Евгения Федорова - Чувство времени (СИ)

— Прошу, — сказал маг земли, отступая в сторону. — Особая клетка для золотой птицы. Как видишь, здесь свежая трава и есть отхожее ведро. Все для вашего удобства, дори.

Я отпустил Марику и вошел в клетку, нагнув голову, Гевор подтолкнул девушку следом, но не грубо, а будто по-отечески огладив по спине. Притворил дверь, даже не думая ее запирать, и задумчиво прислонился к решетке.

— Темница? — сказал он пустому подвалу. — Темница важна. Как символ устрашения. Каждый должен знать, что если он нарушит правило, то будет наказан, и это место, полное змей, пауков, сырости, одиночества и боли, как нельзя лучше сдерживает от опрометчивых поступков тех, кто способен думать. Как видишь, здесь сегодня нет посетителей. Когда маг огня вывешивает над водой то, что осталось от вора, шевелящееся, но уже не способное кричать, когда рассказывает зевакам о том, что испытал несчастный перед очищающим огнем… когда он сжигает над морской волной тело и придает пепел глубине, у многих рождается истинное понимание смысла и стоимости жизни.

Марика за моей спиной дышала тяжело. Не от страха, от ненависти. А я смотрел на застывший профиль Гевора и размышлял о том, зачем нужен весь этот фарс. Нет, его слова не трогали меня, потому что маг земли не испытывал ничего, кроме сожаления, произнося эти слова. Я слишком хорошо знал, каким должен быть палач. Гевор палачом не был. Возможно, для дела сюда спустится тот самый чародей огня, о котором только что упоминалось.

— И, тем не менее, здесь нет ни змей, ни пауков, — сказал я задумчиво, избегая прикасаться к ржавым прутьям, которые оставили на плечах и спине мага земли рыжие борозды. Жаль, хорошая рубашка была.

— Это — символ, — согласился Гевор. — Иногда символ блестит ярко на солнце, но в хмурый день, приблизившись к нему, можно увидеть, что поверхность потрескалась и покрылась пылью. Хотя змеи, конечно, сюда заползают. Улыбаешься? Ну, хорошо. Это из ряда вон событие, хладнокровные любят места потеплее, так что пусть твоя спутница не опасается скользких гибких тел. Думаю, это самое безобидное, что может ее напугать.

Теперь я оставлю вас до тех пор, пока не будет принято решение. Молись своим богам, чтобы Лааль удалось прояснить разум Мастера и заставить его ответить на наши вопросы. Потому что в противном случае мы придем задавать вопросы тебе, и мы будем спрашивать день за днем, пока ты не ответишь.

Гевор запер решетку, повернулся и ушел. Его големы последовали за ним, но наверх поднялись не все. Двое остались у лестницы и еще двое у самого выхода. Учителя Оплота не хотели недооценивать мои силы, но они переоценили их. Небрежно защелкнутый на запястье браслет стал для меня приговором, а эхо боли затихало слишком медленно, делая меня беспомощным и усталым. Я — смотрящий Ночного дракона — попал в ловушку собственного незнания. И от этого становилось жутко.

Я выбрал место почище у стены, сел и положил ладонь поверх браслета. Мои чуткие пальцы пробежались по бороздкам незнакомых символов. Что это? Неужели то, над чем мы так старательно насмехались? Истинные чары, отрицающие всякую магию?

— И что будет дальше? — спросила Марика деревянным голосом.

— Дальше будет боль, — через силу ответил я. — Зачем ты взяла меня за руку, девочка?

— Возможно, я смогу помочь тебе, — ее голос зазвенел от волнения.

— Тебе следовало быть умнее. Отказаться от меня, вот что тебе следовало сделать. Тогда, возможно, ты бы и смогла помочь мне, — едко отозвался я.

— Ты не можешь творить чары, этот браслет что-то с тобой сделал, но я то могу! — зашипела девушка. — Обучи меня, и я вытащу нас отсюда.

— Ого, — я наградил ее тяжелым взглядом. — Научить тебя чародейству?

— Да! Ведь ты же обещал, и лучшего времени для этого не найти!

О, она была уверена в том, что говорит. Глупая, глупая девчонка!

— Ну, конечно, я сделаю это, — тяжело проговорил я. — За пару дней, если повезет. Или нет, за пару часов! Ведь это на самом деле так просто, правда? Захотел и наколдовал на блюде поросенка, захотел и заставил огонь в камине пылать.

— Я слышала, что не так то это и быстро, — не почувствовав или не желая замечать моей неприкрытой насмешки, заявила Марика, — но тебе придется поторопиться, если ты хочешь, чтобы мы остались живы. Нужно открыть решетку, убить этих стражей и бежать.

— Ну, а дальше?

— Спрячемся, остров большой, — беспечно заметила девушка, усаживаясь рядом со мной. — Если раненый Ален смог скрыться, то и мы найдем место, где можно пересидеть некоторое время. А потом ты найдешь выход.

— Как же ты в меня веришь… Ален, я думаю, прибудет в ближайшее время.

— Это вряд ли, — отказалась Марика. — Он — малый не промах, вот увидишь.

Я лишь хмыкнул на это заявление.

— Ну что, с чего начнем? — оптимистично спросила меня Марика через несколько минут молчания.

— С того, что я немного посплю, — отозвался я.

— Ну и правильно, тебе надо отдохнуть, — как-то неуверенно согласилась она, но не выдержав и минуты, спросила: — Ты не будешь меня учить, да?

— Гениальное умозаключение, — не удержался я от сарказма.

— Да почему?!

— Потому что на это нужны годы, Марика. И я должен иметь доступ к энергии, в противном случае все это останется лишь словами в пустоте.

— Это могло бы нам помочь! — жалобно возразила девушка. — Зачем же я тогда пошла за тобой сюда?

— Быть может, забыла подумать? — я вздохнул. — Нет, это нам совершенно не поможет. Ты просто сделаешь, как я велю, поняла? Когда будут задавать вопросы, ты расскажешь все, что тебе удалось обо мне узнать. Все, что ты думаешь обо мне. Но расскажешь ты это равнодушно, и подробно, как рассказывают про собственного врага. Не дай им посчитать, что мое сердце должно дрогнуть, если тебе причинят вред. Что бы я не говорил, это попытка оградить тебя и себя.

— Да что у тебя за тайны такие, которые стоят жизни? Что вообще они хотят узнать?

— Им нужна бесполезная вещица, девочка, — я задумался, прикрыл глаза. — Они хотят знать, откуда явились драконы и какова природа водяных змеев. Что мы умеем и где мы этому научились.

— И ты знаешь?..

— Знаю, но на самом деле это никому не нужно. У нас есть знания, которые могли бы вознести их на небывалые высоты, но они никогда не спросят.

— А мне ты скажешь?

Я усмехнулся про себе. Да, и пусть это будет своего рода приманкой. Если она расскажет им, быть может, я легко отделаюсь. Есть секреты и пострашнее. Если им удастся вырвать их из меня, вряд ли этот мир проживет долго.

— Книги, Марика. Настоящее величие в них, настоящие знания, дарующие власть.