— А ты полагаешь, что она могла эта понять? — Микаэль заинтересованно взглянул на друга, но тот лишь пожал плечами, хмуро разглядывая блестящие камешки, устилающие дорожку. — Да брось ты, в каждом мужчине есть такой человечек. И нет в нем ничего ни мелкого, ни подлого — здоровое желание затащить симпатичную девчонку в постель. Не мучайся. Ты мне вот что скажи: я не получил никаких распоряжений, как вести себя дальше.
— И не получишь.
— Твой отец решил исключить меня из игры? — ужаснулся Микаэль.
— Нет, он сам не собирается больше принимать во всем этом участия. Сказал, что уже помог там, где действительно требовалось его вмешательство, а теперь дело за нами.
— Это с яблоком, что ли?
— С привидением.
— Ты о той сумасшедшей бабке из дома леди Мейтэль? — Микаэль просиял от собственной сообразительности. — И что, он уничтожил старуху?
— Нет. Как ни странно, но ему это не удалось — бабка оказалась не так проста, как казалось на первый взгляд. Но я даже рад этому. Но весь дворец теперь запечатан — внутрь ей не проникнуть.
— А что со Спутником?
— Мне пришлось с ним поговорить.
— Надеюсь, это было не слишком сложно. Чуть припугнуть и…
— Пришлось припугнуть. Он меня порядком удивил, этот мальчик-фей. Когда я пригрозил ему подвалом и даже смертью, на него это совершенно не подействовало. К счастью, он не слишком осведомлен в деталях — стоило сказать, что от его болтливости пострадает Аля, и он тут же растерял всю свою заносчивость.
— В твоих словах не чувствуется радости. Ты победил — тебе удалось убедить этого мальчика, не прибегая к насилию, отчего же столько пессимизма?
— Мало чести от победы любым путем.
— Поэтому ты ходишь по парку, будто и сам превратился в привидение, и стены дворца не пускают тебя внутрь?
— Знаешь, что сказал мне отец? — Алекс как будто и не услышал замечания друга. — Способность пожертвовать собой ради дела — это, конечно, весьма возвышенно и благородно. Но весьма попахивает мальчишеской придурью. Но, сказал он, последние мои действия позволили ему, наконец, поверить, что выбор Преемника не был ошибкой. Без раздумья жертвовать жизнью и судьбой людей, которых ты не считаешь виновными, если это требует дело — вот, что самое сложное и главное из умений правителя. Наша игра, с точки зрения обычного человека, может казаться аморальной и даже подлой, сказал он мне напоследок. Но на мне ответственность за всю страну. И все равно, что эта девочка оказалась в центре событий не по своей воле. Он, как и я, попытался бы первым делом уничтожить и ее, и Спутника. Но, так как это невозможно, есть всего два способа контролировать ее действия. И, вероятно, тот, что предложил ты — лучший. Мы не знаем всех возможностей Радужной Сферы. Есть шанс, что нам не удалось бы удержать ее в самой крепкой темнице. Она должна оставаться здесь и по возможности — по доброй воле.
— Видишь, я был прав, — голос Микаэля дрогнул от едва сдерживаемого самодовольства. Похвала правителя, пусть даже переданная таким образом, ему весьма польстила.
— Возможно.
— И, что ты собираешься делать дальше?
— Сделаю все, чтобы она приняла мое предложение.
— Предложение? Ты собираешься заключить с ней сделку? Не собираешься же ты снять Ограничитель? Не безумствуй, неизвестно, что произойдет, если ты снимешь ее "перчатки" — так она, кажется, называет это "украшение"?
— Я предложил ей брак, — в голосе Алекса прозвучал вызов, приправленный изрядной долей иронии.
— Брак? Я не ослышался? — Микаэль тщательно всматривался в глаза друга, выискивая хотя бы намек на улыбку. — Ты собираешься жениться на безродной девчонке? Если это шутка, толкни меня — у меня в последнее время появились проблемы с восприятием твоего юмора.
— Я не шучу. К тому же, она вовсе не безродная девчонка. Ты, наверное, забыл, она — владелица Радужной Сферы, почти богиня.
— Ты не можешь жениться на ней! Ваше родовое проклятие…
— Нет никакого проклятья. Все это выдумки.
— Все равно, ты сошел с ума. Жертвовать своей жизнью… От тебя никто этого не требует. Эта девчонка и так будет твоей.
— Наверное, я еще не совсем усвоил правила, необходимые правителю, — усмехнулся в темноту Алекс. — Кроме того…
— Что?
— Не важно. Я принял решение и не собираюсь ничего менять. Ты жаждал распоряжений? Слушай внимательно — мне нужно несколько девушек примерно того же возраста, что и Аля. Они будут изображать ее подруг. Не могла же она за все то время, что якобы живет здесь, не обзавестись парой-тройкой подружек. Они должны будут следить, чтобы в то время, когда меня не будет рядом, к ней никто не приближался.
— А как же я?
— Можешь показаться на глаза, чтобы примелькаться, но пока ни слова, ни о каких желаниях. Ты меня понял?
— Понял. Что-то еще, Ваше Высочество?
— Да, — Алекс пропустил мимо ушей фиглярство друга. — Глаз не спускай со Спутника. Не думаю, что он так запросто отбросит попытки просветить подружку о настоящем положении вещей.
— А может легче его — того? — Микаэль сделал выразительный жест возле шеи.
— Никто не знает, какая связь существует между Спутником и его хозяйкой. Всем известно, что, в конце концов, крылатый лев будет принесен в жертву. Но только по воле его хозяйки. Я боюсь, это и есть следующий шаг, чтобы расстаться с человеческой сущностью и стать богом. Не стоит рисковать там, где можно обойтись мирными методами.
— Скажи лучше, что тебе его жаль.
— Мне его жаль. Тебе стало приятней от этого признания?
— Нет. Ты ведь не изменишь своего решения. Зачем оставлять ему свободу? Наши подвалы достаточно глубокие — там ему не будет грозить никакая опасность.
— Он уже успел показаться ей на глаза. Она даже подарила кошель с артефактами. Что прикажешь делать, если ей взбредет в голову увидеть этого мальчишку? Прости, дорогая, подожди, пока его приведут из подвала? Не ленись. Я не думаю, что наблюдение будет слишком сложным — он и так растерян и запуган. Показать, что он под наблюдением, и парнишка смирится.
— Уговорил, — тяжелый вздох, вырвавшийся из груди Микаэля, свидетельствовал не столько о согласии с приведенными доводами, сколько о понимании, что продолжать спор — совершенно безнадежное мероприятие. — Согласен, только и ты выполни мои условия.
— Чего тебе? — лениво протянул Алекс, не в силах оторваться от хоровода мотыльков, кажущихся в голубоватом свете фонаря его волшебным продолжением, созданным специально, чтобы зачаровывать романтически настроенных зрителей.
— Иди-ка ты спать. Посмотри, на кого ты стал похож — несвежий покойник, да и только! С такой рожей только девушек очаровывать!
