Елена Грушковская - Багровая заря

— Они особо отличились? — спросила Юля, шагавшая рядом с носилками.

— Да, — сказала я. — Франц придумал весь план и добыл кровь для восстановления сил, а Дарий устроил пожар.

— А он? — Юля кивком показала на Ингвара.

Я задумалась.

— Он? Да нет… Он просто славный парень и мой друг.

Потом я посмотрела на живых. Алекс построил их на относительно ровной площадке у подступа к замку, и они стояли навытяжку, потрёпанные, грязные, окровавленные и ещё очень мало похожие на бойцов отряда "чёрные волки". Я махнула им рукой, и меня погрузили в вертолёт.

— Что сделать с замком? — спросила Юля.

— Если "Аврора" располагает взрывчаткой, то разнести его к чёртовой матери, — сказала я.

Юля улыбнулась.

— "Аврора" располагает всем, чем захочешь. Будет исполнено. От замка не останется камня на камне.

8.1. Ещё одна причина

Сквозь прозрачный купол синело небо. Мои раскинутые в стороны крылья лежали на подставках, пронзённые десятками тонких спиц: аппарат, сконструированный доком Гермионой, способствовал правильному срастанию костей. Самой операции я не помню, так как мне дали общий наркоз, но могу с уверенностью сказать, что это была ювелирная работа. Каждый осколок был поставлен на своё место и зафиксирован. Док постаралась на совесть.

Дверь открылась.

— Можно к тебе?

Юля в белом плаще, перетянутом на талии широким лакированным поясом, вошла в комнату. Огромный букет белых роз с единственной красной розой посередине она положила мне на грудь.

— Тебя, наверно, интересует, как идёт подготовка "чёрных волков"? — спросила она.

— Да, пожалуй, мне это небезынтересно, — ответила я.

Она присела на круглый крутящийся табурет.

— База почти готова. Все члены отряда уже проходят обучение. Оружием они снабжены, форма разработана и сшита. Думаю, их внешний вид и экипировка тебе понравится.

— Дело не во внешнем виде, — сказала я. — А в том, как хорошо они подготовлены к выполнению задачи.

— Они тренируются день и ночь, — заверила Юля. — Настрой у них чрезвычайно решительный. Все с нетерпением ждут твоего прибытия. Пожалуй, из этих изгоев получатся отчаянные и безжалостные головорезы.

— Они больше не изгои, — сказала я. — Не надо к ним так относиться. Они — мои спасители. Да, однажды они нарушили сочинённый тобой Устав, за что были изгнаны, а потом попали в орденскую тюрьму, но они на деле показали, чего они действительно стоят.

— Я и не спорю с тобой, — улыбнулась Юля. — Это отчаянные ребята, к тому же, фанатично преданные тебе.

Мы помолчали. Над прозрачным куполом плыли облака. Юля сказала:

— Я уверена, что во всём этом деле — я имею в виду твой захват — не обошлось без чьей-то подлости. Вспомни, с кем ты встречалась, кого видела, когда сбежала из-под охраны?

— Я побывала только у Карины и Аделаиды, — сказала я. — Но не хочешь же ты сказать, что Карина…

— Нет, нет, девочку я не подозреваю, что ты, — перебила Юля. — А вот Аделаида… Кто она?

— Аделаида Бенедиктус, — сказала я. — Но и её тоже я не могу представить в этой роли! Я хорошо её знаю, она кажется мне вполне безобидной. Кроме того, она сказала, что придерживается нейтралитета и держится в стороне от борьбы между Орденом и "Авророй".

Глаза Юли холодно сузились.

— Те, кто заявляет о своём нейтралитете, должны браться на подозрение чуть ли не в первую очередь, — сказала она. — В них кроется потенциальная опасность. И то, что ты её якобы хорошо знаешь, тоже не может служить достаточным оправданием. Невозможно кого-либо знать до конца. В общем, эта Аделаида Бенедиктус вызывает у меня подозрение… Я поручу Каспару заняться этим. Кстати, у меня для тебя сюрприз, — Юля улыбнулась. — Не волнуйся, приятный. Кое-кому не терпится с тобой увидеться.

Моё сердце радостно ёкнуло и сжалось.

— Неужели Карина?..

— Она самая, — с улыбкой кивнула Юля.

— Так с этого и следовало начинать! — воскликнула я. — Давай её сюда скорее!

Юля, впрочем, не спешила.

— Я подумала, что тебе будет приятно её увидеть, и я поручила Цезарю её сюда доставить, — сказала она. — Я его предупредила, чтобы он в разговоре с ней как-нибудь поосторожнее касался того, что с тобой случилось, но, боюсь, он в этом не преуспел… Она порядком напугана и взволнована.

— Старина Цезарь никогда не отличался деликатностью, — сказала я. — Но, может быть, уже довольно предисловий? Если она здесь, то веди её сюда скорее.

Юля уже пошла к двери, но почему-то замешкалась.

— Кстати, — сказала она. — У неё горе: её отца убили. Угадай, кто?

При этом известии во мне поднялась холодная ярость и негодование.

— Орден, кто же ещё, — процедила я.

— Да, — вздохнула Юля. — Как назло, у неё нет родных, кто мог бы взять её к себе. На неё столько свалилось… Смерть отца, да ещё Цезарь её напугал. И, по-моему, ей не по себе среди нас. В общем, её состояние оставляет желать лучшего. Надеюсь, доктору Гермионе удалось её хоть немного успокоить.

— В общем, давай её ко мне, — сказала я.

Она вышла, а я стала провожать взглядом плывущие надо мной облака. Ещё одна причина, чтобы истреблять их, безжалостно уничтожать, не щадя ни одного. Ни одного. Убивать их, пока их популяция не исчезнет полностью с лица земли! Чтобы сама память об Ордене стёрлась навеки.

8.2. Запах Карины

Она ещё не вошла, а я уже чуяла её, и каждый мой мускул напрягся, чтобы рвануться к ней навстречу. Встать не давал аппарат. Я нажала кнопку, и вся конструкция, на которой я лежала, задвигалась и приняла другое положение — с приподнятым головным концом.

— Заходи, детка, — послышался голос Юли. — Аврора тебя ждёт.

Дверь открылась, и в комнату робко вошла бледная и грустная Карина. Она остановилась, обводя испуганным взглядом холодно поблёскивавшую конструкцию из металлических спиц, пронзающих мои раскинутые крылья. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать. Я протянула к ней руку.

— Куколка моя…

Возможно, док Гермиона и пыталась её успокоить, но стоило Карине увидеть меня и услышать мой голос, как она тут же расклеилась. Она быстро подошла, села на край моей постели и опрокинулась на меня, обхватив меня руками и уткнувшись мне в плечо.

— Мама…

Юля подскочила, взяла её за плечи:

— Осторожно, не наваливайся так сильно… У Авроры сломаны рёбра.

— Да к чёрту мои рёбра, Юля, — сказала я, прижимая к себе Карину и погружая пальцы в шёлковые струи её волос. — Кариночка, родная моя, всё хорошо… Мама с тобой.