— Нет. Еще тебя напугало то, что ты увидел.
Как говорится, не задавай неудобный вопрос — не получишь неудобный ответ. Фаул едва сдержался, чтобы не покраснеть. Вместо этого он упрямо заявил:
— Минутная слабость. Я хочу тебе помочь.
— Что ж, может, что-то и выйдет, — уклончиво согласился Деймос. — Со временем.
— Со временем — непременно. Только, прошу, не отталкивай меня.
— Постараюсь. Но обещать не могу. У меня еще не было подобного… опыта.
— Главное — не замалчивать проблему, чтобы не усложнять мне… лечение. Если что-то тебе не нравится, пусть даже какая-то из моих черт или поступков — говори.
На это Деймос лишь пожал плечами, похоже, не собираясь следовать совету. Не в его характере обстоятельные беседы. Фаулу придется немало потрудиться, чтобы мужчина начал открываться ему.
Но что действительно удивляло — так это ледяное спокойствие Деймоса. Ни страха, ни волнений. Конечно, он повидал и вынес немало, но Фаула подобная реакция настораживала. Вампир опасался, как бы это не оказалось наносным, и в итоге не вылилось в истерику.
Конечно, Деймос нисколько не походил на истеричку. Если его не раздавит чувство собственной вины, то он и на руинах мира будет стоять с тем же спокойствием.
И все-таки Фаулу хотелось как-то растормошить его, вот только неизвестно как. Не придумав ничего лучшего, вампир спросил:
— У тебя есть какие-то вопросы ко мне?
— Нет. Пока нет. Остальное выяснится в процессе.
— Что ж, тогда не буду тебе более докучать. После… обряда нам придется много времени проводить вместе. Возможно, даже лучше будет спать в одной кровати.
— Это меня уж точно не беспокоит, — усмехнулся Деймос, наградив Фаула таким взглядом, что тот даже засомневался в крайне угнетенном состоянии мужчины, и быстро ретировался.
Удаляясь к себе, Фаул подумал, что его будущий… партнер не так уж прост и, похоже, догадывается о симпатии. Проблема вампиров клана Морры была в том, что, отлично улавливая эмоции других, они сами являлись эмоциональными, так что приходилось прикладывать куда больше усилий, чтобы «сохранить лицо». Зачастую прибегают к такому фокусу, что подменяют одни эмоции другими.
Больше, до самой церемонии, Фаул решил не беспокоить Деймоса. Все возможные слова были сказаны, пришло время действий.
Единственным вампиром, с которым Фаул имел беседу накануне ритуала, стала Менестрес. Она сама пригласила к себе, а таким просьбам не отказывают.
На этот раз Владычица Ночи приняла Фаула в гостиной, а не кабинете, словно показывая, что разговор неофициальный. Сперва королева угостила вампира кровью, и только потом спросила:
— Все нормально?
— В общем, да. Такое событие всегда несколько… волнительно, но это объяснимо. И спасибо за угощение.
— Первозданная кровь — хороший стимулятор, — кивнула Менестрес. А тебе предстоит ритуал. Да и впредь, если нужно, я буду предоставлять ее для вас обоих.
— Но это же… трудно. Кровь…
— Первозданная кровь — скорее магическая субстанция, нежели жидкость, что течет по венам, хоть свойства и идентичные. Так что она не связана с кровавыми жертвоприношениями или чем-то похожим.
— Но как же?
— Не забывай, я — Владычица Ночи, а это не просто титул. Он дарует и определенные способности. В частности и способность прокормить свой народ без единой жертвы.
— Простите, моя королева, — тотчас склонился в поклоне Фаул.
— Пустое. Не за что извиняться. С каждым веком остается все меньше Детей Ночи, что помнят наше королевство и то, как мы жили в нем.
— Должно быть, это очень тяжело.
— Это естественный процесс. Мы должны были слиться с миром людей. Это был вопрос выживания, новая ступень развития, если хочешь. Когда-нибудь мы перестанем жить в тайне от людей, но пока лучше так. Мне не хочется разворачивать войну с человечеством.
Последняя фраза многое расставила по местам в голове Фаула. В этом уютном доме в отдаленном оазисе сложно мыслить такими масштабами и, бывает, забываешься. Но это нисколько не меняет истинного положения вещей. Менестрес — владычица над ними всеми, и ее силы огромны.
Собственные вопросы сразу стали казаться Фаулу слишком незначительными. Но Менестрес слишком хорошо читала в сердцах своих подданных, чтобы упустить этот момент, поэтому проговорила:
— Мне кажется, у тебя были еще какие-то вопросы ко мне.
— Право, ерунда.
— И, тем не менее, я слушаю тебя, — королева улыбнулась одной из самых располагающих улыбок, которой просто нельзя сопротивляться. И Фаул послушно проговорил:
— Я хотел узнать, к какому клану принадлежит Деймос.
— А ты не почувствовал? — никакой издевки, просто вопрос, на который не стыдно отрицательно покачать головой. — Что ж, не удивительно. У Деймоса мало ярко-выраженных клановых признаков.
— Но они есть?
— Конечно. Он же все-таки тысячелетний вампир и давно Магистр. Деймос принадлежит к клану Либра.
— И как я сразу не подумал?! — попенял себе Фаул.
— Ты бы догадался, если бы увидел, каким его нашли в пустыне и как быстро он оправился.
— Значит, это не удачное стечение обстоятельств?
— Это тоже имело место быть, но еще и способности клана. Либра всегда славились особенной живучестью, с самых первых дней. Поэтому…
— Из них всегда выходят лучшие воины и телохранители, — закончил мысль Фаул.
— Именно.
— Это одновременно облегчает и усложняет задачу, — вздохнул вампир.
— Ты надеялся, что можно занять Деймоса чем-то еще кроме воинского дела?
— Да. Но я вижу, как ему нравится это, вот только…
— Со временем его чувство вины может исчезнуть. Благодаря тебе. И, сдается мне, нужным толчком может послужить не новое дело, а сердечная привязанность.
— Что?
— Этот путь довольно нов для Деймоса. Он слишком мало видел добра. Удивительно, как его сердце не ожесточилось и не обледенело!
— Думаете, он все еще нуждается в… ласке?
— Да. Пусть и давным-давно повзрослел, потребность осталась.
— Тогда, может быть, ему нужен вовсе не воин, такой же, как и он сам, а…
— Ты же успел узнать Деймоса, даже заглянуть в него, причем довольно глубоко, неужели не увидел?
— У него есть некоторое предубеждение к женщинам, но с вами он общается весьма учтиво.
— Я для него — госпожа, к тому же не посягаю на него ни в каком плане. Да и ближе, чем сейчас, он меня вряд ли подпустит. Равно как и любого другого, кто, по его разумению, слишком слаб.
— Таких, как Фуар?
— Именно. Он очень боится не уберечь вновь.
