Алиса наотрез отказывалась вылезать из авто, поэтому пришлось выволочь её силой и заносить в лифт на руках. Я её не винил, она не капризная. Просто организм разом отключился и больше не реагировал на внешние раздражители. Таксист, верно, подумал, что девчонка пьяна или под препаратами, но ничего не сказал.
Я отнес ученицу в её комнату, положил на кровать, стащил с неё кеды и укрыл. Пусть отдыхает, ей это было нужно. Жаль, что нет никого, кто бы меня уложил, да пледиком накрыл, вот было бы шикарно.
Сам я прошел на кухню и сидел на своем месте у окна, смотрел на дворик внизу, курил. Некоторые деревья уже начали желтеть, совсем скоро похолодает и вернется осень, в которую Пушкин “расцветает вновь”. Странный человек, все в спячку, а этот расцветает.
Перепрыгивая с одной мысли на другую, я сам не заметил, как сигарета погасла, а я уснул за столом, положив голову на руки.
“Вставай.”
Я мгновенно очнулся, протирая глаз. Где-то час проспал, не больше.
“На крышу, сейчас.”
Я даже не стал ворчать. Вышел в коридор, накинул кофту на плечи. Чего-то меня начало знобить, наверное, сказывалось переутомление. Поднялся на крышу, чердачная дверь была не заперта.
Ей не пришлось насильно скрывать солнце, сегодня и так было достаточно пасмурно. Тяжелый строй туч собрался над городом, пухлыми животами заполнив небо.
Лина стояла на краю, на том самом месте, откуда я её прошлый раз сбросил. Выглядела бодро, – ни порезов, ни синяков, даже следов усталости видно не было. Одета в джинсы, футболку с котом, и кожаную короткую куртку.
Но волосы… Они едва доставали до плеч! Я так привык видеть её с волнистыми локонами, что просто оторопел, увидев прямую четкую линию.
– Ты что сделала?! – всплеснул я руками.
Она повернулась ко мне, смахивая челку с лица.
– Каре, что не видишь? – отозвалась она. – Это, между прочим, ты виноват. Парикмахер из тебя так себе.
Я подошел к ней, встал рядом, облокотившись о парапет.
– Ну, прости меня, ладно?! Я не думал, что так получится. Это же временно, так? Отрастут…
– Не отрастут, – грустно ответила она. – У меня больше не растут волосы. Ногти тоже, но они хотя бы не ломаются.
Вот черт. Этих нюансов вампирской жизни я не знал...
– А знаешь, – я улыбнулся как можно искренней, – мне так тоже нравится, так даже лучше! Ты с этой стрижкой выглядишь как школьница. Знаешь, – девочка с каре.
– Ну тебя, Левит… – Она сначала отвернулась, но вслед за тем протянула пластиковый стаканчик с кофе.
Напиток был ещё горячий, Лина взяла такой же с парапета и сделала несколько глотков. Заметив мой настороженный взгляд, она показательно закатила глаза.
– Да не кровь это, а кофе! Самый обычный, двойной американо. Я могу пить нормальные напитки и поглощать обычную еду, если на ней лежат чары.
– Двойной американо? Это крепко…
– А иначе ничего не почувствую.
– А кровь? Ты её пьёшь?
– И да и нет, – отвела она взгляд. – Вкалываю специальный раствор, ты его видел. Это кровь волшебников, но разбавленная, дозированная, чтобы не доводить до… ну ты знаешь, перевоплощения. Кстати, я бы хотела закончить разговор об особенностях моего организма. Девушки такое не любят. И не смей об этом думать!
Когда такое говорят, непроизвольно начинаешь размышлять о чем конкретно просят не думать, и ответ напрашивался сам собой, – особенности организма, девушка, вампиризм…
– Черт, Левит! Я же попросила!
Я опять забыл, что она читает мои мысли.
– Извини, я ненароком.
Я отхлебнул из стаканчика. Мне она купила капучино.
– Я рад, что ты пришла, – произнес я. – Но полагаю, не просто кофе попить?
– Нет, я пришла, чтобы отдать тебе это.
Из кармана курточки она достала смартфон и передала мне.
– Это не телефон, а конструкт. Отец научил меня, как с помощью зачарования спрятать информацию. Я далека от мастерства, но с этим вроде неплохо получилось.
– Что на нем?
