-либо замечать, вытягиваю подол рубахи из плотно сидящих на ней брюк. Радуясь тому, что пусть не сам, а с подачи Гадриэля, догадался взять с собой плащ.
— Нас услышат. — Вот только в глубине ее глаз, уже полное безразличие к тому, о чем она говорит. Но я, чтобы успокоить, выпускаю заранее заготовленное заклинание. И оба полога полусферой накрывают нас. Но и такое решение вопроса ее явно не устраивает. И она, успев за это короткое мгновение, не только освободить свою руку, но и забраться под мою рубашку, прикасаясь огненными ладошками к моей коже и заставляя меня уже рычать от своих выходок, все тем же шепотом добавляет. — Нас потеряют.
Приходится за дело взяться более основательно. И лишить ее всякой возможности произнести хоть слово.
Ну не буду же я говорить о том, что для оборотней такое времяпровождение с женщиной ночью в лесу более чем естественно. А чтобы нам никто не мешал, кроме выставленной на ночь охраны, есть, кому позаботиться.
Не знаю, что помогло, долгий поцелуй, после которого ее взгляд потерял всякую осмысленность. Или… Гадать об этом, да и думать о чем-либо, кроме той, что сейчас, задыхаясь, захлебываясь в собственном стоне, произносит мое имя…
И лишь на краткий миг, прежде чем полностью исчезнуть из реальности этого мира, на самом краю сознания, с пониманием, что я теперь в неоплатном долгу, всплывает короткий разговор. Что состоялся у меня с моим другом, когда он, первым вернувшись от реки, избавил меня от необходимости провести несколько напряженных минут с Рамоном. Которые неизвестно как могли закончиться, несмотря ни на мое миролюбивое настроение, ни на его ранение.
— Этой ночью. — Я удивленно поднимаю на него взгляд. А Гадриэль, видя мою некоторую растерянность, чуть улыбнувшись, кивает головой на сидящую у костра Леру. — Ты должен быть с ней этой ночью. Или… — и его улыбка становится напряженной, — ты ее окончательно потеряешь.
— Но… — я вечно могу смотреть на то, как волнуются в струях теплого воздуха ее волосы. — Она не придет.
— За это не беспокойся. — И он, развернув меня в сторону берега, чуть подтолкнул в спину. Шепнув чуть слышно в самое ухо. — Она должна знать, что принадлежит только тебе.
То, что я вижу перед собой… Мне трудно скрыть восхищение. Мысли о том, что внутрь этой красоты еще придется попасть, и с кем там придется встретиться, были последними, которые пришли в мою голову.
И, похоже, первыми, что осенили своим присутствием голову нашего предводителя.
Я позволяю улыбке согреть мое сердце. Моего принца. И он, словно поймав отблеск моего чувства, кидает на меня быстрый взгляд. И замирает… В его глазах… Это сумасшествие. Это просто не может быть правдой. Потому что не может быть.
Та ночь… Словно перевернула все. Словно сорвала плотину чувств, что мы скрывали друг от друга. Пряча все то, что творилось в наших душах.
И я опускаю ресницы. Сейчас не время и не место. Нам всего-то и нужно — преодолеть эту зубчатую стену и найти, в какой из семи башен, что белоснежными стрелами тянутся к небу, скрыты те, кого мы ищем.
Ну и, по пути, разделаться с парой-тройкой Даймонов и кучкой Демонов Хаоса, что должна защищать этот оплот чуждой этому миру магии.
Хорошо еще, и прадед и князь помогли с решением хотя бы небольшого кусочка этой задачки. Правда, никто кроме меня пока об этом не знает.
Так что, в отличие от остальных, я могу просто наслаждаться зрелищем, что открылось моим глазам.
Грань защиты мы прошли ближе к полудню. Те несколько минут, что мы вязли в липкой паутине заклинания надолго останутся в моей памяти. Более неприятного ощущения, даже имея весьма пылкое воображение, придумать трудно. Затхлый запах, ощущение необъяснимого ужаса, звуки и картины, что всплывали, словно из глубин памяти. Возвращая к не самым приятным моментам собственной жизни. Но самым страшным было осознание своей полной беспомощности, когда тело отказывается делать следующий шаг, а в голове, бьется единственная мысль: бежать.
