Мотор все-таки нашел кипяток. Он притащил котелок с дымящейся водой и споро закинул туда две фольгированные упаковки, и пока паек нагревался, вытащил бутерброды, термос с чаем, распотрошил коробочки с джемом и весь ужин разложил на маленьком столике, шедшим в придачу к мебельным аксессуарам полевого лагеря. Показалась удивительной забота о прессе местных вояк. Могли бы запросто отказать в выезде, запретить выкладывать любую информацию — и никто не пикнул бы.
— Познакомился с Фрэнком? — подцепляя пластиковой вилкой вязкую субстанцию под названием «каша с говядиной», поинтересовался Шут.
— Ага! Прикольный мужик. Звал вечером на огонек. У него припасена бутылка коньяка.
— Поосторожнее, — предупредил Шут. — Еще неизвестно, с какими целями британцы ошиваются в Цитайхэ.
— С какими? — удивился Мотор, энергично работая челюстями. — С такими же, что и мы. Военкоры.
— Или резиденты разведок, — призадумался Ласточкин.
— Тебя Фрэнк тоже звал. Спрятаться не получится, — злорадствуя, сказал Мотор. — Ты по-английски лучше шпаришь, сообразишь, где можно язык распускать, а где придержать. Да не дрейфь, Шут! Перепьем супостата!
Ласточкин не придерживался идеи выпытать у островитян профессиональные тайны. Он скептически отнесся к словам Мотора перепить тех еще гуляк и выпивох, как британцы. Сами кому хочешь фору дадут. А вот Мотор мог разговориться и попасться на мелочах. Неужели не понимает эту простую истину? Фрэнк сразу раскусит самозванца-журналиста. Значит, хитрый англичанин что-то заподозрил. Да и немудрено. Какие из них военные корреспонденты? В конференциях участвовали пару раз, вопросы вообще не задавали, только записывали на диктофон, что говорят армейские чины, фотографировали. Никакого интереса к происходящему. Немудрено встать на заметку дотошливому профи.
К семи часам вечера к журналистскому лагерю стали подтягиваться военные. Сразу образовалось многолюдье. Офицеров и следователей окружили плотной толпой, ощетинились микрофонами, щелкали фотоаппаратами, сверкали вспышками. Один невозмутимый китаец, полковник Хайнц и еще один незнакомый офицер такого же звания, два переводчика, и к изумлению Шута — Хазарин.
Первым выступил китайский офицер. Он говорил недолго, и почему-то все время смотрел на переводчика в очках с тонкой оправой. Худощавый парень, обливаясь потом, старательно слушал своего командира, делал паузу перед тем, как бросить в толпу несколько фраз, и снова почтительно замирал. В общем, картина для местных военных была безрадостной. Оказывается, несколько дней назад благодаря неопознанному выплеску магии удалось установить, что на территории Поднебесной орудует неизвестный отряд диверсантов. С какими целями — понятно, никто не знает. Никого из этого отряда поймать не удалось. Мало того, в результате прорыва через многочисленные блокпосты они развязали скоротечный бой с применением магических плетений именно в этом месте. Шоссе оказалось блокировано боевым подразделением, оказавшимся в доступной близости, но удержать диверсантов не удалось.
Даос-профессионал, то бишь местный китайский маг, стал единственной жертвой боя. Его просто размазало по асфальту мощью неизвестного колдуна. Удивило большое количество раненных китайских солдат. По слепкам ауры удалось выяснить, что диверсантов было около двух десятков, а если точнее — пятнадцать или шестнадцать человек.
— Куда они могли направиться? Вы смогли это выяснить? — не вытерпел кто-то из военкоров, воспользовавшись паузой.
Китаец мрачно посмотрел на выскочку, заложил руки за спину и коротко промяукал ответ. Переводчик вытер платком влажный лоб.
— Господин майор вынужден отказать в этой информации. Военная тайна. Все, что было сказано, вы попытаетесь использовать в своей работе. Недопустимо.
— И все же? — Шут узнал голос Фрэнка, стоявшего где-то левее от него с Мотором. — Можно ли утверждать, что это русские?
— У нас нет данных, — быстро ответил переводчик.
