Принцесса взглянула на ошарашенного любовника и покачала головой:
– Вижу, милый, тебе еще предстоит привыкнуть к мысли, что твое будущее – в моих надежных руках… Ладно, еще наговоримся, а сейчас ложись и отдохни. Беатриса разбудит тебя, когда придет время уходить.
– Какой уж тут сон… – вздохнул Бенц, послушно ложась и пристраивая на жесткую подушку гудящую от беспорядочных мыслей голову.
Но едва он лег, мысли взвились вихрем, перепутались, унеслись куда-то. Веки отяжелели, сомкнулись, и грузный, неодолимый сон укрыл Дика с головой, словно одеяло.
7
Увы, по решенью коварных небес
Отмечен я жребием черным:
Я, вольный бродяга Диего Вальдес,
Зовусь адмиралом верховным.
Р. Киплинг
Тяжелый, тягучий звон колокола разбудил адмирала.
Эрл Дик сел на кровати, спустил босые ноги на волчью шкуру. Но глаз не открывал, пытаясь удержать отрывки восхитительного сновидения.
Там, во сне, он был молод. Кажется, еще не был эрлом. И у него были друзья… да-да, из его первого экипажа, с «Миранды»… о боги, сколько лет прошло! Что они во сне делали? Что-то отчаянное и благородное… спасали какую-то девушку…
Сон все-таки расплылся и исчез, оставляя чувство потери. Ощущение иной жизни, которую он мог бы прожить – да вот не сложилось.
Эрл Дик встал, просыпаясь окончательно. Хвала богам, ломота в спине сегодня его не беспокоила.
Хорошо, что теперь у них с женой разные спальни. Беатриса спит чутко. Сейчас бы, не открывая глаз, начала жаловаться на соплячек-фрейлин, которые норовят при каждом удобном случае опорочить ее, первую статс-даму, в глазах королевы.
А виноват оказался бы он, Дик, который плохо защищает при дворе законную супругу. И закончился бы монолог выклянчиванием денег на перестройку дома в загородном поместье.
Да пошла она ко всем демонам, кошка похотливая! Разумеется, все придворные дамы имеют любовников, но устраиваются как-то… изящно. А эта идиотка…Четверых родила, а от него, Дика, только одна дочь, да и там сомнения имеются. Впрочем, и девчонка-то в мамашу уродилась. Глаза бы не глядели!
Как был, нагой, эрл Дик шагнул к высокому посеребренному зеркалу, критически обозрел изрядно обрюзгшее тело. Зря он себя распустил. Всего-то сорок лет, а выглядит на все пятьдесят. Снова позаниматься фехтованием, что ли? Эх, времени не хватает!
Меж пыльных портьер пробился лучик света, зайчиком прыгнул на ковер. Дик невольно заулыбался. Ах, какой это был лучик! И портьеру не надо откидывать, чтобы понять: за окном – чудесная летная погода.
Летная…
Когда же он летал-то в последний раз?
Сердце стиснула невыносимая тоска по небу, по облакам, проходящим под днищем корабля, по земле далеко внизу, в прорывах между облаками.
А может, прямо сейчас объявить внезапную проверку по флоту? Он верховный адмирал или дворцовый истопник? Он небоходными силами командует или булки продает? Велеть трубить учебную тревогу… самому подняться на борт «Ястреба»… нет, лучше взять «Гордость Альбина»…
Эрл Дик дал себе помечтать минутку. А потом тяжело вздохнул.
Нельзя.
Сегодня Большой Совет Старых Идиотов. Могут урезать финансирование, а ведь Дик приказал заложить два небесных корабля. Да, Энния на его стороне. Но после смерти бедного мальчика, их с Эннией сына, наследником престола снова стал принц Джордан. И сколотил могучий союз, собрал под свою руку и морской флот, и сухопутные войска. Торговцы и банкиры вроде на стороне королевы, но что-то темнят, змеи продажные.
На кого еще опереться им с Эннией? На принца-консорта, что ли? На Джиакомо, безмозглую иллийскую куклу?