– Все, что нужно Магистрату. Это моя цена за то, чтобы они отвязались. Сам понимаешь, бегать и от тех и от других мне не очень хочется. Если Магистрат не будет открывать травлю, это сделает мою жизнь гораздо легче. Ну как жизнь… существование.
– И ты просто отдашь телефон? На нем что, какая-то блокировка?
– Нет. Я знаю, что ты сможешь договориться с ними. Лучше амбассадора мне не найти.
– Скорее, адвоката. Я понял. Не отдам конструкт, пока не договоримся. Что там, конкретнее? Чтобы легче было торговаться.
– Местоположение той самой базы Дюмара, координаты спрятанного плана в безвременье. Ещё точки его складов, времянок, подставные компании, офисы, оружейный запас, контакты черного рынка, с которыми он торгует… Даже ближайшие проекты есть, из моей памяти перенесла, в высоком разрешении.
Да уж, а она хорошо подготовилась.
– Если так, то мне лучше прямо сейчас бежать к начальству.
– Зачем?
– Как же… Ударим по Дюмару в ответ, пока не поздно.
– В том и дело, что поздно. Отец же не дурак. Он прекрасно понимает, что я раскрою его маленький мирок, поэтому база уже пуста, вам ничего там не найти. Это я гарантирую.
– Но как же похищенные люди, Янковский…
Она покачала головой, опять приложилась к стаканчику, прежде чем ответить.
– Все похищенные мертвы. Янковский тоже. Извини.
Я прикурил сигарету, и только через некоторое время понял, что пялюсь немигающим взглядом куда-то вдаль, за силуэты крыш на горизонте.
– Отец избавился от него, как только удалось произвести первый конструкт, – пояснила она. – Жалко, умный был дядька, добрый такой. Постоянно смущенный, потерянный. Не заслужил он этого.
– Никто из них не заслужил, – сказал я вмиг огрубевшим голосом. Ком стал в горле. – Я многого не понимаю. Ты обещала рассказать про письмо, – как тебе вообще удалось подсунуть его в библиотеку Мирабеллы?
– Тогда нужно рассказывать с самого начала, не так ли?
– Я был бы рад послушать.
– Будет непросто… Начнем с моего возвращения. Когда меня “оживили”, – она показала пальцами кавычки, – мир как-то потух. Дело в том, что когда выходишь из инферно, твои эмоции и восприятие действительности сильно отличаются от тех, к которым ты привык... Ты лишаешься эмпатии. Совсем. Об этом напоминают только слезы поутру, но и почему ты плачешь тоже непонятно. Это отголоски погибшей души, – сказал отец. Её отражения. Только вот, моя душа не была мертва. Похоронена, заколочена, да. Но ещё шевелилась где-то внутри.
Она замолчала, постояла, барабаня пальцами по стаканчику и продолжила.
– Все из-за тебя. Я никак не могла тебя забыть. Время шло, а ничего не менялось. Я иногда проверяла, как ты там...
– Стой, ты следила за мной?
– Ну конечно. А ты думал, что твои сны – это просто сны? Не волнуйся, я не часто бывала в Нитруме, но каждый раз оказывалась либо на этой крыше, либо у окна твоей спальни. Иногда ты спал и я могла с тобой поговорить, иногда тебя не было, и тогда становилось совсем грустно. Я и думать не хотела о том, где ты проводишь ночи. А что было дальше, ты уже знаешь, – произошла эта история с книгой. Я не справилась с собой, полезла тебя вытаскивать, наломала дров… После этого отношение отца изменилось, он перестал мне доверять. Считал проявление моих эмоций слабостью, а нить, что связывала нас, петлей на моей шее. Я уже тогда стала искать выход. Хотела уйти, но не могла себя заставить. Я думала, что меня никто не примет. Даже ты. Особенно учитывая тот факт, что я убила того ординатора у тебя на глазах.
Она вновь пресеклась, но я не перебивал, дал ей собраться с мыслями.
– Но когда он разработал свой проект… Начался кошмар. Сотни людей были перемещены в иной мир просто ради эксперимента. Но ты ведь знаешь Дюмара, – он не разбрасывается ресурсами. А люди для него такой же ресурс, как, предположим, амулеты. И он потребовал… – Она шмыгнула носом, но быстро взяла себя в руки. – Потребовал, чтобы я обратила их. Подарила ему армию вампиров. Тогда я поняла, что он больше не мой папа. Магия крови сожрала его подчистую, оставив лишь гнилую кожуру.