«А они не сказали, что кто-то вырезал целый диверсионный отряд маньчжур, — мелькнула мысль у Ласточкина. — Информация по этому поводу скрывается очень тщательно».
— Господа! — выдвинулся на журналистские редуты полковник Хайнц. — По результатам сегодняшнего следствия удалось выяснить только количество нападавших, о чем вам уже сказали. Был захват техники. БТР нашли в ста километрах от этого места, — Хайнц ткнул пальцем в землю себе под ноги. — Диверсанты бросили его и ушли в неизвестном направлении.
— Все-таки русские? — опять возглас. Это уже французы пытаются продавить собственное видение ситуации. Им почему-то важно, чтобы русские спецназовцы безнаказанно гуляли по суверенной территории Китая.
Шуту показалось, что Мотор излишне зло засопел за его спиной. Тоже не нравится ситуация?
— Еще раз вынужден объяснить, что мы не располагаем данными о национальной принадлежности диверсионной группы, — вымученно ответил полковник, и все же добавил. — Среди северных соседей Китая находятся только маньчжуры и русские. Можете выдвигать свои версии, но мы официально заявляем, что не знаем, кто это был.
— А что по магическому бою? — стало интересно журналисту из Германии. — Вы говорите о гибели даоса. Получается, на китайской территории сейчас находится очень опасный чародей? Не угрожает ли он местному населению?
К удивлению Шута, объяснять ситуацию вызвался Хазарин. Волхв отвечал на немецком языке, а второй переводчик шпарил на английском.
— Мы выяснили, какой ранг имеет неизвестный маг. Это очень сильная личность, с богатейшим арсеналом боевых плетений, — сказал Хазарин. — Конечно, я не могу сказать, что он играючи разделался с даосом, к этому никаких предпосылок не было. Даос грамотно защищал бойцов китайской армии, но его умения оказались гораздо ниже, чем думалось.
— Почему, как вы считаете?
— Китайская школа магии не привыкла к агрессивному поведению противника, — терпеливо пояснил Хазарин. — Она построена на иных принципах воздействия на природу и человека. Магия «гу» — древнейшая колдовская школа, но совершенно не адаптированная к современным реалиям. Если все европейские, русские и американские маги применяют защитные плетения с моментальным переходом в атакующую фазу, то китайцы, индусы и прочие южно-азиатские маги предпочитают поэтапное раскрытие своего боевого потенциала. Магия четырех Стихий не совмещается друг с другом. У каждой Стихии — свой канал воздействия. Если мы, европейцы, можем комбинировать всеми ими одновременно или парно только с двумя, то местные даосы строят модели по принципу разделения.
— Получается, у местных чародеев нет шансов против тех же русских? — Фрэнк очень любопытен.
— Я бы не сказал так, — усмехнулся Хазарин. — Даже русского волхва можно победить, подчинив его волю магии «гу». А вот здесь китайцы — мастера.
Он замолчал с таким видом, словно хотел показать, что сказал все. Но Фрэнк не угомонился.
— А на примере можете объяснить? Слишком расплывчато.
— Показывать не буду, — усмешка снова исказила губы волхва. — Поясню на словах. Живое существо, будь то человек или животное, подвержено одержимости. Надеюсь, не нужно объяснять, что это такое. Одержимость, по понятиям даосов, имеет демоническую природу. Вокруг нас сотни тысяч бесов, демонов, злых ракшасов, кому как интересно их обозвать. Они любят вселяться в человека, повелевать им, толкать на поступки, выглядящие в глазах других людей именно одержимостью, психическим отклонением и прочими аномалиями.
Шут затаил дыхание. Хазарин открывался перед ним совершенно с другой стороны. Мало, что он был опасным и высокоранговым волхвом, но совместив разнородные магии, Ломакин мог наворотить дел похлеще тех, за которые по нему давно плаха плачет.
— Но, помимо этого, — заметно воодушевляясь, продолжил Хазарин, — существуют техники, позволяющие вселяться в неодушевленные предметы. Таким образом даосы могут противостоять внешнему воздействию и даже успешно атаковать противника.
— А огненные шары они могут формировать? — опять кто-то из немцев.