Нет, финансирование небоходного флота надо отстоять. А значит, сегодня – никаких полетов…
Да, еще не забыть: вечером они с Эннией отправляются в Замок-Гнездышко. Фонтанами любоваться, чтоб их… Самое смешное, что ни ему, ни Эннии это не нужно. Королева, мороженая скумбрия, и в юности не увлекалась любовными играми. Если ложилась с кем-то в постель – норовила от этого человека получить какую-то пользу. А он, Дик, все больше по молоденьким служанкам. И не потому, что Эннии уже под сорок. За собой-то она следит, в молоке купается, какими-то халфатийскими бальзамами умащается. Тело, как у юной девушки. Но бесит ее манера сразу, как только разжимаются объятия, говорить о политике и об интригах.
Но поди откажись от поездки в Замок-Гнездышко! Тут же по дворцу прокатится новость: связь королевы с верховным адмиралом разорвана! А это поставит с ног на голову всю внутреннюю политику! Так что хочешь не хочешь, эрл Дик, любуйся фонтанами. Иначе нельзя. Ты для Эннии – последняя опора, она для тебя – тоже. Вы на борту одного летучего корабля. Если он рухнет – смерть вам обоим.
Ох, зря Дик Бенц подумал о летучем корабле! Вновь накатила тоска по небу, вспомнился недавний сон, душу затопила неизбывная горечь.
«О боги, Старшие и Младшие! Зачем мне такая жизнь? Нелюбимая женщина, постылая власть, бесполезное богатство… А ведь я был молод и счастлив, да, я радовался каждому дню, я видел паруса над облаками. Куда все это сгинуло? Как я стал мерзким интриганом, скучающим ничтожеством, пауком из дворцового угла? Будь оно все проклято! Не хочу, не хочу, не хочу!..»
8
А если не предрешено?
Тогда и я могу проснуться –
(О, только разбуди меня!),
Широко распахнуть окно
И благодарно улыбнуться
Сиянью завтрашнего дня.
Г. Иванов
Бенц непонимающе смотрел на женские лица, склонившиеся над ним. Королева и жена. Почему они его тормошат, что им нужно?
– Поднимайтесь, сударь, – нетерпеливо сказала Беатриса. – Скоро полночь. Свита вернется.
Время покатилось вспять. Таяли интриги, политические победы, смерть сына, коронация Эннии, свадьба Дика и Беатрисы…
Еще толком не придя в себя, юноша начал одеваться.
– Я останусь здесь еще на три дня, – сказала Энния, – не дольше. За это время найду повод, чтобы ввести тебя в свиту. Когда покину обитель, ты отправишься со мной.
«Давай, командуй, – подумал Дик. – Ты всю жизнь командовать будешь. Впрочем, королеве иначе нельзя».
Он уже не помнил во всех подробностях свой удивительный сон. Но осталось холодное раздражение, которое пришло на смену влюбленности.
– Ты был хорош, – сказала Энния снисходительно. – Я тонула в неге и счастье. Никогда не забуду эту ночь.
«Врешь, – подумал Дик. – Не нравятся тебе постельные забавы. Ты их терпишь, когда хочешь взять мужчину на короткий поводок».
Нагая Энния сидела на краю постели. Когда Дик глядел на нее, кровь уже не вспыхивала в жилах. Вспоминалось, как торопила она его, как вела любовную игру к быстрой развязке.
«Хотела оставить время для главного. Для разговора о троне… У, скумбрия мороженая!»
Слово пришло из сна, пришло из будущего – из того будущего, которое Дик отвергал всеми силами души.
– А перстень все-таки носи, – сказала принцесса в спину уходящему любовнику.
Тот на мгновение задержался на пороге – но не признался, что перстень продан…
За порогом стоял тот же охранник. Едва скрипнула дверь, он старательно отвернулся.
Дик и Беатриса прошли к лестнице. И тут внизу послышались голоса. Беатриса поспешно толкнула Дика за стоящую в конце коридора статую Антары и сама втиснулась следом. Молча прислушивались они к разговору молодых дворян – те, замерзшие, усталые и сонные, расходились по своим комнатам.
Наконец голоса стихли. Можно было покинуть убежище. Но Беатриса, запрокинув голову, лукаво глянула на Дика снизу вверх. Парень понял, что она ждет поцелуя.
