У Ричарда появилось такое чувство, что он фехтует с завязанными глазами. Слова были обманчивы, следовало ориентироваться на тон и намеки, руководствуясь логикой. Вспомнив манеру Ферриса вести беседу там, в таверне, Ричард пришел к выводу, что лорд, скорее всего, хочет дать ему понять: он знает, почему убит Горн. Коли так, он обещает молчать, если… если что? Если Ричард пообещает не рассказывать о заговоре против Холлидея? Но как мечник сможет дать такое обещание, стоя перед всем судом пэров?
— Феррис, Арлен, — вмешался Холлидей. — Пожалуйста, посерьезней. Или вы хотите, чтобы ваше предложение внесли в протокол?
Прошу прощения, — немного свысока промолвил Феррис, — я думаю, что нам действительно следует его обсудить, прежде чем отправить Сент-Вира на смерть, передав в ведение гражданского суда. Я понимаю, мое предложение затянет дознание и потребует несколько больше времени, чем некоторые из присутствующих здесь намеревались бы таковому дознанию уделить. Однако я хочу, чтобы в протоколе отметили, что моя рука протянута мечнику, и я выслушаю любой ответ, на который он только сподобится. Суд проходит за закрытыми дверьми, поэтому нобилю нечего беспокоиться о том, что его честь окажется запятнанной. Ничего подобного Сент-Виру я предложить не могу. Вместе с тем, если он хочет спросить меня о чем-то другом, я готов ответить на любой его вопрос.
Намек был более чем прозрачен: суд способен обойтись с тобой так, как никогда не посмеет обойтись со мной; воспользуйся моей помощью.
Вместе с этим Феррис не собирался заявлять о том, что нанял мечника бросить вызов Горну. Он хотел, чтобы Ричард в присутствии пэров указал на него сам, таким образом опорочив себя перед лицом всех аристократов. Если бы Сент-Вир решился на такой шаг, впоследствии ему бы пришлось обратиться за покровительством к Феррису. Похоже, задание устранить Холлидея оставалось в силе.
Ричард сидел и думал. На некоторое время воцарилась тишина — желающих выступить не было. Мечник услышал скрип пера по бумаге. Феррис предлагал ему свободу, защиту, обещая при этом хранить в тайне правду о причинах убийства Горна. На большее надеяться не приходилось. Но по сути дела это предложение ничем не отличалось от игры, которую затеял Горн: или жизнь Алека, или твоя жизнь; либо ты докажешь, что способен защитить близкого тебе человека, либо дашь слабину и покажешь, что тобой можно управлять. Однако Феррис сделал предложение, «протянув мечнику руку». И если Ричард откажется ее принять, Феррис, скорее всего, позаботится, чтобы мечника наказали по всей строгости закона. Лорд пойдет на все что угодно, лишь бы заставить Сент-Вира замолчать навсегда. Предложение подвергнуть мечника «не уязвляющей чести» пытке казалось остроумным, но слишком уж типичным для нобилей — оно было сродни вычурным угощениям, которые подавались у них на пирах — клеткой из сахарных волоконец, внутри которой сидела птичка из марципанов. Ричард понял, что попал в клещи и надеяться ему не на кого.
— Мечник благодарит вас, — поднявшись, произнес он. — Могу ли я задать благородному суду вопрос?
— Конечно.
— Благородные нобили, я бы…
Его слова заглушил шум, неожиданно донесшийся из аванзалы. Меж дубовых дверей эхом гулял лязг железа, крики и топот ног. На некоторое время внимание присутствующих оказалось отвлечено от Ричарда. Холлидей кивнул Крису Невилльсону, и молодой нобиль отпер двери в зал суда.
На пороге все увидели стражников, которые вцепились в богато одетого мужчину, чтобы не дать ему пройти. По всей видимости, мужчина намеревался вползти в зал на четвереньках, потому что он пытался не столько стряхнуть с себя стражников, сколько опуститься на пол. Когда двери распахнулись, охрана рывком подняла пленника, поставив на ноги. Зеленые глаза впились в Великого канцлера.
— Я его уронил, — сообщил возмутитель спокойствия.
Ричард пнул тяжелый стул, и тот с грохотом упал. Разумеется, кто-то закричал. Сейчас поднимется еще большая суматоха, он доберется до Алека, разоружит одного из охранников… Неожиданно до Сент-Вира дошло, что друг даже не посмотрел на него. Алек все еще говорил, обращаясь к Холлидею:
— …не знаю, чем вы их тут кормите, но согласитесь, дерганые они — просто ужас. Думаю, все дело в нелегкой службе — на такой враз становишься раздражительным.
В зале появились еще двое стражников. Они подняли опрокинутый стул и усадили в него Ричарда. Мечник вытянул шею и с восхищением уставился на молодого нобиля, замершего в дверях. Волосы Алека были чисто вымыты, подстрижены и теперь напоминали мягкую шапочку. Расшитая золотом одежда из зеленой парчи смотрелась на нем просто изумительно, впрочем, Ричард никогда не сомневался, что другу пойдет такой наряд. Сейчас Алек даже ухитрялся не сутулиться, наверное, потому, что сильно разозлился.
— Если бы они не кидались делать из каждого посетителя отбивную, я бы его не уронил, и, возможно, нам бы удалось избежать неразберихи.
Метнувшись вперед, лорд Кристофер поднял с пола предмет, о котором шла речь, — золотой медальон на цепочке.
— Ух ты, привет, Невилльсон, — произнес Алек. — Помнится, однажды я столкнул твою сестру в пруд. Кстати, как она поживает?
Лорд Кристофер, подняв взгляд, посмотрел в лицо Алеку и ахнул:
— Кампьон! Они сказали… Я думал, ты мертв!
— А я жив, — отозвался Алек, — пока. Ты не мог бы вернуть мне то, что у тебя в руках?
Холлидей кивнул, и стражники отпустили молодого человека.
— Видите, — Алек двинулся вперед, выставив медальон вперед, — Тремонтен. Моя печать и мой пропуск. Меня прислала герцогиня. Где мне сесть?
Молодой человек, не обращая внимания на то, что взгляды всех присутствующих в зале устремились на него, как ни в чем не бывало направился к пустому креслу, стоявшему между лордом Арленом и герцогом Карлейским. Чинно поклонившись секретарям, незваный гость представился:
— Лорд Дэвид Александр Тилман («Т», «И», одна «Л») Кампьон, владелец Кампьона и Тремонтена. — Он беззаботно помахал рукой, — Если что, можете потом свериться со списком геральдической палаты.
Даже Ричард заметил яростный взгляд, которым лорд Феррис наградил новоявленного гостя. «Если он вспомнит, что видел Алека в Приречье, быть беде», — подумал мечник. Но Алек лишь перехватил взгляд Ферриса, одарив его в ответ злобной усмешкой, будто радуясь чему-то, известному лишь ему одному, после чего обратился к присутствующим:
— Мне очень жаль, что я опоздал. Меня буквально вывели из себя, никто не хотел говорить, где вы устроили заседание. Вы в следующий раз хоть записку оставляйте. Я все вверх дном перевернул во Дворце правосудия, отчего весьма притомился. Надеюсь, скоро подадут обед. А теперь, милорды, может, займемся делом?
