щит или копьё в копье. Свобода эта нынешняя давала широкое пространство для маневров.
"Интересно, куда он нацелится? В туловище? Это считается позорным. В щит? Ну да, ну да… В шлем?.. Н-да, хорошо бы прикрыть личико. Да-да, не забыть. И пускай копьё моё бьёт вслепую! Чего он, в конце концов, желает? Убить меня? Но я этой ночью узнал, и слава Богу: смерть ничуть не страшнее жизни…"
— Вы готовы, сэр рыцарь? — спросил герольд. — Готовы? Вперёд!
"У него — наглость, самоуверенность, набор приёмов и скорость. Так, что у меня? Конь, что ползёт как черепаха… Как там в айкидо? Не сопротивляйся силе, но слейся с нею, стань с нею одним целым. Пускай события идут как бы помимо тебя. И ты дождёшься своей победы…"
В его распоряжении было две-три секунды. Дюплесси, тяжёлый и многоопытный, нёсся на него как танк, низко пригнувшись в седле, выставив овальный щит с изображением черепа, увенчанного лавровым венком, прикрывавший всю его фигуру за исключением прорези шлема. Леонтий, по неопытности, был открыт фактически весь, да и Борей, при всём желании всадника, шёл лишь лёгкой рысью…
"Так, его копьё… ах, сволочи, значит они такое допускают… длиннее моего по крайней мере на полметра, значит, он коснётся меня раньше. Хорошо, тогда, в этом случае, после момента проскальзывания, на долю секунды он будет весь в моём распоряжении. Этот миг сознанием, конечно, не уловишь… Отключи разум, Леонтий!.."
— Эй, воин! Щитом прикройся! — напомнили из рядов, окаймлявших арену…
— Да что ты ему кричишь, не видишь — он пьян как свинопас! десять против одного, что… — и далее он не успел расслышать, потому что Борей, вдруг догадавшись, чего ожидает от него хозяин, рванул вперёд с удесятерённой скоростью…
А далее произошло вот что.
Копьё храмовника… о да, удар был нацелен и верно, и сильно, и точно, да вот только Дюплесси ничего не знал о восточных учениях… В то время как он всей массой своего тела и доспехов устремлялся вперёд, его противник оказался готов к тому, чтобы прогнуться назад. Посему, острие копья тамплиера лишь скользнуло по ободу щита, в то время как Леонтий (как мы помним, в миру, вообще-то, человек, пусть не очень опытный в бою, но и отнюдь не слабый), всю силу правой руки употребил на то, чтобы удерживать копьё на весу во что бы то ни стало, а там будь что будет… Посему, острие его копья, вот ведь незадача, каким-то чудом попало прямо в прорезь на шлеме храмовника…
Страшная тяжесть повисла на руке Леонтия, заставив его, по необходимости, повернуть коня по дуге налево. Когда же он открыл глаза, инстинктивно придерживая Борея, то сквозь щели собственного шлема увидел следующее:
Далеко ушёл лёгкий испанский жеребец… А рыцарь с черепом на щите, потеряв оружие и раскинув руки, подобно попавшей на гарпун огромной рыбе, висел, болтаясь, на острие его копья, что постепенно опускалось под его тяжестью…
— Что застыл? Так его! Так его! Вздёрни его ещё раз! — заорали с трибун.
В голос завизжали дамы.
— Ры-царь Зам-ка! Ры-царь Зам-ка! Ры-царь Зам-ка! — скандировал кто-то.
— Вот это удар! Всем ударам удар! Как он его из седла вылущил!
— Как мясо из зубов! Давно я такого не видел!
— И верно! Неча зарываться, тамплиер…
— Бросьте копьё! Оставьте копьё! Сэр Линтул!.. — к месту окончания поединка бежали какие-то люди. — Не двигайтесь! Стойте спокойно!
Ну, что весьма мог и всегда охотно любил делать Борей — так это стоять спокойно…
Служитель расстёгивал ремешки тамплиерского шлема, другой осторожно придерживал конец копья, которое всё никак не желала отпустить рука Леонтия… Наконец, шлем осторожно стащили с залитой кровью головы Дюплесси…
— Слава Богу! — сказал оруженосец рыцаря и перекрестился. — Глаза не задеты! Щеку разворотило… Говорил я вам, сэр Линтул, оставьте копьё…
— Ну да, бросил бы он копьё, тогда бы вообще… Молодецкий удар, сэр рыцарь!.. Ну что, потащили?..
— Да, вряд ли сэр магистр в ближайшее время сумеет вновь заняться воинскими делами… — сухо заметил вестник, а герольд приказал объявить глашатаю имя победителя:
— Сэр Линтул Зорох Шлосс, рыцарь Замка!
И снова восхищенно завизжали женщины, среди голосов которых сэр Линтул отчетливо расслышал пронзительный голосок сеньоры Матильды:
— Виват, сэр рыцарь! Так держать!
Уперев тупой конец копья в стремя, он медленно поехал вдоль трибун…
— Слава победителю! Молодецкий удар! Сильное копьё! — восклицали вокруг.
У южной окраины ристалища его, как мог, обнял, не слезая с коня, сэр Бертран де Борн.
— Ну, слава Богу! новичкам везёт! Молодчина! Как ты говоришь? Один — ноль в нашу пользу?! А здорово ты его подцепил! Надо бы и мне испробовать какой-нибудь приёмчик!..
— Мне жаль его… И… кажется, я свернул руку, — пожаловался Леонтий.
— Это мы уладим. Сойди с коня, отдохни… Я сообщу герольдам. Сегодня мы покажем кой-кому! — воскликнул сэр Бертран, взмахнув бронированным кулаком.
— Быть может, будет правильным послать ему немного вина, побывавшего в Граале…
— Ага! Ну, что ж, пошлём! Это будет с нашей стороны достаточно благородно… Хотя, по разуменью моему, а поможет ли святое причастие наместнику чёрта на земле? А?!. Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха!..
— Король Филипп-Август! — объявляли тем временем на арене, — волею своей и согласно принятым правилам, объявляет на сегодня полный запрет на поединки боевым оружием!
3
В последующее время дня рыцари, разбившись по четыре, вызывали на бой зачинщиков. Выбитый из седла рыцарь не имел права продолжать состязание, его место тут же занимал следующий по очереди. Если же из седла был выбит зачинщик, его место мог по праву занять победитель.
Первые четыре рыцаря (наши герои в эту четвёрку не вошли) вызвали на бой сэра Ульриха, сэра Элиаса-Таллейрана, де Гриньоля и сэра Гильома Гурдонского. Восемь всадников сшиблись посреди арены.
Тевтонец, несмотря на возраст, полностью поддержал славу германского рыцарства и умелым ударом в щит противника поверг того наземь вместе с конём. Таллейран и де Гриньоль просто переломили с противниками копья. Сэр Гильом сшиб с противника шлем, попав в горло, и того, полузадушенного этим ударом, унесли с арены.
Повторный бой лишил зачинщиков Таллейрана. Неповоротливый воин не успел вовремя среагировать на поворот копья и был выбит из седла под восторженные вопли трибун. Зато старик де Гриньоль не ударил в грязь лицом и опрокинул противника навзничь. Лошадь того понесла, волоча всадника за стремя, и ему тут же засчитали поражение.
В следующей группе нападавших оказались одновременно сэр Тинчес и сэр Пикус. Они вызвали на бой, соответственно, де Сент-Экзюпери и того рыцаря, который одержал победу над Таллейраном в первых боях.
Пикус справился со своим
