Локи задумался. Мысль была неплоха.
— Значит так, — решил за всех Тор. — Мы его тут оставим.
Локи начал было протестовать, но Тор огрел его суровым взглядом.
— Оставим на… семь дней. Вот если он через семь дней не оживет, тогда похороним по всем правилам. А пока пусть висит!
Спорить с Тором было бесполезно, это все знали. Так что боги еще немного постояли под деревом, а потом разошлись по своим делам.
* * *
Бог стоял в забытом всеми даосском храме на склоне высокой горы. Бог очень страдал, потому что в храм никто не приходил. Раньше здесь жил старик-даос, но он умер уже много лет назад. Сколько именно, бог сказать затруднялся. Статуя бога осталась стоять в заброшенном храме, постепенно зарастая пылью. Бог был малоизвестный, и других статуй у него не было, поэтому все свое время он проводил в этой. И очень страдал. Подношений ему никто не приносил, благовоний не возжигал.
Через два года деревянной статуе отгрызло руку семейство мышей. Еще через год вторая рука отвалилась сама. Затем в храм забрела лиса, полакомиться мышами. Во время охоты она толкнула статую, та упала на пол и у нее отвалилась голова. Бог умер.
Признаться, это его очень обрадовало. Во-первых, бога теперь ничто не держало в храме, да и подношения ему были больше не нужны. Во-вторых, он знал, что неподалеку в пещере живет семейство оборотней, и не сомневался, что те признают его старшинство и сделают его князем — в конце концов, он же был не просто призрак, а призрак бога! В-третьих, ему очень нравилась его новая форма — ему казалось, что клубиться и растекаться по земле дымом — это очень эстетично. К тому же, жизнь призрака открывала множество возможностей к самосовершенствованию — еще от старика-настоятеля бог слышал, что если съесть мяса праведного монаха, можно обрести долголетие, а то и бессмертие. Пока он был богом, поступать так ему не подобало, но теперь руки у бога были развязаны.
Бог радостно рассмеялся, проглотил струсившую лису, которая забилась в темный угол храма, и полетел в сторону пещеры.
* * *
— Он у вас там вообще жив или мертв? — спросил Гермес, с интересом рассматривая кувшин, в котором был заточен Арес.
— Не знаем, мы же его не открывали! Его только выпусти, он тут такое устроит! — сказал великан и задумался. Выглядело это забавно. — Он, наверное, и жив и мертв, пока мы не откроем сосуд.
— Что же, значит, Аресу удалось то, чего не делал еще ни один бог, — сказал Гермес, — он сумел стать и живым и мертвым богом одновременно!
* * *
Койот очень хотел есть. Еды у него не было. Зато много еды лежало у большого старого камня: там были целых два кролика. Но кролики принадлежали камню, и Койот сомневался, что тот захочет их отдать.
Зато у Койота был красивый и острый нож. Резать им все равно было нечего — еды-то не было, поэтому Койот решил выменять нож на кроликов.
Он подошел к камню и сказал:
— О, Великий Камень! Ты такой большой и сильный! Тебе не составит труда найти себе еще кроликов. А я маленький и слабый, и кроликов мне ловить трудно. Так может, ты со мною поменяешься? Я отдам тебе свой единственный прекрасный нож, а ты мне одного кролика? Зачем тебе два?
Койот осторожно подошел к камню, положил нож и взял одного кролика.
Затем он быстро побежал. Пока Койот бежал, ему пришло в голову, что он очень, очень голоден, а кролик маленький. К тому же, нож у него был невероятно острый и замечательно красивый. Вряд ли он стоил одного кролика.
Поэтому Койот развернулся и побежал обратно.
— О, Великий Камень, — сказал он. — Ты должен со мной согласиться — один кролик за такой прекрасный нож — это очень мало. Так что будет справедливо, если я возьму и второго кролика.
Он схватил еще одного кролика и побежал прочь даже быстрее, чем раньше. Камень страшно загремел, но ничего не сделал.
По пути Койот думал:
„Все-таки, нож был просто замечательный! Наверняка за него мне дали бы четырех, а может, и пять кроликов! Нет, целого бизона! У камня, конечно, бизона не было, но кроликов он мне дал маловато!“
С этой мыслью Койот развернулся и снова побежал к камню.
— О, Великий Камень, — сказал Койот, — все-таки, мой нож был таким острым и таким красивым, что за него не пожалели бы и бизона! Так что ты заставил меня совершить совершенно невыгодную сделку! Ты отказался расплатиться со мною по-честному за мой прекрасный нож! Я думаю, ты понимаешь — будет только справедливо, если я заберу нож обратно.
Койот подбежал поближе и только схватил нож, как камень покатился и задавил Койота.
Койот умер.
Затем он встал, отряхнулся и побежал прочь. Остановился он на берегу реки.
— Какая несправедливость! — заявил он громко. — Какая чудовищная несправедливость!
— Что за несправедливость? — спросила его любопытная птичка с ветки дерева.
Птичка казалась вкусной.
— Не могу сказать тебе во весь голос, потому что это тайна. Но если ты подлетишь поближе, я тебе все расскажу! — пообещал Койот, облизываясь.
* * *
Быть мертвым Бальдру надоело. Конечно, было приятно, что его жена спустилась вслед за ним в холодный и мрачный подземный мир Хель. Но делать здесь было абсолютно нечего, даже вдвоем с женой. Вначале они по вечерам играли в шахматы на раздевание, но им это быстро (лет через сто) надоело.
— Знаешь, — сказал как-то Бальдр жене, — здесь слишком мрачно. Из-за этого даже делать ничего не хочется. Тут даже трава какая-то… мертвая. А цветов вообще не растет.
— Точно, — согласилась жена. — С цветами тут было бы намного лучше. Как ты думаешь… а если мы разобьем здесь сад, это поможет?
Глаза у Бальдра загорелись — все-таки, это была первая интересная идея за два-три столетия.
— Отлично! — сказал он. — Вначале посадим незабудки! Думаю, Хель не будет возражать».
Неприятности Ясного Небушка начались еще до его рождения. Его мать во сне увидела кого-то темнокожего и с клыками, и случилось это как раз перед тем, как она забеременела.
Темнокожий был страшен и суров видом, так что бедная женщина даже вскрикнула от страха.
— Чего орешь! — рассердился темнокожий. — Негров никогда не видела, да?
