— Спасибо за доверие, учитель, но моё место — здесь, в Осколе, — ответил я.
Онфим помрачнел.
— Тебе разве не сказали? — после ощутимой паузы сказал он. — Ваш Дозор распущен. Организуется территориальное подразделение, подчинённое напрямую Белгороду. Никакого самостоятельного Дозора в вашем городе уже не будет. Все твои бывшие коллеги сейчас в отставке. Кто-то уже прибился к другим Дозорам — в Курке, Тамбове, Харькове… Остальные разъехались, и я ничего о них не слышал.
Что ж, пусть будет так… Полк, потерявший знамя, расформировывают. Мы до конца выполнили свой долг, остановив рвущуюся в мир Тьму — но слишком дорогой ценой.
И нас больше нет.
Даже если бы Ночной Дозор Старого Оскола сохранился — с кем мне там служить?
— Где сейчас Твердислав?
Мой учитель отвёл глаза.
— В Праге, — после ощутимой паузы произнёс он. — Всё руководство обоих Дозоров Старого Оскола пошло под трибунал. Решение ещё не принято, но… Я бы не стал надеяться на оправдательный приговор.
… В этот миг я увидел Твердислава. Он стоял в центре большого круглого зала, вымощенного мрамором двух цветов — справа белым, слева чёрным. Линию, разделявшую зал пополам, на одном из краёв расклинивал небольшой участок серого камня. На нём, в старинных креслах с высокой спинкой застыли несколько фигур в серых плащах с островерхими капюшонами.
Под ногами у Твердислава была решётка, закрывающая провал колодца.
— Обвиняемый, вы можете что-то сказать в своё оправдание? — скрипучим голосом произнёс один из Инквизиторов, не отрывая неподвижного взгляда круглых глаз от противоположной стены.
Твердислав медленно обвёл взглядом зал. Я отчётливо чувствовал эмоции, переполнявшие старого мага — презрение и туго скрученная боевая ярость. Он был готов к схватке, как был готов к ней всю свою жизнь. И что за беда, если она окажется последней?
Но что было сказано… и счёл ли Твердислав нужным вообще что-то говорить — этого я уже не узнал. Видение задрожало и развеялось, точно его никогда не было.
Онфим явно не заметил того секундного транса, в который я мимолётно погрузился. Он продолжал говорить:
— Конечно, если ты хочешь, можешь остаться при белгородцах, тебя с радостью возьмут. Но, если честно, я бы очень хотел снова видеть тебя в своём Дозоре.
Я прикрыл глаза. Сейчас мне не хотелось видеть никого из живущих — ни людей, ни Иных. И уж совсем невыносимо было смотреть на своего прежнего учителя.
— Спасибо, Светлый Онфим. Я подумаю.
Кажется, старый маг меня понял. Он ещё раз крепко сжал моё плечо и замолчал.
Заходящее солнце било косыми лучами в окна автобуса. Мерный рокот мотора, негромкий разговор соседей, едва слышная музыка из приёмника у водителя… Обычная дорожная симфония. Сколько вот так мной наезжено?
Если бы я сейчас обернулся, то мог бы увидеть, как уплывает назад Оскол — проклятый и любимый город. Но я не хотел сейчас оборачиваться.
Я ещё не знал, куда направлюсь. Выходное пособие, выплата за ранение плюс премия от Инквизиции — позволить себе можно многое. Податься, что ли, действительно "в тёплые края", как выразился Онфим? Или просто съездить в Москву, пообщаться с коллегами уже неофициально?
Вот только куда бы я ни направился, рано или поздно придётся возвращаться.
Операция закончена. Павших хранит Сумрак — пусть лёгким будет их путь в глубинах.
Живые… научил ли их этот кошмар хоть чему-то?
Вечный волчок — Свет-Тьма-Свет-Тьма… Иногда это — легкомысленная детская игрушка. Чаще — жернов, перемалывающий судьбы.
Мы очень редко можем сознательно выбрать сторону в бесконечной войне. Но иногда всё же находятся те, у кого хватает сил изменить случайный выбор инициации. Тёмный маг Николай, ставший Инквизитором, но оставшийся боевиком Ночного Дозора. Вампирша Эльвира, пошедшая против своей природы…
Я покосился на пустое сиденье сбоку от меня. Сложись всё чуть-чуть по-другому — здесь сидела бы она…
Тёмный маг, вампирша… Неужели будет и третий в этом списке — Светлый дозорный, добровольно ушедший во Тьму?
Я больше не в силах служить Свету.
Ледяная мудрость Инквизиции — не для меня.
Что остаётся?
Тьма?
Ну уж нет, этого не будет. Что бы не случилось, но я остаюсь Светлым — как лампочка… Во мне больше нет враждебности к Тёмным, я могу их понять — но стать одним из них для меня так же немыслимо, как дышать серной кислотой.
Любой компромисс — это неизбежно подлость по отношению к одной из сторон. Но что поделать, я снова оказался вне Света и Тьмы. Бесцветный Иной. Человек.
Как и Эльвира.
Я щёлкнул кнопкой плеера.
Чёткий и медленный, точно метроном, ритм гитарных ударов, редкие вкрапления клавишных и флейты. И высокий женский голос.
Я так и не успел узнать, что она любила слушать. Но думаю, что сейчас больше всего подошла бы эта.
Авось, и я своя
Выйду гулять по улице
И буду словно твоя,
Словно твоя
Авось, и ты, словно мой,
Выйдешь со мной, пойдёшь со мной.
Авось и мы вдвоём
Вместе пойдём
И будет в небе свет,
Выпадет снег из глаз на место слёз,
И мы пойдём по нему,
Ставя следы.
И я открою тетрадь
И запишу стихи на чистый воск
О самом светлом дне
На дне воды.
И звучал, всё звучал в наушниках голос Ольги Арефьевой:
И не узнаем мы,
Что этой улицы на свете нет,
И мы по ней не идём,
По ней не идём.
Авось, и мы вдвоём
Не догадаемся, что гаснет свет,
О том, что ни меня,
Ни тебя нет.
В повести использованы тексты песен групп "ДДТ", "Уматурман", "Пилот", "Зимовье Зверей", "Король и Шут".
Текст песни О.Арефьевой "Авось и Ёри" использован с любезного согласия автора.
"Кодекс чести Светлого" составлен GURD'ой, главой юридического отдела проекта "Виртуально-реальный Дозор" (http://www.dozorny.ru).
Авторы благодарят Maria Bier за помощь в русско-немецком переводе.
16.01.2005 г.
