— Нет, брат, я свои сокровища ищу в местах иных. Да и что там делать сейчас, в Открытых землях? Вы, похоже, еще мирно проскочили, а сейчас там, наверное, не лучше, чем в Нессе. А я от неприятностей не бегаю, но и за ними — тоже.
— А меч где? — поинтересовался Вальтарий, отхватывая кусок ветчины. — Ну, тот меч… который ты… .
— Я его продал. Мирному чиновнику такой меч ни к чему.
— Этот тот, с орлиной лапой, что жена твоя таскала? — встрепенулся Сторверк. — Жаль, я бы сам его купил.
— Может, и жаль, — задумчиво сказал Оливер. — А может, и нет. Оружие — оно разное бывает. А этот меч обидели к тому же, реликвию из него вырвали. Не потому ли он прежнего хозяина-обидчика в бою и предал? И кто знает, куда бы он нас завел.
— Ты скажешь! — хохотнул Сторверк. — У меня отец полжизни провоевал, и никогда я от него ничего подобного не слышал.
— Повезло ему, значит, оружие честное досталось, без порока, — назидательно молвил Вальтарий. — А то как поется:
Голоса издалека,
Вашу выучу науку,
Пусть ведет меня рука,
И ведет оружье руку.
— Давай-давай, — сказали от двери. — Скажи порядочным людям, как песня начинается, а то с середины поешь.
Селия стояла у дверного косяка и, вероятно, какое-то время прислушивалась к разговору. В руках у нее была кисть синего винограда.
— Мое почтение! — Сторверк привстал. — А мы в твое отсутствие вас объедаем-опиваем. Садись и присоединяйся.
— Сяду, а есть не буду. В гостях потчевали. — Селия положила виноград на блюдо. — Понятия не имела, что ты можешь по ягодам определить, хорошо ли будет вино, — сказала она Оливеру.
— Вовсе не могу. Просто тетка не упускает случая похвастаться, что у зятя — собственные виноградники.
— Так что песня? — вновь обратилась Селия к Вальтарию. — Или сделаешь вид, что ничего не знаешь? Говори, здесь доносчиков нет в Святой Трибунал бежать…
— Честно говоря, в городе нет даже отделения Трибунала, — вставил Оливер. Смущение Вальтария, столь не свойственное тому, забавляло его.
— А ты сама откуда такие песни знаешь? — нахохлился Вальтарий.
— Имеющий уши да слышит. — Она пожала плечами. — И не я ведь ее вспомнила, и тебя никто за язык не тянул.
— Ну, знаю.
Сапогом ступлю на крест,
Образок в костер закину…
Селия согласно кивнула:
— Не взгляну на мир окрест
И в чащобе темной сгину.
— Нехорошо, однако, — заметил Сторверк. — Не то еретическая песня, не то колдовская. И в самом деле до Трибунала такое доводить не след.
— Да ладно вам! — Вальтарий налил себе вина. — Обычная разбойничья песня.
— Вы и правы, и не правы, — сказала Селия. — Песня, конечно, и колдовская, и разбойничья, но не обычная. А у тебя, Вальтарий, песни как на подбор. То «Два меча» святого Хамдира затянешь, то… Или начало песни пытаешься скрыть, или конец… Здесь конец тоже примечателен.
Знаю, что настанет срок,
И судьба судьбу порушит.
Тускло блещущий клинок
Отлучит от тела душу.
Вальтарий подхватил:
Как, когда и чьей рукой
Размозжит или вопьется
— Все равно придет покой.
Зло, владеющее мной,
В мир, им созданный, вернется.
— Верно, хотя голос у тебя, как ни старайся, никудышный… только песня приползла оттуда — из Заклятых земель… то бишь Открытых. .
— Теперь оттуда много чего приползет, — захорохорился Валътарий. — Как помыкаются беженцы да осядут там, распашут земли, понастроят деревень…
— Может, те, кто снимал Заклятие, этого и хотели, — промолвил Оливер, искоса глянув на Сторверка.
— Знаем мы, чего они хотели, — буркнул тот, но уточнять не стал.
— …и потревожат все заповедные углы, — продолжал Вальтарий, — растормошат то, чего не знают, вопрутся в… как ты это называла? «Пещеры, ведущие в небо»? Хотя, может, они в землю уйдут, как говорили про Брошенную часовню… Короче, начнется свистопляска еще та.
— И впрямь, некоторые вещи лучше не тревожить. Ты понял это, когда покинул Козодоя. Но не думаю, будто начнется, а если начнется, то неизвестно где… ибо учат мудрецы: «Нет дня, над которым бы не было дня небесного…»
— Ничего не понимаю, хозяйка, из того, что ты говоришь, и рад, что не понимаю. Потому что не меня тут надо Трибуналом стращать…
— Что-то ты разболтался, слуга мой некупленный, — пресек заявление Вальтария Сторверк, несмотря на то, что Селия вовсе не казалась задетой. — Помни, что это — мои друзья и кто ты таков есть, и будешь жить хорошо и долго.
— А я что? Это просто так… замечание… признание того, что хозяйка знает больше меня, а хозяин наверняка и того больше.
— Ладно. — Сторверк поднялся из-за стола. — Темно уж, пора и честь знать. Спасибо за гостеприимство, на будущий год свидимся.
Они распрощались, и уже в дверях, высказав все ритуальные любезности, Сторверк вдруг бросил взгляд на Селию:
— А хитер твой муж, сестрица… Знаешь, с чего все началось? Я его спросил, по каким таким причинам вас в Открытые земли занесло. А он так ловко разговор увел, что за весь вечер никто и не вспомнил о том… но так и не ответил.
— Будешь у себя дома, брат мой Сторверк, — серьезно произнесла Селия, — повтори этот вопрос родителям.
Сторверк кивнул и вышел. Оливер отправился до конца улицы проводить гостей, хотя ночные нападения в это время года здесь случались редко, от жары лень обуревала даже воров (правда, было бы забавно, коли последние напали бы на Вальтария). Когда он вернулся, Селии в кухне не было. Впрочем, она тут же появилась, не по-хорошему скрючившись.
— Что с тобой?
— Ничего… Дурнота обуяла… Прошло уже. В опровержение своих слов она пошатнулась, ухватившись за край стола. Оливер увидел, что она очень бледна, лицо ее блестит от пота.
— Ты же совсем больна! Тебе нужно немедленно лечь!
— Да говорю я — все уже прошло… и со стола нужно убрать…
— Оставь! Морин завтра уберет.
Не обращая внимания на ее слабые отнекивания, Оливер, подхватив свечу со стола, увел Селию наверх, в спальню, усадил на постель, стянул с нее башмаки и расстегнул платье, приговаривая:
— Ты прости меня… выпал сегодня день… сначала тетки-кузины, потом я гостей привел… я же не знал, что Сторверк Вальтария притащит с разговорами его дурацкими… и еще жара, ты же не привыкла…
Селия к тому времени успела прийти в себя, дыхание ее выровнялось, но в глаза Оливеру она не смотрела, когда медленно выговорила:
— Тетки-кузины здесь ни при чем… равно как и жара… и я не отравилась, если ты это собрался предположить…
— Так что же?
Она, наконец, нашла в себе силы посмотреть на Оливера и произнесла с неким вызовом:
