Морлу упали.
«Ахилий?» — выпалила она. Через Ульдиссиана Серентия узнала о присутствии лучника, но, поскольку сама не могла его ощутить, верила лишь наполовину. Но теперь…
Теперь темноволосая девушка стала биться жёстче. Ахилий был с ней, пусть она и не увидела его воочию. Он был с ней. Чем ни кончится бой, победой или поражением, они будут вместе.
В жизни или смерти они будут вместе…
* * *
Если бы кто-то заранее сообщил Мендельну, что ему достанет сил не только пережить потерю руки, но и действовать после этого как ни в чём не бывало, он бы посчитал собеседника сумасшедшим. Теперь он себя считал сумасшедшим… Но не беспокоился об этом. Ульдиссиан исчез, его взяла демонесса. Мендельн не знал, что в настоящий момент происходило с его братом, но явно что-то нехорошее. Лилит уж точно была сыта по горло его сопротивлением; она захочет, чтобы он заплатил за это, и заплатил сполна.
«Я хотел стоять бок о бок с ним, — с горечью подумал Мендельн. — Недолго же мне удалось это делать…»
Он думал позвать Ратму и Траг’Оула, но почему-то не стал. Вместо этого он использовал своё ранение и свою скорбь как источники силы для работы. Один морлу за другим, лишённые демонической эссенции, которая оживила их, падали перед ним. Правда, каждое заклинание отнимало у него изрядную долю сил, чего он не хотел выказывать внешне. При этом оставалось ещё очень много морлу, и их свирепые клинки продолжали прорываться сквозь щиты эдиремов, обрызгивая внутренностями несчастливцев других защитников.
«Они все должны быть изгнаны, если мы хотим победить… Или даже выжить… Должны!»
Морлу прорвался. Вместо того чтобы атаковать сзади тех, кто воевал с Триединым, звероподобный воин направился к детям и слабейшим в круге. Чудовищная ухмылка растянулась по его неестественному лицу. В то же самое время ещё двое морлу проскочили через бреши в рядах последователей Ульдиссиана. Эдиремы не имели недостатка в силе и храбрости, и уже не раз доказали это; их просто было меньше, и им не доставало опыта в гнусном мастерстве убийства.
«Они должны быть изгнаны!» Но только он до сих пор выражал это желание и обладал такой способностью. Всё, что показали или чему научили его дракон или Ратма, ничего не стоило. Ни один из их методов или заклинаний не сосредотачивался на такой монументальной и отчаянной задаче.
Однако Мендельн должен был попытаться. Это всё ещё не означало, что эдиремы будут спасены, но просто так сдаваться…
И ему внезапно пришла на ум идея, как прийти на помощь брату. Это тоже была отчаянная идея…
Он достал из кармана маленький фрагмент кости. Без колебаний он сказал ему:
— К моему брату. Помочь ему против Лилит.
Фрагмент исчез. Мендельн надеялся, что не совершил только что ужасной ошибки, но у него не было никакого иного выбора.
Осталось разобраться с морлу. Собравшись с мыслями, Мендельн прокручивал в памяти слова. Их нужно было расставить вот так. Он больше не следовал примерам своих наставников, полагаясь на самого себя.
«Если так будет угодно Балансу, — подумал брат Ульдиссиана, — это сработает…»
А если Балансу не будет угодно… Мендельн не хотел об этом думать…
Он поднял кинжал и начал выкрикивать слова. Его заклинание было его собственной вариацией того, что он уже использовал, только усиленной. Однако не только слова силы нужны были ему. Мендельн вложил в дело свою волю, всё своё существо. Морлу были надругательством над естеством; они должны были быть изгнаны…
Из кинжала вырвался ослепительный свет, от которого сам Мендельн закричал в удивлении. Он зашатался, внезапно чувствуя себя так, словно из него высасывают саму жизнь.
Свет распространился среди эдиремов, а затем среди их врагов. Мендельн смотрел с надеждой и тревогой в ожидании, что что-то произойдёт. И когда ничего не произошло, он чуть не сдался своей растущей слабости.
Но затем морлу снял свой шлем. Безобразный воин с полностью открытым ужасающим, покрытым шрамами лицом сделал неловкий шаг в направлении Мендельна… А затем развернулся и рухнул на землю.
Упал второй рядом с ним. Потом и третий.
«Получается! — обрадовался Мендельн. — Получается!»
Тем не менее, это всё ещё происходило слишком медленно, и давление, которому подвергался он, начинало преобладать. Он упал на одно колено, когда целый ряд морлу просто взял и рухнул.
Мендельн проклинал своё немощное тело. Он проклинал также Ратму и Траг’Оула за то, что взвалили всё это на него. Они говорили о необходимости поддерживать Баланс, но как он будет поддержан, если эдиремов всех перебьют здесь? Какой прок тогда от Баланса? Почему дракон ни разу не вышел из укрытия и не предпринял каких-либо действий, вместо того чтобы без конца твердить остальным, что они должны делать?
Ты говоришь правду, — внезапно раздался знакомый голос. — Ты говоришь правду, Мендельн уль-Диомед…
Ощущение было такое, словно брат Ульдиссиана спал всю свою жизнь, а теперь пробудился с силами, которыми дракон — и Ратма, чувствовал Мендельн, — наполнили его. Мендельн поднялся, полный надежды, полный силы.
Силы, которую он сосредоточил на кинжале… И на своём заклинании.
Свет воссиял так ярко, что его наверняка увидели даже те, кто бодрствовал в столице. Вокруг него бойцы застыли в изумлении.
И морлу — все морлу — наконец-то умерли… Снова.
Они падали дюжинами, двумя десятками и, Мендельн был уверен, сотнями. Поворачиваясь кругом, он видел только их трупы, усеивающие уже буквально пропитанные кровью джунгли. К счастью, он знал, что эти чудовища больше не восстанут, потому что заранее позаботился об этом во время чтения заклинания.
С ними со всеми покончено, — провозгласил Траг’Оул. — Их больше нет…
Дракон и Ратма оставили его. Мендельн зашатался и упал на оба колена. Его рука безвольно опустилась, и тогда невиданное освещение, излучаемое его кинжалом, исчезло.
Другой голос проник в его мысли, но этому голосу он был рад, поскольку он говорил не с ним одним, а со всеми защитниками.
«Добейте их! — приказала Серентия. — Они в смятении! Они проиграли! Теперь время ударить… За Ульдиссиана!»
Радостный шум поднялся в рядах последователей его брата, и даже Мендельн прибавил к нему свой измученный крик. Эдиремы ринулись к противнику, сметая надзирателей мира и отбивая заклинания жрецов. Помимо лязга оружия были также энергетические шары, подвиги возросшей силы и так далее. Некогда неодолимые ряды Триединого распались. Надзиратели мира бились, но без особой надежды.
